— Вижу!!! — вдруг вскрикнул Буденброк. — Дом!!!
Все привстали из своих кресел, чтобы видеть его экран.
Да, при определённой доле фантазии это можно было бы назвать и домом. Низкое, приземистое строение о четырёх стенах, сложенное из почти неочищенных брёвен. Два круглых, не заделанных рамами проёма — окна на большой стене. Крыша у строения отсутствовала. Или её не было с самого начала, или просто хорошо поработал ветер.
Дом посреди хаоса был довольно велик. Метров десять в длину, и метра четыре в ширину. Вездеход объехал его в поисках входной двери.
Двери не оказалось, но под одну из глухих стен вела широкая нора. И окна были лишь с одной стороны дома. С подветренной.
Циммерман подогнал вездеход к одному из этих окон, максимально выдвинул перископ, и сунул его в тёмный проём.
Они ничего не увидели: в доме было слишком темно.
Циммерман включил прожектор.
Кто-то ахнул.
…Это был не дом, это был гигантский колодец. Глубоко-глубоко вниз вело бесчисленное переплетение идущих от стены к стене лестниц, которые начинались непосредственно от норы — входа. Лестниц было так много, что о том, далеко ли до дна колодца, и что там находится, можно было только лишь негарантированно догадываться.
Циммерман повертел перископом.
Крыша у здания всё-таки была. Мощная, тоже бревенчатая; она прикрывала сверху этот дом — колодец непонятного назначения.
— Ну, так что мы все об этом думаем?.. — спросил Циммерман, отогнав вездеход подальше от дома и повернувшись вместе с креслом ко всем остальным членам экипажа.
— Мы думаем, что туда придётся лезть. Но мы ещё не решили, кому именно. — Рощин решил пойти на поводу у масс. — И, если вы не против, одним из них буду я.
Циммерман окинул взглядом кабину вездехода.
— Ещё добровольцы есть?..
Добровольцы, несомненно, были, но они с уважением относились к первому. А вторым по уставу был Вальтер, заменить которого можно было только по его собственному распоряжению.
— Хорошо! — сказал Вальтер. — Меня радует ваш энтузиазм. Я сейчас опять подгоню машину поближе к дыре, и мы с Рощиным отправимся в местный Ад! Цилле остаётся в вездеходе за меня! Думаю, шести часов на всё нам с Олегом должно хватить, но если по истечении этого времени мы не вернёмся, решайте, сами что делать дальше. Я не настаиваю на спасательной операции; ваши действия пусть будут диктовать обстоятельства.
Циммерман подвёл вездеход к так называемому входу. Вальтер надел, загерметизировав, шлем, и полез в шлюзовую камеру. Рощин, тоже нахлобучив на голову свой шлем, помахал рукой оставшимся, и нырнул вслед за ним…
…Первый залп состоял из шести тысяч вакуумных микро-бомб: по тысяче на каждый из лучей креста, и две — на его сердцевину. По расчётам, этого было вполне достаточно для того, чтобы ослабить катастрофические последствия пожара на несколько порядков. Оставшиеся после атаки крупные очаги горения предполагалось уничтожать уже индивидуально.
Шесть контейнеров с кассетными боеголовками ушли к планете. На главном экране Корабля высвечивались цифры непрерывно меняющегося расстояния между бомбами и планетой.
…Пять тысяч километров до целей! Четыре тысячи километров! Две тысячи километров! Тысяча! Контейнеры шли на предельных перегрузках. Четыреста километров! Двести! Сто…
Уже произошло разделение кассет, и каждая из бомб стремительно неслась к лишь ей одной предназначенной точке губительного огня. Они теперь летели с пониженной скоростью около километра в секунду, чтобы преждевременно не разрушиться от высоких температур при столкновении с атмосферой планеты.
…Крест на экране потерял свою чёткость, на нём появились тёмные пятна — разрывы. Бомбы взрывались одна за другой, создавая в точках взрывов почти полный вакуум, который мгновенно засасывал в себя воздух из окружающего пространства, и, уплотнив его до чудовищного давления в эпицентре, потом разбрасывал в ещё более мощном взрыве.
Через минуту стало ясно, что первоначальные предположения полностью подтвердились. Это уже был не крест и даже не плюс; теперь это были сотни слабых точек — костров, многие из которых тут же гасли.
— Молодцы, ребята! — сказал Максимилиан в самый микрофон. — Теперь инициируем атмосферные осадки и добьём остальное! Определите объём предстоящих работ!
Он встал с кресла, сделал шаг, и тут ему точно стальным обручем туго сдавило голову…
…Максимилиана обдало жаром. Волны осатанелой ненависти точно накатывали на него; они были почти ощутимы, словно кто-то, до предела озверевший от злобы, пытался раздавить своими когтистыми лапами лишённый защиты черепа, оголённый мозг Капитана…
Он с трудом устоял на ногах, и у него ещё хватило остатков сил включить систему полной защиты Корабля на случай внезапного нападения того, кто сейчас излучал озверелое телепатическое поле, но говорить Максимилиан уже не мог.
— В чём дело, Капитан?!. — возмутился кто-то из членов экипажа. — В честь чего такая защита?!.
Максимилиан собрал в кулак всю свою волю.
