- Зема, успокойся, - наставив на него пистолет, посоветовал я, - не дергайся, иначе в твоей особой, особистской башке появится сквозная дыра шириной в железнодорожный тоннель.
Закашлявшись, я чуть не захлебнулся, отплевываясь кровавою мокротой. Удивленно на нее глядя, я только теперь почувствовал боль.
"Кровь", - хотел заорать я, но из горла вырвался какой-то звериный хрип. Спокойно, Гончаров, не надо паники, тем более твой оппонент уже понял всю серьезность ситуации.
- Ложись на пол, Вассаров! - уже тихо и осторожно приказал я. - Мордой вниз и никаких телодвижений. Я на грани, учти. Теперь мне все равно, пристрелю и глазом не моргну. Ты меня понял?
- Понял, ты кто?
- Вопросы в этом году буду задавать я, а ты, вошь легавая, должен отвечать и докладывать только правду, как лесбиянка на исповеди. Ты готов к этому? Если нет, то не станем терять времени...
- Что тебе нужно?
- Вопросы задаю я! Ты готов?
- Готов.
- Куда ты дел Федора Панаева?
- Мне самому интересно знать, куда он девался.
- Отвечай четко и по существу.
- Клянусь детьми, я не знаю!
- Не верю! Я убью тебя, потому что начинаю слабеть.
- Я действительно не знаю. А ты не слабей. В углу, за пианино, Федор обычно держит коньяк, подкрепись, только не делай глупостей. Убить просто...
- Конечно, недавно ты сам хотел меня замочить. Лежи смирно.
Не сводя с него глаз и пистолетного дула, я задом попятился в угол, за пианино, где обнаружил несколько ящиков с веселой жидкостью. Не сразу, но она помогла, и я продолжил допрос:
- Что ты здесь делаешь?
- Наверное, то же, что и ты.
- Отвечай без кретинизма!
- Ищу Федины документы.
- Откуда ты знаешь, что они здесь?
- Он сам мне по пьянке болтанул.
- И что это за документы, какую ценность они представляют?
- Для вас никакой, чистая геология.
- Зачем же ради ничего не стоящих бумажек ты пошел на грабеж? Неувязка, Георгий Георгиевич. Вчера ты подослал двух мерзавцев для этой же цели?
- А ты откуда знаешь? А-а-а...
- Вопросы задаю я. Твои подонки мучили бабу?
- ...
- Говори, козел!
- Мои.
- Зачем ты их замочил? Говори, подонок! Мое терпение кончается.
- Они того стоили. Человеческое отребье. У каждого на счету до десятка душ.
- Зачем же ты с ними связался?
- Другие бы на такие дела не пошли. А эти согласились с удовольствием. Только перестарались. А тут их еще и подранили. Ночью мне позвонила Ритуля, билась в истерике и просила приехать. Все рассказала, вплоть до самых интимных подробностей. И тут я озверел. Потому что строжайше запретил им делать это.
- А утюгом жечь, значит, можно?
- В крайнем случае, для острастки, чтобы запугать.
- Врешь ты все, Вассаров. Они сразу же перешли к делу, безо всяких угроз, не желая попусту тратить время.
- А ты откуда знаешь?
- Заткнись, еще один вопрос - и твоя природная любознательность покинет тебя навсегда. Что тебе еще рассказала Рита?
- То, что неожиданно появился неизвестный спаситель и вступился за нее. И хотя это были не вы, я вам очень признателен, - добавил Вассаров язвительно.
- Заткнись, умник. Почему тебя так взволновал факт изнасилования?
- Разрешите мне не отвечать хотя бы на этот вопрос.
- Разрешаю, друг семьи, и так все понятно. Жаль, об этом не знали твои наемники. Это стоило им жизни?
- И это, и их ранения. За них бы взялись всерьез, и рано или поздно они бы раскололись, показали на меня. А зачем мне лишняя головная боль? Вот и отпрыгались птенчики.
- Как и шофер Панаева, не правда ли?
- Нет, неправда. Здесь вы ошибаетесь.
- Ну конечно. И инкассаторская машина тоже для вас загадка.
- Мне жаль вас разочаровывать, но это так. Съем, доводка и доставка металла является основной частью моей непосредственной работы, и первым, кто пострадал от того ограбления, был я. До сих пор меня крутят правоохранительные органы всех мастей и рангов. И крутить будут еще долго. Так стоило ли курице бить яйца, на которых она сидит? Раньше бы я загремел за такой инцидент в первый же день. Сейчас попроще, но дамоклов меч висит надо мной и по сей день. Я не уверен, что буду работать на своем месте завтра.
- Хватит заливать. Почему твоя любовница сама добровольно не передала тебе документы отца? Наверное, плохо трахаешь.
- Вы ее не знаете. В постели она отдаст все, когда же дело касается денег, лучше не подходи - убьет или сама удавится. Возможно, она не знала ничего.
- Куда она уехала?
- В город, к родственникам.
- И вероятно, по твоему настоянию. А тебе хотелось самому в спокойной обстановке, наедине, порыться в подвале?
- Можно сказать, да.
- Когда она вернется домой?
- Обещала через пару дней.
- Что же мне с тобой делать? Где Панаев, ты мне не скажешь. Значит, интереса ты больше не представляешь, а вот вредить и мешать мне ты станешь. Наверное, придется тебя убить.
- Ты что, рехнулся?
