– У вас верный глаз, – подтвердил Рубен. – Да, так и есть. Используются десять различных цифр, хотя я таких значков никогда не видел. И я засекал время – они сменяются каждые 0,86 секунды, что, если посчитать, оказывается в точности одной стотысячной частью дня. Другими словами, это десятичная система отсчёта времени, основанная на продолжительности земных суток. И, как вы можете видеть, это весьма продвинутый прибор. Дисплей не жидкокристаллический; я не знаю, какой именно, но изображение на нём чётко видно под любым углом и при любом освещении.
– Меня зовут Хак, – произнёс имплант на левом запястье странного человека. – Я – компаньон Понтера.
– Ах, – сказала Мэри, выпрямляясь. – Э-э… рада познакомиться.
Понтер произвёл серию низких звуков, которые Мэри не смогла разобрать.
– Понтер тоже рад, – перевела компаньон.
– Мы провели утро за изучением языка, – сказал Рубен Мэри. – Как видите, мы довольно далеко продвинулись.
– Да уж, – потрясённо сказала Мэри.
– Хак, Понтер, – сказал Рубен. – Это Джиллиан.
– Здравствуйте, – отреагировала Хак. Понтер кивнул в знак согласия.
– Здравствуйте, – слегка кивнула Джиллиан, пытаясь, как показалось Рубену, выглядеть невозмутимой.
– Хак – это… в общем, я думаю, термин «компьютер» здесь подойдёт. Говорящий портативный компьютер. – Рубен улыбнулся. – Моему «палм-пилоту»[29] даёт сто очков форы.
– Кто… кто-нибудь производит устройства вроде этого? – спросила Джиллиан.
– Насколько я знаю, нет, – ответил Рубен. – Но у неё – Хак, я имею в виду, – у неё отличная память. Услышит слово раз и уже не забудет.
– А этот человек, Понтер, он правда не говорит по-английски? – спросила Мэри.
– Не говорит, – подтвердил Рубен.
– Невероятно, – сказала Мэри. – Невероятно.
Имплант Понтера пискнул.
– Невероятно, – повторил Рубен, поворачиваясь к Понтеру. – Означает нечто, во что невозможно поверить, – имплант снова пискнул, – не являющееся правдой. – Он обернулся к Мэри. – Мы определили концепции «правды» и «неправды» с помощью простых арифметических действий, но, как видите, нам есть над чем поработать. Например, хотя для Хак, с её идеальной памятью, гораздо легче выучить английский, чем для нас – неандертальский, ни она, ни Понтер не способны произнести звук «и».
– Правда? – внезапно оживилась Мэри. Её это всерьёз заинтересовало, подумал про себя Рубен. Он кивнул.
– Вас зовут Мэре, – сказала Хак, иллюстрируя явление. – Её зовут Джеллеан.
– Это… это потрясающе, – проговорила Мэри.
– Да? – удивился Рубен. – Почему?
Мэри сделала глубокий вдох.
– Много лет идут споры о том, могли ли неандертальцы говорить, и если могли, то какого рода звуки могли производить.
– И какие же? – сказал Рубен.
– Некоторые лингвисты полагали, что неандертальцы были неспособны произносить звук «и», потому что у них ротовая полость глубже, чем у нас.
– То есть он всё-таки неандерталец! – подытожил Рубен.
Мэри снова сделала вдох, потом медленно выдохнула.
– Я как раз и приехала, чтобы это выяснить, не так ли?
Она поставила на стол свою сумку и открыла её. Из неё она достала пару латексных перчаток и натянула их на руки. Потом открыла пластиковую упаковку ватных палочек и достала одну.
– Мне нужно, чтобы он открыл рот, – сказала Мэри.
Рубен кивнул.
– Это легко. – Он повернулся к Понтеру. – Понтер открывать рот.
Была секундная задержка – как Рубен уже выяснил, Хак могла переводить для Понтера так, чтобы никто её не слышал. Понтер вскинул свою сросшуюся светловолосую бровь на надбровную дугу – довольно поразительное зрелище, – словно был удивлён просьбой, но сделал то, что просили.
Рубен был поражён. В школе у него был друг, который мог засунуть в рот кулак. Однако у Понтера ротовая полость уходила так далеко назад и была настолько объёмна, что там, должно быть, поместились бы не только кулак, но и запястье, и часть предплечья.
Мэри осторожно протянула руку и провела ватной палочкой по внутренней стороне длинной скошенной щеки.
– Во рту клетки легко отслаиваются, – объяснила она, должно быть, заметив озадаченное выражение на лице Джиллиан. – Это самый простой способ взять образец ДНК. – Она вынула ватную палочку у Понтера изо рта и немедленно поместила её в стерильный контейнер, который запечатала и надписала. – Ну вот, это всё, что мне нужно.
Рубен посмотрел на Джиллиан, потом на Мэри.
– Здорово, – сказал он. – А когда мы узнаем результаты?
– Ну, мне нужно вернуться в Торонто, и там…
– Конечно, если хотите, – прервал её Рубен, – но я… в общем, позвонил другу на факультете химии и биохимии в Лаврентийском университете. Наш университет совсем маленький, но у него хорошая лаборатория, где делают анализы ДНК для полиции – и федеральной, и провинциальной. Вы бы могли работать там.
