Какое-то время ждала, пока голубки намилуются, отстраненно наблюдая за тем, как скользят по спине соперницы крепкие руки Дома, и... ничего не чувствовала. Девчонка была низкорослой, полноватой, в обтягивающем блестящем платье и шлюховатых сандалиях на золотых танкетках, а мне было все равно. Это потом уже, когда невестушка скрылась во чреве автомобиля, немедленно унесшего ее в светлые дали, я злорадно припомнила все подробности внешности соперницы, а тогда… Внутри был абсолютный чувственный вакуум, лишь ворошились обрывочные мысли, наполненные недоумением и тоской.
Когда кортеж вместе с новой невестой моего Доминика уехал, я смогла если не шевельнуться, то хотя бы вздохнуть. Выдохнуть. Что там мои девки говорили? Что я счастливица? Счастливица и есть. Ведь не прибудь я сегодня к Дому внезапно, неизвестно, сколько бы он меня еще за нос водил...
Первым порывом было подойти к нему и когтями в предательскую рожу вцепиться. В глаза его брехливые плюнуть и…
Фу!
К счастью, после первого порыва ко мне вернулась способность мыслить и здраво оценивать ситуацию. Нет, не стану я позориться и устраивать унизительную драку. Стыдно и противно. Самым лучшим во всей этой паскудной ситуации будет просто уйти и забыть. Был жених – и нету. Может, умер, а может, просто приснился… Я развернулась, намереваясь дойти до автобусной остановки, сесть на первый, что придет, и кататься по Центру, пока не успокоюсь настолько, чтобы можно было вернуться домой. Но, как говорится, не судьба.
– Иви? – в голосе Дома было столько удивления и искренней радости, что я едва не взвыла. Сжала кулаки и оглянулась. – Что ты тут...
Он всегда был очень догадливым и чувствительным к малейшим изменениям моего настроения. Вот и сейчас мне не пришлось ничего говорить, он все прочитал по глазам.
– Видела?
Напрасно я пыталась отыскать на его лице следы стыда и сожаления, ничего кроме легкой досады там не было.
– Малышка, я тебе сколько раз говорил, чтобы звонила, если прийти собираешься? Видишь, что получается, когда ты меня не слушаешься?
Это все, что он может мне сейчас сказать? Я даже растерялась немного. О, небо…
– Больше не приду, можешь не беспокоиться.
– Иви, Иви…
Он устало вздохнул и медленно подошел ко мне. Обнял за плечи. Вернее, попытался обнять, а я отшатнулась от него, вдруг осознав: если он дотронется, если он сейчас только дотронется до меня, то… Не разревусь – хуже, я его ботинки с остатками собственного завтрака познакомлю.
– Не подходи.
– Малышка...
На фоне огромного, почти двухметрового Дома со своими метр шестьдесят восемь я и в самом деле смотрелась маленькой девочкой. Поэтому «малышкой» он меня называл довольно часто и вполне оправданно. И самое поганое, что мне это нравилось. Очень. До щенячьего скулежа, ей-богу!..
Рвотные позывы были так сильны, что я даже зажмурилась, чтобы прийти в себя, и шумно задышала, немного наклонив голову.
– Не подходи, Дом. Правда. А то меня вырвет.
– Умеешь ты трагедию из ерунды сделать, – и, не пытаясь скрыть раздражение, бросил он. – Черт, не хотел сейчас об этом рассказывать. Ну, раз ты уже все видела… Иви, давай присядем и поговорим как взрослые люди.
Скотство! Это со мной что-то не так или все-таки с ним? Почему мужчина, которого я до сегодняшнего утра любила и за которого собиралась выйти замуж в конце года, вдруг превратился в чужака?
– Спасибо, постою, – выдавила я сквозь зубы, и Дом чертыхнулся.
– Ну что ты в бутылку лезешь? Что изменилось со вчерашнего дня? Два поцелуя на парковке? Ив, это же ерунда и совершенно ничего не значит!
– Доминик, лучше помолчи, а то точно сблевану, – и тут я не шутила и не преувеличивала. – До меня только сейчас дошло, что ты уже вчера про новую невесту знал. Ведь знал? И все равно со мной… меня…
Не смогла договорить до конца, но он и так понял.
– Иви, малышка…
Твою мать! Кажется, прозвище «малышка» теперь ненавижу даже больше, чем имя Агнесса.
– А я все гадала, почему ты передумал и решил не ждать до свадьбы… А оно вон как, значит. Конечно, ты же уже вчера знал, что никакой свадьбы не будет. Так почему бы ни присунуть напоследок девчонке, что тебя два года завтраками кормила. Святая Брунгильда свидетельница – мир не видел большего мудака, чем ты, Дом. Чотя и я хороша.
Он поморщился.
– Не передергивай… Люблю я только тебя.
«Что ты знаешь о любви?» – хотелось завизжать, но я не стала устраивать сцен, хотя что-то внутри меня выло и рвалось с цепи и прямо-таки подзуживало расцарапать рожу.
– О любви будешь невесте своей петь, а не мне. Интересно, она всегда так по-блядски одевается или только чтобы тебе угодить?
– Ревнуешь? – Дом улыбнулся.
– Издеваешься?