— …Воспринимаю телепатическое поле большой интенсивности… — стонущим голосом сказал он. — …Поле негативное……Не исключаю возможности атаки извне…
На большее Максимилиана не хватило, но он знал, что и этого вполне достаточно. На Корабле были только люди, прекрасно знавшие своё дело, и умевшие всё понимать с полуслова. Максимилиан уже представлял, как его Корабль лихорадочно готовится к возможному бою.
— …Есть полная боевая готовность!!! — сообщил Рохес. — Капитан, вы можете указать хотя бы приблизительное направление?!
— …Пока — нет… — всё ещё с усилием выдавил из себя слова Максимилиан. Поле ослабевало, стало немного полегче.
— Ну, хотя бы примерно… — попросил Рохес.
— Нет… — повторил Макс. — Такое ощущение, что поле сферическое. Поищите его во всех возможных диапазонах, но, возможно, источник невидим во всех них…
— Хорошо, Капитан, — сказал Рохес. — Мы всё-таки попробуем его отыскать сами.
В рубку вошли сразу несколько человек. Они мгновенно поняли состояние Капитана по его бледному лицу и взмокшему от пота лбу.
Его почти силой усадили в кресло. Максимилиан попытался сопротивляться, уверяя их, что агрессивное поле значительно ослабло, но Капитана никто не пожелал слушать.
Кросби сел напротив.
— Что это было? — спросил он озабоченно.
Максимилиана бил запоздалый озноб. Давящее на психику телепатическое поле ослабло почти до ноля.
— Я думаю, это каким-то образом связано с костром. Похоже, кому-то очень не понравилось, что мы его погасили…
— Бред какой-то! — возмутился Стинг. — Кому это надо было сжигать всю планету вместе с её обитателями?! Тут что, работает галактическая инквизиция?!
— Не знаю, что тут у них такое, — вяло отозвался Максимилиан, — но кому-то здесь весьма не по нраву наше вмешательство. Судя по всему, пожар на планете — это заранее спланированная и хорошо подготовленная акция. А мы её сорвали…
— И что же теперь?.. — угрюмо поинтересовался Кросби. — Свернуть всю нашу деятельность?
— Будем надеяться, что для прямой стычки дело не дойдёт, иначе мы уже расхлёбывали бы её последствия ещё до нашей акции вмешательства в чужие дела. Нужно как можно быстрее определить их местонахождение и попытаться установить с ними контакт.
— А какого характера было поле?
— Пульсирующее, длинноволновое. Его источник не рядом с нами, но и не слишком далеко.
— Ладно, — сказал Кросби, вставая. — Поищем… Наша задача упрощается его реакцией на наши действия. Значит, он тоже всё видел. Тогда сектор наших поисков сужается. Он должен быть либо на самой планете, либо в зоне космического пространства рядом с ней, откуда сейчас гарантированно виден бывший крест-знак.
Он вдруг посмотрел Максу в глаза.
— Если честно, Капитан, это было первое такое телепатическое воздействие?..
— Нет, второе… Первое я почувствовал сразу же после появления костра. Собственно, оно меня и разбудило.
— А вы не заметили, в тот момент интенсивность поля была постоянной или она менялась?
— Точно не помню, но, кажется, максимум тоже соответствовал прохождению Корабля над костром.
— Уже теплее… — довольным тоном сказал Кросби. — Скорее всего, кто-то чужой вертится тут на околопланетной орбите. И, вероятно, орбита его — стационарная. И также вероятнее всего то, что он пространственно зафиксировался над точкой, где впоследствии и разожгли костёр. Очень удобно — костёр видено всегда!
Стинг набрал на своём пульте нужную комбинацию, и на большом экране монитора появилось изображение участка неба с несколькими самыми яркими звёздами. Стинг по очереди нажимал пальцами клавиши обзорных локаторов, постепенно уменьшая принимаемую ими длину волны, и выжидающе смотрел на экран.
Там сейчас были только звёзды.
— Пока не беспокоят?.. — сочувственно спросил Стинг Капитана. — Они уже должны почувствовать наш к ним интерес. Ориентируясь на вашу психологическую реакцию.
— Нет, — Максимилиан покачал головой. — Или мы их не там ищем, или они уверены в своей невидимости.
— Хорошо, — сказал Стинг. — Тогда попробуем идти от обратного. Раз они всё поглощают, значит, ничего и не излучают.
Стинг включил оптический умножитель.
…Звёзд на экране становилось всё больше. У уже бывших возрастала яркость, а на тёмном фоне появлялись прежде невидимые.
Стинг включил фильтры, ограничивая предельную яркость, и вскоре небо на экране превратилось в почти ровное белое поле.
— Ну вот, — довольно проговорил Стинг. — А теперь мы их очень внимательно поищем…
Он обернулся к своим коллегам.
— Берите по участку и детально обследуйте…
…Первый шаг по шаткой деревянной лестнице стоил определённых волевых усилий. Уж больно хлипкий она имела вид. Казалось, стоит лишь к ней прикоснуться, как она тут же рухнет, увлекая за собой в бездонный колодец обоих.
Свой самый первый Рощин делал с замирающим сердцем, но лестница оказалась гораздо крепче, чем выглядела со стороны. Она угрожающе скрипела, она слегка пошатывалась, но было уже ясно, что конструкция имеет вполне солидный запас прочности.