– «Инко» поселит вас в «Рамаде»[30] за свой счёт, – добавила Джиллиан.
Мэри явно собиралась отказаться от этого предложения. Она уже открыла было рот, но вдруг, по-видимому, передумала.
– Конечно, – сказала она. – Конечно, почему нет?
Глава 16
Теперь, когда Жасмель согласилась говорить от имени Адекора, он должен был отвести её на Окраину и показать место так называемого преступления. Однако Адекор попросил Жасмель подождать деци или около того, потому что у него было ещё одно дело в Центре.
Партнёршей Понтера была Класт; Адекор хранил о ней тёплые воспоминания и был безутешен, когда она умерла. Но у него была и его собственная партнёрша, и она, к счастью, пребывала в добром здравии. Адекор знал красавицу Лурт Фрадло так же давно, как и Понтера; у них с Лурт был сын Даб 148-го поколения. Однако, несмотря на давнее знакомство и партнёрство, Адекор всего несколько раз бывал у Лурт в химической лаборатории; ведь, в конце концов, когда Двое становятся Одним, это выходные дни и на работу никто не ходит. Повезло, что компаньон знал дорогу и отвёл Адекора куда надо.
Лаборатория Лурт была целиком построена из камня; хотя вероятность взрывов в химических лабораториях не слишком велика, правила безопасности предписывают строить такие здания из материалов, способных противостоять взрывам и огню.
Дверь в здание была открыта. Адекор вошёл.
– Здравый день, – сказала женщина, проделавшая, по мнению Адекора, отличную работу по сокрытию своего удивления при виде мужчины в этот период месяца.
– Здравый день, – ответил Адекор. – Я ищу Лурт Фрадло.
– Она дальше по этому коридору.
Адекор улыбнулся и пошёл в указанном направлении.
– Здравый день, – сказал он, просовывая голову в дверь лаборатории Лурт.
Лурт обернулась и расцвела в улыбке.
– Адекор! – воскликнула она, подбежала к нему и крепко обняла. – Какой приятный сюрприз!
Адекор не мог припомнить, виделся ли он когда-нибудь прежде с Лурт во время Последних Пяти. Она выглядела совершенно нормальной и рассудительной – как, кстати, и Жасмель. Возможно, мужские представления о Последних Пяти несколько раздуты…
– Привет, красавица. – Адекор снова сжал её в объятиях. – Как я рад тебя видеть.
Но Лурт хорошо знала своего мужа.
– Что-то случилось? – спросила она, выпуская его. – Рассказывай.
Адекор оглянулся через плечо, чтобы убедиться, что они одни. Потом взял Лурт за руку и отвёл её на другой край комнаты, где стояла пара лабораторных кресел рядом с большим стендом с периодической таблицей; кроме них в лаборатории присутствовали лишь двое паукообразных роботов: один переливал жидкость из мензурки в мензурку, другой собирал какую-то конструкцию из колб и трубок. Адекор сел; Лурт расположилась в соседнем кресле.
– Меня обвинили в убийстве Понтера.
Глаза Лурт широко распахнулись.
– Понтер умер?
– Я не знаю. Он пропал вчера днём.
– Вчера вечером у нас был праздник свежевания, – отреагировала Лурт. – Я не слышала новостей.
Он рассказал ей всю историю. Она сочувствовала ему и ни разу не высказала сомнения в невиновности Адекора; на доверие Лурт Адекор всегда мог рассчитывать.
– Ты хочешь, чтобы я говорила за тебя? – спросила Лурт.
Адекор отвёл взгляд.
– Тут такое дело. Я уже попросил Жасмель.
Лурт кивнула.
– Дочь Понтера. Да, я думаю, это произведёт впечатление на арбитра.
– Я как раз про это и подумал. Надеюсь, ты не обидишься.
Она улыбнулась.
– Ну что ты. Но послушай, если я хоть чем-нибудь могу помочь…
– Да, есть одно дело. – Адекор вытащил из набедренного кармана маленький пузырёк. – Это образец воды, который я взял на месте исчезновения Понтера; там по полу было разлито несколько вёдер. Сможешь сделать анализ?
Лурт взяла пузырёк и посмотрела его на просвет.
– Конечно, – ответила она. – И если нужно будет что-то ещё, только попроси.
Адекор вернулся на Окраину вместе с дочерью Понтера Жасмель. Они поехали прямиком на никелевую шахту; Адекор хотел показать Жасмель место, где пропал её отец. Но когда они подошли к шахтному лифту, Жасмель вдруг заколебалась.
– В чём дело? – спросил Адекор.
– Я… у меня клаустрофобия.
Адекор в растерянности покачал головой.
– Да нет, не может быть. Понтер рассказывал, что когда ты была маленькой, то любила прятаться в кубиках для добалака. А не далее как декамесяц назад вы лазали в пещеру.
– Ну, хм-м… – Жасмель замолкла.
– О! – Адекор кивнул, догадавшись. – Ты мне не доверяешь, не так ли?
– Просто это как-то… ну, мой отец был последним, кто спускался с тобой в эту шахту. И не поднялся обратно.
Адекор вздохнул. Её можно было понять. Кто-то, какое-то частное лицо, должно было обвинить Адекора в убийстве; без этого разбирательство не могло начаться. Так что, если он избавится от Жасмель, Мегамег и Болбай, возможно, некому будет поддержать иск против него…