Значит, будущее? Вряд ли. Если бы человечество по какой-то непостижимой причине перестало существовать, то его место занял бы кто угодно, но только не глексены. Глексены вымерли; шансов появиться снова у них было не больше, чем у динозавров.
Но если это была не просто Земля, а то же самое место на Земле, где жил Понтер, то где же тогда огромные стаи странствующих голубей? Он не заметил ни одной с тех пор, как очутился здесь. Возможно, подумал Понтер, их разогнала ужасная вонь.
Но нет.
Нет.
Это было не будущее, но и не прошлое. Это было настоящее – параллельный мир, мир, где, непонятно как, вопреки своей врождённой тупости, глексены не исчезли с лица Земли.
– Понтер, – сказал Рубен.
Понтер посмотрел на него с каким-то отсутствующим выражением в глазах, словно оторвавшись от глубоких раздумий.
– Да? – отозвался он.
– Понтер, мы увезём тебя в другое место. Я пока не знаю куда. Но в общем, для начала надо уехать отсюда. Ты… гммм… ты пока можешь пожить у меня.
Понтер склонил голову – без сомнения, слушал перевод Хак. Иногда лицо приобретало растерянное выражение; вероятно, Хак не была уверена в переводе некоторых слов.
– Да, – ответил Понтер после паузы. – Да. Мы удаляться отсюда.
Рубен жестом предложил Понтеру идти вперёд.
– Открывать дверь, – с видимым удовольствием произнёс Понтер без помощи Хак; он потянул за ручку и открыл дверь палаты. – Проходыть дверь, – сказал он и подкрепил слова соответствующим действием. Потом подождал, пока выйдут Рубен и Луиза. – Закрывать дверь, – подытожил он и захлопнул её за собой. После этого широко улыбнулся, а когда он улыбался широко, его рот растягивался на добрый фут. – Понтер снаруже.
Глава 19
Следуя инструкциям доктора Сингха, Рубен Монтего, Луиза Бенуа и Понтер без приключений добрались до машины Рубена, которую он загнал в гараж для персонала. У Рубена был вишнёвый внедорожник; краска кое-где была оббита вылетающим из-под колёс гравием – основным покрытием дорог шахтного комплекса. Понтер залез на заднее сиденье и улёгся там, накрыв голову сегодняшней газетой «Садбери Стар». Луиза, которая пришла в больницу пешком, села на переднее сиденье рядом с Рубеном. Она приняла приглашение доктора поужинать у него дома вместе с Понтером; позже он отвезёт её домой.
Они отъехали от больницы под тихую музыку радиостанции CJMX, льющуюся из автомобильной аудиосистемы; Джери Халлиуэлл исполняла свою интерпретацию «It’s Raining Men»[34].
– Ну что, – сказал Рубен, взглянув на Луизу, – обратите меня в свою веру. Почему вы думаете, что Понтер из параллельной вселенной?
Луиза на мгновение поджала свои полные губы – Боже, подумал Рубен, до чего же она красива – и спросила:
– Насколько вы разбираетесь в физике?
– Я? – удивился Рубен. – На уровне средней школы. О, я купил «Краткую историю времени», когда в Садбери приезжал Стивен Хокинг, но далеко в ней не продвинулся.
– Хорошо, – сказала Луиза, – тогда попробуем так. Если вы стреляете единственным фотоном в барьер с двумя вертикальными щелями и на установленном за щелями листе фотобумаги видите интерференционную картину, значит, произошло что?
– Не знаю, – не покривив душой, ответил Рубен.
– Одна из интерпретаций такова: единственный фотон превратился в волну энергии, а когда волна ударяет в барьер со щелями, каждая щель порождает новый волновой фронт, так что мы получаем классическую интерференционную картину – гребни и провалы двух волн где-то усиливают друг друга, а где-то взаимно уничтожаются.
Её слова породили у Рубена какие-то смутные воспоминания.
– Понятно.
– Как я сказала, это лишь одна из интерпретаций. Согласно другой, вселенная в этот момент расщепляется и на короткое время появляются две вселенные. В одной фотон – по-прежнему частица – проходит через левую щель, во второй – через правую. И поскольку не имеет никакого мыслимого значения, через какую щель фотон на самом деле прошёл в той или иной вселенной, две вселенные снова сливаются в одну, и интерференционная картина – то, что получается в результате.
Рубен кивнул; ему казалось, что в данных обстоятельствах это единственная правильная реакция.
– Так вот, – продолжала Луиза, – у нас есть достаточная экспериментальная база для того, чтобы поверить в возможность существования параллельных вселенных, – мы действительно видим интерференционную картину, посылая единственный фотон сквозь пару щелей. Но что, если две вселенные не сливаются в одну? Что, если после расщепления они продолжают существовать независимо?
– Да? – сказал Рубен, пытаясь не упустить нить.
– Представьте себе вселенную, разделившуюся на две, скажем, десятки тысяч лет назад, тогда, когда две ветви человечества ещё жили бок о бок: наши предки, кроманьонцы, – Рубен отметил, что она произнесла это название на французский манер[35], – и предки Понтера, древние неандертальцы. Я не знаю, как долго два вида сосуществовали, но…
– Со ста тысяч лет назад до примерно двадцати семи тысяч лет назад, – подсказал Рубен.
Луиза сделала удивлённое лицо; она явно не ожидала от Рубена таких познаний.
Доктор пожал плечами.
– К нам приехала генетик из Торонто, Мэри Воган. Она рассказала.
– Ах. Понятно. Так вот, в некоторый момент в прошлом, возможно, произошло разделение, после которого две вселенные продолжили расходиться. В одной доминировать стали наши предки. В другой вершины эволюции достигли неандертальцы, создав собственный язык и цивилизацию.
Рубен чувствовал, что у него начинает звенеть в голове.
– Но… но как тогда между двумя вселенными снова возникла связь?
– Je ne sais pas[36]. – Луиза покачала головой.
Они выехали из Садбери и покатили по просёлочной дороге к городку с весьма не соответствующим названием Лайвли[37], возле которого и располагалась шахта.
– Понтер, – сказал Рубен. – Думаю, уже можно встать; движения здесь почти нет.
Понтер не пошевелился.
Рубен понял, что выразился слишком замысловато.
– Понтер, вверх.
Он услышал шуршание газетных страниц и увидел, как массивная фигура Понтера появляется в зеркале заднего вида.
– Вверх, – подтвердил Понтер.
– Сегодня, – продолжил Рубен, – останетесь в моём доме, понятно?
После паузы, в течение которой он, вероятно, слушал перевод, Понтер ответил:
– Да.
– Понтеру нужна еда, – добавила Хак.
– Да, – согласился Рубен. – Да, скоро поедим.
Они продолжили путь к дому Рубена и прибыли туда минут через двадцать. Это был современный двухэтажный коттедж на участке в пару акров на самой границе Лайвли. Все вошли в дом; зрелище того, как Рубен отпирает входную дверь, а потом запирает её на засов и набрасывает цепочку, вызвало у Понтера неподдельный интерес.
Внутри Понтер улыбнулся.
– Прохладно, – сказал он с восторгом. Наличие у Рубена кондиционера явно обрадовало его.
– Ну. – Рубен улыбнулся Луизе и Понтеру. – Добро пожаловать в моё скромное жилище. Устраивайтесь кто как хочет.
Луиза огляделась вокруг.
– Вы не женаты? – спросила она.
Рубен подумал о том, что могло побудить её задать такой вопрос. Возможно, она хотела узнать, свободен ли он – такая интерпретация нравилась ему больше всего. Вторая, более вероятная – она вдруг сообразила, что заехала в какую-то деревенскую даль с человеком, с которым едва знакома, и теперь находится с ним и неандертальцем в пустом доме. Возможна и третья, самая вероятная, осознал Рубен, оглядывая царящий в гостиной беспорядок – разбросанные повсюду журналы, тарелку с засохшими остатками пиццы на кофейном столике, – что он очевидно живёт один; никакая женщина не смирится с подобным бардаком.
– Нет, – ответил Рубен. – Был женат, но…
Луиза кивнула.
– У вас хороший вкус, – сказала она, оглядывая мебель: смешение карибского и канадского стилей, много тёмного полированного дерева.
– У жены, – уточнил Рубен. – Я почти ничего не менял после развода.
– Ах, – сказала Луиза. – Вам помочь с ужином?
– Нет, я собирался просто зажарить несколько стейков. У меня мангал на заднем дворе.
– Я вегетарианка.
– О. Ну, можно запечь какие-нибудь овощи… картошку?
– Это было бы здорово, – согласилась Луиза.
– Хорошо, – сказал Рубен. – Развлекайте Понтера. – И он пошёл в ванную вымыть руки.
Работая за столом на заднем дворе, Рубен смотрел, как между Луизой и Понтером разворачивается всё более оживлённая дискуссия. Вероятно, Хак узнавала много новых слов, пока они разговаривали. Наконец, когда стейки поджарились, Рубен постучал в стекло, чтобы привлечь их внимание, и жестом позвал во двор.
– Доктор Монтего, – радостно заявила Луиза, выйдя из дома, – Понтер – физик!
– Неужели? – ответил Рубен.
– Да! Совершенно точно. Я пока не смогла уточнить детали, но он определённо физик; я думаю, даже квантовый физик.
– Как вы это определили?
– Он сказал, что думает о том, как работают вещи, и я ответила, думая, что он инженер: имеются в виду большие вещи? Но он сказал, что нет-нет, маленькие, такие маленькие, что не видно. И я нарисовала несколько диаграмм из базового курса физики, а он их узнал и сказал, что этим и занимался.
Рубен взглянул на Понтера с ещё бо́льшим восхищением. Из-за покатого лба и выступающего надбровного валика он выглядел, скажем так, малость туповатым, но – физик! Учёный!
– Интересно-интересно, – сказал Рубен. Он жестом пригласил всех рассаживаться вокруг круглого стола с зонтиком, потом разложил стейки вместе с завёрнутыми в алюминиевую фольгу печёными овощами по тарелкам и расставил их на столе.
Понтер улыбнулся своей широченной улыбкой. Это, без сомнения, была настоящая еда для него. Но он снова начал оглядываться, точно так же, как утром за завтраком, словно не мог чего-то найти.