А. И. Тургенев – Н. И. Тургеневу, 13 дек. 1836 г. // Щеголев. Дуэль и смерть Пушкина. Изд. 3-е.
(19 дек. 1836 г.) Вечер у кн. Мещерской (Карамз.). О Пушкине; все нападают на него за жену, я заступился.
А. И. Тургенев. Дневник // Щеголев. Дуэль и смерть Пушкина. Изд. 3-е
Пушкин мой сосед[36], он полон идей, и мы очень сходимся друг с другом в наших нескончаемых беседах; иные находят его изменившимся, озабоченным и не вносящим в разговор ту долю, которая прежде была так значительна. Но я не из числа таковых, и мы с трудом кончаем одну тему разговора, в сущности не заканчивая, то есть не исчерпывая ее никогда; его жена повсюду прекрасна как на балу, так и в своей широкой черной накидке у себя дома. Жених ее сестры (Дантес) очень болен, он не видается с Пушкиными.
А. И. Тургенев – Е. А. Свербеевой, 21 дек. 1836 г. // Московский пушкинист. Вып. I, 1927
Вы сообщаете мне новость о выходе Екатерины Гончаровой за барона Дантеса, теперь Геккерена. По словам г-жи Пашковой, которая об этом пишет своему отцу, это удивляет город и предместья не потому, что один из самых красивых кавалергардов и самых модных мужчин, имеющий 70 тысяч рублей доходу, женится на m-lle Гончаровой, – она для этого достаточно красива и достаточно хорошо воспитана, – но потому что его страсть к Натали ни для кого не была секретом. Я об этом прекрасно знала, когда была в Петербурге, и тоже подшучивала над этим; поверьте мне, тут что-то либо очень подозрительное, либо – недоразумение, и, может быть, будет очень хорошо, если свадьба не состоится.
О. С. Павлищева – С. Л. Пушкину, 24 декабря 1836 г., из Варшавы // П-н и его совр-ки, XII
Со свояченицей своею во все это время Пушкин был мил и любезен по-прежнему и даже весело подшучивал над нею по случаю свадьбы ее с Дантесом. Раз, выходя из театра, Данзас встретил Пушкиных и поздравил Катерину Николаевну Гончарову, как невесту Дантеса; при этом Пушкин сказал шутя Данзасу:
– Моя свояченица не знает теперь, какой она будет национальности: русскою, француженкою или голландкою?
А. Аммосов
В продолжение помолвки дом Пушкина был закрыт для Геккерена, и он виделся со своей невестой только у ее тетки Ек. Ив. Загряжской.
Бар. Густав Фризенгоф – А. П. Араповой // Красная нива, 1929, № 24
Был на балу у Е. Ф. Мейендорфа. Он и жена говорили о Пушкине, о данном мне поручении перевести для государя рукопись генерала Гордона. Я не танцевал и находился в комнате перед залой. Вдруг вышел оттуда Александр Сергеевич с Мейендорфом и нетерпеливо спрашивал его: «Да где же он? Где он?» Егор Федорович нас познакомил. Пошли расспросы об объеме и содержании рукописи… Он спросил, не имею ли других подобных занятий в виду по окончании перевода; и упрашивал навещать его.
Над. сов. Келлер. Дневник. Декабрь // Соч. Пушкина под ред. П. А. Ефремова, т. VIII, 1905
28 декабря 1836 г. эскадронный командир Дантеса шт. – ротмистр Апрелев подал рапорт об «исходатайствовании дозволения проезжать по хорошей погоде поручику барону де Геккерену по случаю облегчения в болезни».
С. А. Панчулидзев
Моя свояченица Катерина выходит замуж за барона Геккерена, племянника и приемного сына посланника голландского короля. Это очень красивый и славный малый, весьма в моде, богатый, и на четыре года моложе своей невесты. Приготовление приданого очень занимает и забавляет мою жену и ее сестер, меня же приводит в ярость, потому что мой дом имеет вид магазина мод и белья.
Пушкин – С. Л. Пушкину (отцу) в конце дек. 1836 г.
А. А. Краевский работал у Пушкина в 1836 г. и заведовал корректурами пушкинского «Современника». Он часто видался с Пушкиным в последние годы его жизни. Однажды, собираясь в Москву, Краевский зашел к Пушкину проститься и напомнить ему его обещание дать стихотворение «Московскому Наблюдателю». Пушкин достал свою тетрадь, вырвал из нее листок и подал его Краевскому.
Это были стихи «Последняя туча рассеянной бури». Прочитав и складывая его, чтобы положить в карман, Краевский видит на обороте листка еще небольшие стихи; но только что он прочел первый стих: «В Академии наук…» – Пушкин мгновенно вырвал у него листок, переписал посылаемые «Московскому наблюдателю» стихи на отдельной бумаге, отдал Краевскому, а первый листок спрятал. Краевский помнил, что в последнем стихе было: «От того, что есть чем сесть».
Через несколько месяцев Краевский приносит Пушкину корректуру «Современника». – «Некогда, некогда, – говорит Пушкин, – надобно ехать в публичное заседание Академии. Хотите? поедем вместе: посмотрите, как президент и вице-президент будут торчать на моей эпиграмме».
П. И. Бартенев со слов А. А. Краевского // Рус арх., 1892, II
В одно из своих посещений Краевский застал Пушкина, именно 28 декабря 1836 г., только что получившим пригласительный билет на годичный акт Академии наук.
– Зачем они меня зовут туда? Что я там будут делать? – говорил Пушкин. – Ну, да поедемте вместе завтра.
– У меня нет билета.
– Что за билет! Поедемте. Приезжайте ко мне завтра и отправимся.
29 декабря Краевский пришел. Подали двухместную, четвернею на вынос, с форейтором, запряженную карету, и А. С. Пушкин с А. А. Краевским отправились в Академию наук.
Перед этим только что вышел четвертый том «Современника», с «Капитанскою дочкою». В передней комнате Академии, пред залом, Пушкина встретил Греч – с поклоном чуть не в ноги:
– Батюшка, Александр Сергеевич, исполать вам! Что за прелесть вы подарили нам! – говорил с обычными ужимками Греч. – Ваша «Капитанская дочка» чудо как хороша! Только зачем это вы, батюшка, дворовую девку свели в этой повести с гувернером… Ведь книгу-то наши дочери будут читать!..
– Давайте, давайте им читать! – говорил в ответ, улыбаясь, Пушкин.
Вошли. За столом на председательском месте, вместо заболевшего Уварова, сидел князь М. А. Дундуков-Корсаков, лучезарный, в ленте, звездах, румяный, и весело, приветливо поглядывал на своих соседей-академиков и на публику. Непременный секретарь Академии Фукс (Фусс) читал отчет.
– Ведь вот сидит довольный и веселый, – шепнул Пушкин Краевскому, мотнув головой по направлению к Дундукову, – а ведь сидит-то на моей эпиграмме! Ничего, не больно, не вертится!
Давно была известна эпиграмма Пушкина:
В Академии наук
заседает князь Дундук.
Говорят, не подобает
Дундуку такая честь;
Отчего ж он заседает?
Оттого, что… есть.
Но Пушкин постоянно уверял, что она принадлежит Соболевскому. На этот раз он проговорился Краевскому потому, что незадолго пред тем сам же нечаянно показал ему автограф свой с этой именно эпиграммою.
М. И. Семевский со слов А. А. Краевского // Рус. стар., 1880, т. 29
Пушкин жалел об эпиграмме «В Академии наук», когда лично узнал Дундука.
С. А. Соболевский – М. Н. Лонгинову, 1855 г. Пушкин и его совр-ки, XXXI–XXXII
Вы застали меня врасплох, без гроша денег. Виноват, – сейчас еду по моим должникам собирать недоимки, и коли удастся, явлюся к вам… Экая беда!
Пушкин – Н. Н. Карадыгину, конец 1836 – нач. 1837 г.
На святках был бал у португальского, если память не изменяет, посланника, большого охотника. Во время танцев я зашел в кабинет, все стены которого были увешаны рогами различных животных, убитых ярым охотником, и, желая отдохнуть, стал перелистывать какой-то кипсек. Вошел Пушкин. «Вы зачем здесь? Кавалергарду, да еще не женатому, здесь не место. Вы видите, – он указал на рога, – эта комната для женатых, для мужей, для нашего брата». – «Полноте, Пушкин, вы и на бал притащили свою желчь; вот уж ей здесь не место»… Вслед за этим он начал бранить всех и вся, между прочим Дантеса, и так как Дантес был кавалергардом, то и кавалергардов. Не желая ввязываться в историю, я вышел из кабинета и, стоя в дверях танцевальной залы, увидел, что Дантес танцует с Натали.
Со слов А. В. Трубецкого в 1887 г. Рассказ об отношениях Пушкина к Дантесу. Отд. брошюра, перепеч. у Щеголева
С княгинею он был откровеннее, чем с князем. Он прибегал к ней и рассказывал свое положение относительно Геккерена. Накануне нового года у Вяземских был большой вечер. В качестве жениха Геккерен явился с невестою. Отказывать ему от дому не было уже повода. Пушкин с женою был тут же, и француз продолжал быть возле нее. Графиня Наталья Викторовна Строганова говорила княгине Вяземской, что у него такой страшный вид, что, будь она его женой, она не решилась бы вернуться с ним домой. Наталья Николаевна с ним была то слишком откровенна, то слишком сдержанна.
П. И. Бартенев со слов кн. В. Ф. Вяземской // Рус. арх., 1888, II
(В начале 1837 г.) Войдя в переднюю квартиры Петра Александровича (Плетнева), я столкнулся с человеком среднего роста, который, уже надев шинель и шляпу и прощаясь с хозяином, звучным голосом воскликнул: «Да! да! Хороши наши министры! Нечего сказать!» – засмеялся и вышел.
Я успел только разглядеть его белые зубы и живые, быстрые глаза. Каково же было мое горе, когда я узнал потом, что этот человек был Пушкин!
И. С. Тургенев. Литературный вечер у П. А. Плетнева
От 15 дек. 1836 г. по 3 янв. 1837 г. Дантес был болен.
В. В. Никольский (по данным архива Кавалергардского полка) // В. Никольский. Идеалы Пушкина.
Выздоровевшего г. поручика барона де Геккерена числить налицо, которого по случаю женитьбы его не наряжать ни в какую должность до 18 янв., т. е. в продолжение 15 дней.
Приказ по полку, 3 января 1837 г. // С. Панчулидзев
С месяц тому, Пушкин разговаривал со мною о русской истории; его светлые объяснения древней Песни о полку Игореве, если не сохранились в бумагах, невозвратимая потеря для науки: вообще в последние годы жизни своей, с тех пор, как он вознамерился описать царствование и деяние Великого Петра, в нем развернулась сильная любовь к историческим знаниям и исследованиям отечественной истории. Зная его, как знаменитого поэта, нельзя не жалеть, что вероятно лишились в нем и будущего историка.