Со скамейкой, возле которой мы стояли, поравнялась какая-то посторонняя мамаша с коляской, и мы замолчали, не желая, чтобы наш разговор стал достоянием гласности. Но стоило женщине скрыться в подъезде, как Доминик перестал делать вид, что мы всего лишь добрые знакомые, просто болтающие ни о чем, схватил меня за руку и отчаянно зашептал:
– Иви, ты пойми! Это же такая удача! Дочь министра финансов. Да я o таком даже мечтать не мог! Это же Шанс! Шанс с большой буквы, слышишь меня?
– Хочешь, чтобы я тебе счастья пожелала?
– Не мне, – мягко возразил он, поднял вторую руку, словно хотел погладить меня по щеке, но в последний момент передумал, уронив ее плетью вдоль тела. – Нам. Тебе и мне, малышка.
Внутри по-прежнему был вакуум. Я молча отодвинулась от своего теперь уже бывшего жениха и брезгливо вытерла ладонь о подол платья.
– Дом, давай без лишней театральности. Договаривай, что хотел сказать, и я пойду.
– Ты просто не понимаешь.
– Если честно, и понимать не хочу, но ты говори, говори.
– Я объясню. С Мелиссой я два месяца назад познакомился.
Нет, не дура я, а мегатупица. Два месяца! И меня еще называют лучшей Гончей выпуска...
– Помнишь, меня от участка на благотворительный вечер послали? Я и не планировал ведь ничего, а она запала так, что о-го-го! Прямо там мне в ширинку пыталась залезть... Черт, прости! Я не это хотел... В общем, я думал, ну что баба спьяну не сделает? Протрезвеет и забудет. А она не забыла. На работу ко мне приехала, ну я и... Иви, у нас ведь с тобой ни хрена нет. Мы нищи, как церковные крысы. Ты со своим приютским приданым в семь золотых да две полушки, и я... скажем так, тоже не то чтобы богат... А у Мили уже сейчас собственный дом в зеленой полосе и машина. И папенька обещал-с, что на первенца миллион подарит, если мальчик будет… От таких предложений не отказываются, малыш.
– Наверное, – я равнодушно пожала плечами, – но только причем тут я? Хочешь, чтоб я вам свечку держала?
Доминик скривился.
– Ты обижена, понимаю. Я бы на твоем месте был просто в бешенстве. Это пройдет. Ты подумаешь и поймешь, что так даже лучше! Иви, маленькая моя! Ну как же хорошо все складывается! Жалко, конечно, что мы какое-то время не сможем жить вместе, но на работе будем видеться каждый день и уж точно найдем, где уединиться. Само собой, придется потерпеть, но мы же не на рассвете цивилизации. Разводы никто не отменял. Лет через пять…
– Я с тобой, Дом, уединяться больше нигде не буду. Мне и в первый-то раз это «уединение» не очень вставило, так то хотя бы с любимым человеком было, а с козлом – прости, нет. Я не зоофилка. Да и насчет работы в твоем участке…
И тут он так зыркнул на меня… Я аж порадовалась, что мы посреди улицы в разгар белого дня пытаемся выяснить отношения, а не в уединении какой-нибудь квартиры. Потому что во взгляде Доминика на мгновение промелькнула вполне очевидная жажда убийства.
– Работать ты будешь со мной, малышка. Это не обсуждается. Я, если понадобится, затащу тебя на Комиссию, так что лучше не дергайся, если не хочешь лишнего позора. Ну а то, что тебе в первый раз не понравилось, – он снисходительно хмыкнул, – это ерунда. В первый раз никому не нравится, мы над этим еще поработаем.
Я несколько раз моргнула, прежде чем до меня дошло, что Дом и в самом деле только что угрожал мне Комиссией. На полном серьезе. Представила себе унизительную процедуру осмотра. Нет, сама-то по себе это была заурядная процедура – из унизительного в ней была лишь принудительность – обычный поход к гинекологу, чтобы подтвердить разрыв девственной плевы. Все самое паршивое начиналось позже: расследование, разговоры с психологом, опрос свидетелей – а все свидетели обязательно скажут, что мы с Домом встречались и нежно любили друг друга. О, небо! Гребаный стыд! Час назад я и сама, без разных психологов, сказала бы, что люблю.
И самое паскудное в этом то, что в принципе Комиссия могла – действительно могла! – заставить меня работать с Домом: на такие пары, как наша, Корона молилась в буквальном смысле слова. Я Гончая, он Охотник… Да мы вдвоем могли за неделю больше дел раскрыть, чем весь участок за месяц… Особенно после, если говорить языком научным, физического контакта. Ну а если по-простому, то хороший секс между Охотником и Гончей напрямую связан с успешностью их профессиональной деятельности. И это не байки, а научно подтвержденный факт.
– Дом, серьезно. Я после случившегося с тобой на одном поле срать не сяду, так что и не надейся, что мы еще хотя бы раз окажемся в одной горизонтальной плоскости. И даже Комиссия не в силах меня заставить.
– Ну, после того, как они запретят тебе уезжать… – он самоуверенно хмыкнул. Небо… Я смотрела на него и видела: он абсолютно уверен в том, что я передумаю. Перебешусь, проревусь, напсихуюсь, взвешу все «за» и «против»... И да, раздвину ноги. Так сказать, на благо Короны и во имя улучшения статистики раскрываемости дел доведу начатое до конца, раз с первого раза у нас полноценного «контакта» не получилось.
Впрочем, запасной вариант у меня все-таки был. Глянула на Доминика с холодной решимостью, пусть знает, что я и не думаю шутить, и вытолкала из себя: