– Пойдём, Жасмель, – сказал он. – Погуляем с Пабо.
По выражению лица девушки было видно, что выгул Пабо находился в самом конце её списка приоритетов, но она поднялась и прошла вместе с Адекором к задней двери. Пабо специального приглашения не требовалось; она тут же увязалась следом за Жасмель.
Они вышли на веранду, под летний зной и пронзительный стрёкот цикад. Было влажно. Адекор сошёл с веранды, Жасмель следовала за ним. Пабо убежала вперёд, громко лая. Через пару сотен шагов они достигли ручья, который протекал за домом. Журчание воды почти заглушало стрёкот насекомых. Посреди ручья лежал здоровенный валун – один из бесчисленных ледниковых эрратиков, усеивавших окрестности. Адекор ступил на ведущую к валуну цепочку торчащих из воды камней и знаком велел Жасмель следовать за собой. Пабо убежала вверх по течению вдоль берега.
Когда Жасмель забралась на валун, Адекор похлопал рукой по заросшей густым мхом поверхности, приглашая сесть рядом с ним. Она так и сделала. Он склонился к её уху и зашептал; шум разбивающейся о валун воды совершенно заглушал его слова. Он был уверен, что в таких условиях его речь будет для компаньона совершенно неразличима. Он изложил Жасмель свой план, и на её лице появилась озорная улыбка.
Понтер сидел на диване в кабинете Рубена. Все остальные отправились спать – хотя Рубен и Луиза в соседней комнате определённо не спали.
Понтеру было грустно. Производимые ими звуки и запахи напоминали ему о Класт, о том, как Двое становятся Одним, обо всём, утраченном до появления на этой Земле, и обо всём остальном, потерянном вследствие этого.
Телевизор работал; он был настроен на канал, посвящённый этому явлению под названием религия. Похоже, существовало много разновидностей, но все они включали в себя нелепое понятие Бога, вселенную конечного и часто смехотворно малого возраста, и тому или иному виду посмертного существования чего-то, для чего у неандертальцев не было слова, но что Мэре называла «душа». Оказалось, что символ, который Мэре носила на шее, был знаком конкретной разновидности религии, к которой она принадлежала, а ткань, которой обёртывал голову доктор Сингх, была знаком какой-то другой религии.
Понтер отключил на телевизоре звук – найти соответствующую кнопку оказалось довольно просто, хотя он и сомневался, что паре в соседней комнате хоть что-то способно помешать.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил голос Класт, и сердце Понтера подпрыгнуло.
Класт!
Милая Класт, она обращается к нему…
… с Небес?
Но нет.
Конечно, нет.
Это Хак говорит с ним. Похоже, Хак теперь всегда будет говорить голосом Класт, поскольку это единственная альтернатива монотонному мужскому голосу, входящему в основной комплект программного обеспечения; без специального оборудования перепрограммировать имплант не получится.
Понтер испустил долгий вздох и ответил:
– Мне грустно.
– Но ты справляешься? Когда мы впервые попали сюда, ты ужасно нервничал.
Понтер пожал плечами.
– Я всё ещё сбит с толку и дезориентирован, но…
Понтер почти воочию увидел, как Хак сочувственно кивает головой.
– На это нужно время, – сказала она голосом Класт.
– Я знаю, – ответил Понтер. – Я знаю. Но мне придётся к этому привыкнуть, так ведь? Похоже на то, что мне… что нам придётся остаться в этом мире до конца наших дней.
– Похоже на то, – согласилась Хак.
Какое-то время Понтер сидел неподвижно, и Хак не мешала ему. Наконец Понтер сказал:
– Думаю, лучше принять всё как есть. Мне надо думать о том, как я буду жить здесь.
Глава 40
День седьмой
Четверг, 8 августа
148/119/01
ПОИСК ПО НОВОСТЯМ
Ключевые слова: неандерталец.
Депутат от оппозиции Марисса Кротерс заявила сегодня в палате общин, что афера с неандертальцем была неумелой попыткой правящей Либеральной партии оправдаться за ужасное фиаско 73-миллионного проекта Нейтринной обсерватории Садбери…
«Хватит прятать троглодита!» Плакат с такой надписью нёс сегодня один из протестующих во время большой демонстрации у здания канадского посольства в Вашингтоне. «Поделитесь Понтером с миром!» – было написано на другом плакате…
Понтер Боддет через газету «Садбери Стар» получил приглашения посетить за счёт принимающей стороны: Диснейленд; «Анкор Бар энд Грилл», родину оригинальных куриных крылышек в Буффало, штат Нью-Йорк; Букингемский дворец; Космический центр имени Кеннеди; Музей Севера в Садбери; музей НЛО в Розуэлле, Нью-Мексико; стрип-клуб «Занзибар Таверн» в Торонто; штаб-квартиру «Майкрософт»; Всемирный Конвент любителей фантастики следующего года; Музей неандертальцев в Меттмане, Германия; стадион «Янки» в Нью-Йорке. Также поступили предложения о встрече от президентов США, Франции и Мексики, японского премьер-министра и императорской семьи, папы римского, далай-ламы, Нельсона Манделы, Стивена Хокинга и Анны Николь Смит.
Вопрос: Сколько неандертальцев нужно, чтобы вкрутить лампочку? Ответ: все, сколько есть.
… поэтому колумнист призывает засыпать шахту «Крейгтон» и тем самым предотвратить вторжение неандертальских орд в наш мир через портал в её недрах. В прошлый раз победа была за нами, но сегодня результат может быть иным…
Приглашение на конференцию на тему: Меметические и эпистемологические несовместимости между H. neanderthalensis и H. sapiens…
Пресс-секретарь Центра по контролю и профилактике заболеваний в Атланте, штат Джорджия, высоко оценил оперативность реакции канадского правительства на появление потенциального разносчика инфекционных заболеваний. «Мы считаем, что канадские власти сработали отлично, – сказала доктор Рамона Кейтель. – Однако мы не обнаружили никаких патогенов в образцах, что они нам прислали на анализ…»
Всё прошло без сучка без задоринки. Понтер и Мэри ушли из дома Рубена в девятом часу утра; никто не заметил их, когда они пробирались через заросшую деревьями дальнюю часть участка и перелезали через забор; обоняние Понтера помогло им проскользнуть мимо пеших полицейских, патрулирующих эту часть периметра.
Луизин друг действительно дожидался их. Гарт оказался статным мускулистым индейцем двадцати двух лет от роду. Он был чрезвычайно вежлив, обращаясь к Мэри, всё время говорил «мэм», к её скрываемой досаде, а к Понтеру – «сэр». Он подвёз их к самым воротам «Крейгтона». Охранник узнал её и, разумеется, Понтера и впустил. Там Мэри с Понтером пересели в её прокатный красный «Неон», покрывшийся за дни, проведённые на стоянке, пылью и птичьим помётом.
Мэри знала, куда ехать. Вчера вечером она спросила у Понтера:
– У вас есть какие-нибудь пожелания по поводу того, куда бы вы хотели завтра отправиться?
Понтер кивнул.
– Домой, – сказал он. – Отвезите меня домой.
Мэри стало его очень жалко.
– Понтер, я бы рада, но это невозможно. Вы же знаете, что у нас нет таких технологий.
– Нет-нет, – уточнил Понтер. – Не домой в мой мир. На то место в вашем мире, на котором в моём стоит мой дом.
Мэри недоумённо моргнула. Ей бы такое и в голову не пришло.
– Ну-у, да. Можно. Если хотите. Но как мы это место найдём? В смысле какие ориентиры вы помните?
– Если вы дадите мне подробную карту окрестностей, я найду это место, и мы сможем туда отправиться.
Пароль Рубена открыл им доступ на корпоративный сервер «Инко» с геологическими картами всего горного бассейна Садбери. Понтер без труда узнал местность и отыскал нужную ему точку примерно в двадцати километрах от дома Рубена.
И теперь Мэри подвезла его к указанному месту так близко, как это было возможно. Большую часть окружающей город Садбери территории занимали скальные обнажения Канадского щита, леса и заросли кустарников. Они пробирались через них к цели несколько часов, и, хотя Мэри никогда не была особо спортивной – лишь иногда играла в теннис, причём очень посредственно, – прогулка доставила ей удовольствие, особенно после нескольких дней безвылазного сидения в доме Рубена.
Наконец они перевалили через гряду низких холмов, и Понтер издал ликующий крик:
– Вот тут! Вот тут стоял мой дом. То есть он и сейчас тут стоит.
Мэри оглядела окрестности. По одну сторону от неё высились огромные осины, растущие вперемежку с покрытыми белоснежной корой тонкими берёзами; по другую раскинулось озеро, в которое впадал говорливый ручей. На воде виднелись кряквы, а по деревьям носились чёрные белки.
– Как здесь красиво, – сказала Мэри.
– Да, – радостно подтвердил Понтер. – Конечно, растительность совсем другая. То есть растения примерно тех же пород, но растут в других местах. Но скальные обнажения очень похожие – и этот валун посреди ручья! О, я хорошо знаю этот валун. Я часто забирался наверх и там читал.
Понтер отбежал немного в сторону.
– Здесь – прямо здесь! – наша задняя дверь. А здесь – столовая. – Он перешёл в другое место. – Спальня вот тут, прямо у меня под ногами. – Он вытянул руки перед собой и в стороны. – А вот такой вид из окна спальни.
Мэри проследила за его взглядом.
– И из окна можно было увидеть мамонтов?
– О да. И оленя. И лося.
Мэри была одета в свободный топ и лёгкие слаксы.
– А мамонтам с их мехом летом не жарко?
– Летом они линяют, сбрасывают почти весь мех. – Понтер подошёл к ней и, становясь рядом, он прикрыл глаза. – А звуки… – сказал он с тоской в голосе. – Шуршание листьев, жужжание насекомых, журчание ручья, и… О! Вы слышали? Гагара кричит. – Он восхищённо покачал головой. – На слух всё как дома. – Он открыл глаза, и Мэри увидела, что его золотистые зрачки окружены теперь розовой каймой. – Так близко, – проговорил он, и его голос дрогнул. – Так невообразимо близко. Если б я только мог… – Он снова крепко зажмурил глаза, и его тело чуть-чуть дёрнулось, словно он пытался преодолеть границу между мирами усилием мысли.