- Место здесь удобное, найдут тебя только через два дня, - не слушая его, вслух размышлял я, действительно не зная, что с ним делать.
Похоже, он действительно говорил правду, если, конечно, не признался в убийстве исключительно ради сокрытия главного - похищения председателя артели. Нет, отпускать его нельзя, во-первых, потому, что он скрутит меня сразу же и будет трясти до тех пор, пока я не расколюсь, а во-вторых, и самого его еще можно пощупать. Только вот где? Здесь оставаться опасно, в любой момент сюда могут заявиться нежданные гости, дружки Вассарова, как из сферы криминальной, так и правоохранительной. Господи, накликал черта на свою голову. Неясный шорох заставил насторожиться не только меня; Вассаров напрягся, готовясь к очередной пакости.
- Гоша, успокойся, тебя я убью первого, можешь не сомневаться. Уймись и расслабься.
Переместившись, я выбрал удобную позицию: отсюда можно держать под прицелом лестницу и вассаровскую голову, не меняя положения. Глухо бьющееся сердце больно билось о разбитую грудную клетку.
- Константин Иванович, не стреляйте, это я - Гранин. Мне можно к вам?
- Спускайся. - Я расслабился, и, как всегда, у меня затряслись руки. Удивительный организм - трясется после того, как опасность миновала.
- А я заждался вас, решил посмотреть, может, случилось что. Почти два часа назад ушли. Господи, а это еще кто?
- Вот такого я медведя словил. Не узнаешь? Поверни рыло, домушник. Кому говорю?
Недовольно урча и матерясь, Вассаров перевернулся на спину.
- Та-ак, - белеющими губами простонал Гранин. - Вот, значит, кто! Так я и думал. Где отец? Где отец? Я тебя...
- Успокойся, Дима, он этого не знает. Но знает другое.
- Что? Что он здесь делал?
- Расскажу позже. Подумай, куда его можно спрятать на несколько дней. Чтобы под ногами не путался.
- А чего его прятать, сдадим в милицию, пусть разбираются.
- Нам это может повредить. Вдруг он еще что-нибудь вспомнит, полезное для нас.
- Есть одно место, километров пять отсюда. Спрячем его там. А вы что-нибудь нашли?
- Я еще не искал, сейчас посмотрим.
Открыв тайник, я запустил туда руку по самый локоть и пощупал нечто холодное и квадратное, похожее на металлическую коробку. Отчаянно заработала мысль: вытаскивать или погодить, подождать до лучших времен? Нет, вовремя опомнился я, лучших времен может не наступить, а проникать сюда в третий раз вряд ли придется. Решительно я потащил коробку на себя. Ею оказалась емкость для кипячения шприцев, именуемая стерилизатором.
- Вот, Гошенька, наверное, ты приходил за этим? - вежливо осведомился у скрипевшего зубами удава. - Все. Уходим. Коробку осмотрим позже в спокойной обстановке. Прыгай, зайчик, только штанишки поддерживай!
В первом часу ночи по замерзшей глине проселка мы поскакали в тайгу. По обледеневшей ухабистой колее "уазик" швыряло немилосердно, каждая яма мучительно отдавалась в груди. Что там у меня поломал змей, сидящий рядом, я не знал, но, видимо, к добру кровавое отхаркивание не приведет. Сволочь! Он сидел уткнувшись мордой в колени, а заведенные за спину руки были высоко задраны и прикованы к стойке вездехода. Ствол пистолета упирался ему в ухо. Он знал, что я выстрелю не мешкая, потому вел себя кротко и благовоспитанно.
- Дима, мне, наверное, с утра в больницу нужно. У тебя есть кто-нибудь знакомый? Все легкие отбил, поганец...
- Есть у меня друзья-врачи, но лучше в Эйск, там у тетки тоже все в больнице схвачено. Отвезем этого ублюдка и сразу рванем, ранним утром будем там. Вам, наверное, часто приходится обращаться к врачам? Я имею в виду вашу работу.
- Да, особенно последнее время. Старость не радость. Когда-нибудь обращусь к ним в последний раз, если не прекращу свои дурацкие экзерсисы. Долго нам еще?
- Нет, почти приехали.
Белые лучи фар выхватили остатки какой-то заброшенной деревни. Избы стояли кучно, иногда одна лепилась к другой, а все вместе окружал надежный забор из бревен, кое-где еще сохранившийся.
- Прямо форт какой-то, - поделился я своими ассоциациями. - С чего это его бросили, дома еще крепкие? Наверное, жили богато?
- Жили богато, - невесело подтвердил Дмитрий, - это скит, его не бросили, а выселили.
- Кто?
- Наш брат старатель еще до войны. Приехал однажды НКВД и выкинул народ в тайгу, волкам на потеху, а кто сопротивлялся, тот и по сей день во рву лежит. Приехали. Вы покараульте его, а я посмотрю, все ли в порядке.
Мы остановились под деревянной крышей. С трех сторон к ней вплотную примыкали двухэтажные бревенчатые дома, еще сохранившиеся и даже подлежащие реставрации.
- Все нормально, - сообщил Дмитрий, - пойдемте. Отстегивайте его. Не волнуйтесь, я приму, если что, то...
Он передернул затвор неизвестно откуда взявшегося у него обреза. Вассаров послушно вылез из машины, уважительно глядя на короткий ствол допотопной винтовки. Посреди двора возле открытого колодца мы остановились.