Я никому ничего не сказала. Никто не заслуживал знать.
Даже он.
Когда Вселенная перестает лупить тебя по голове и вдруг посылает маленький лучик света – никому не говори. Молчи. Пусть этот луч принадлежит только тебе. Внезапным счастьем, как и ворованными конфетами, нужно наслаждаться тихо, молча и втайне от всех.
Но глупо было надеяться, что мое спасительное уединение протянется хоть сколь-нибудь долго. Прошло два месяца с момента отъезда Боунса. Ранним декабрьским утром я открыла дверь после звонка, ожидая курьера из магазина, и судорожно вытянулась по струнке. Передо мной, несмело улыбаясь, стояла Фиона.
– Я знаю, что поступила ужасно, – начала она. – Скай, если бы я только могла отмотать время обратно!
Я даже ничего не смогла ответить. Если нужно было отвечать. Просто закуталась поплотнее в кардиган, пряча животик и футболку Боунса, в которой ходила уже третий день, и махнула рукой, приглашая Фиону войти. Она не заметит, она все равно ничего не заметит. Мало ли, отчего я пополнела. Вдруг я просто заедаю пончиками стресс.
Но едва успела прикрыть дверь, как снова раздался звонок: на этот раз на пороге возник ослепительно улыбающийся паренек с огромной коробкой у ног и связкой разноцветных воздушных шариков в руке.
– Доставка из магазина «Малыш-крепыш»! – громко объявил он, протягивая мне связку. – Вы заказывали детское автокресло?
Я втянула голову в плечи, абсолютно точно зная, что Фиона тоже это услышала.
– Да, заказывала, – пробормотала я, поборов желание выпроводить и курьера, и Фиону.
Думаю, я была первым в мире клиентом, который встретил детское автокресло с таким похоронным выражением лица. Курьер затащил в дом коробку с нарисованными улыбающимися карапузами. Я расписалась на бланке доставки и медленно прикрыла дверь за пареньком.
– Скай, – выдохнула Фиона и кинулась меня обнимать. И эти объятия – искренние, крепкие, сестринские – чуть не прорвали дамбу, которую я так долго строила вокруг своего бездонного резервуара слез.
– Это то, что я думаю?
– Это то, что ты думаешь, – сдалась я.
– Сукин сын, – выпалила она.
– Он здесь ни при чем…
– Ни при чем? – округлила глаза Фиона, указывая взглядом на коробку с детским автокреслом. – А по-моему, очень даже при чем. Слава богу, его посадили! Ублюдок!
– Как посадили? – моргнула я.
– Посадили. Пожизненно. О боже, Скай, ты не думала об аборте?
Я нахмурилась, недоумевая, что она несет.
– Фиона, о ком ты говоришь?
– О Моретти, конечно! О ком же еще?
– При чем тут Моретти?
Пару секунд мы смотрели друг на друга в полном недоумении, а потом Фиона зажала рот руками.
– Это не ребенок Моретти, так? Не результат того изнасило…
– Ах… Нет.
Хотя, наверное стоило соврать. Как бы Фиона не побежала к брату и не сровняла с землей мой крохотный Эдем.
– А чей? Прости, если влезаю.
– Мой. Только мой, – сказала я и побрела за лимонадом и стаканами.
– Ребенок Гарри? – сказала мне в спину Фиона, и я остановилась на полпути.
– Фиона, послушай. Я знаю, как сильна твоя связь с братом, и у вас наверняка нет секретов друг от друга, это же он рассказал тебе, где меня искать, так? Но, бога ради, ему не нужно знать. Он ясно дал мне понять, что мы не можем быть вместе, и для него этот вопрос закрыт. И еще он ярый противник детей. И еще столько всего, что волосы дыбом! Поэтому…
– О БОЖЕ. ЭТО РЕБЕНОК ГАРРИ! Ну все. Мне точно стоило соврать.
Даже не ожидала, что простой разговор по душам способен подарить такое облегчение. Мы с Фионой сидели в саду в плетеных креслах, вытянув ноги, потягивая безалкогольное пиво и любуясь пожарищем заката. Я выложила ей все, как на духу, и под конец подумала, что вряд ли когда-нибудь смогу все это повторить. Слишком тяжело, слишком больно. Фиона допила свое пиво и открыла следующую бутылку, резко срывая с нее крышку.
– Проклятая ведьма… Я тоже не верю, что он мог сделать это с ней. Но Гарри всегда полагался только на факты, а все факты, мягко говоря, были не в его пользу. Боюсь, он уже не поменяет свое мнение, если за столько лет не поменял. Ох, если бы только собаки умели говорить!
– При чем тут собаки?
– В ту ночь в трейлере с Лилиан и Гарри был его щенок. Ты не знаешь, да?
– Он об этом не упоминал.
– Он не любит об этом вспоминать. Щенок мальтезе – мальтийской болонки. Кто-то из фанов ему подарил. Гарри всюду возил его с собой, поселил в своем трейлере и вообще был без ума от этого комка шерсти. Даже на сцену его с собой таскал. Есть видео, где Кокс, окрашенный в красный цвет, бегает по сцене во время концерта с прицепленными рогами и драконьими крылышками.
– Что с ним случилось?
– Умер через несколько дней после того происшествия в трейлере. Все, что я знаю. Наверное, ему тоже досталось от… того, кто напал на Лилиан.
«Стоп. ЧТО?»
Бывают моменты, когда твоя жизнь перестает быть удобной плоскостью и начинает стремительно крениться. И вот ты, мгновение назад спокойно сидевшая на заднице, вдруг начинаешь лететь вниз по отвесному склону, вопя и задыхаясь от волнения.
Я сжала бутылку в руке так крепко, словно она могла расплескаться, пока меня крутило, вертело и несло вниз по наклонной.
– Его показывали врачу? – хрипло выговорила я.
– Гарри? Ну еще бы!
– Нет, щенка, Кокса!
– Не думаю. Судя по тому, что рассказывал Гарри, буча тогда была такая, что мама не горюй. Копы, репортеры, разъяренные фанаты, беснующиеся из-за отмены концертов. Гарри вообще сидел в тюрьме, пока с него не сняли обвинения. Вернулся, а собаки нет.
– Вскрытие делали?
– Да какое там вскрытие. Я даже не уверена, похоронили ли его по-божески.
– Фиона, мне нужно узнать, похоронили щенка или нет. И если да, то где. Позвони Гарри, спроси. Это важно!
Фионе удалось выяснить, что Кокса все же похоронили должным образом. Кто-то из участников группы нашел возможность это сделать, невзирая на копов, репортеров и царящий вокруг «Костей» хаос.
– Нам покажут, где это. Если ты потом раскошелишься на пиво. Один из парней, который играл в группе, знает, где могила. Это где-то в Милуоки, в Висконсине. Тот город, где все и случилось.
– Отлично. Спроси, сможет ли он послезавтра показать мне это место…
– Что? Какое еще послезавтра? Декабрь на дворе! В тех краях сейчас снега выше крыши. Съездишь весной.
– Сейчас. Я должна поехать туда сейчас.
– Тащиться на другой континент, в разгар зимы, будучи беременной, чтоб положить цветы на могилу щенка? А я думала, что все на свете повидала…
– Фиона, если этот человек сможет показать место буквально на днях, то я звоню и бронирую билет. Выясни.
– Бронируй два билета, – покачала головой Фиона. – Мне уже не терпится сунуть свою голову в эту морозилку и посмотреть, что ты затеяла.
В Ирландии снег выпадает не чаще, чем счастливцы срывают джекпот в лотереях. Ирландским детишкам неведомы ни санки, ни снеговики, ни теплая обувь на меху, поэтому все ирландцы до конца жизни испытывают болезненный, нездоровый трепет при виде кружащего в воздухе снега. Наверное, то же самое происходит с жителями пустынь, когда на землю обрушивается дождь. Но, черт возьми, почему к снежинкам и узорам на окнах всегда идут в комплекте скользкие дороги и собачий холод?
Я так и не привыкла к холоду, пока жила в Бостоне. Весну, помню, встретила с восторгом и чувством эйфории, как заключенный праздновал бы условно-досрочное освобождение.
К тому моменту, когда мы с Фионой наконец добрались до Милуоки, я напоминала замороженную индейку: одну из тех огромных, пузатых птиц, что горами завозят в магазины к Рождеству. Не помогали согреваться даже три свитера и пуховик.
Фиона взяла машину напрокат, и мы двинулись искать городское кладбище, где нас должен был встретить наш проводник Барри. Тот, кто согласился покинуть теплый дом, чтобы погулять по кладбищу у черта на куличках. Очевидно, он очень любит халявное пиво!
На парковке у церкви, что стояла рядом с кладбищем, я достала из багажника маленькую лопату, покупка которой в строительном магазине вызвала у Фионы чуть ли не приступ истерики, и рюкзак с набором юного садовника: рукавицы, металлический совок и рулон полиэтиленовых пакетов.
– Знаешь, как называется человек, гуляющий по кладбищу с лопатой? – насупилась Фиона.
– Археолог.
– Вандал, – фыркнула она. – Скай, прикрой ее чем-нибудь, ради бога.
– Мы слишком хорошенькие и слишком девочки, чтобы быть вандалами. Мы археологи. Где же твой Барри?
– Скоро приедет. Держи.
Фиона вручила мне стакан с горячим кофе и затянула потуже мой шарф.
– Скай, я не знаю, что ты задумала, но надеюсь, все это не зря. Правда. И еще. Наверное, после сегодняшнего дня ты не будешь со мной разговаривать, поэтому я скажу тебе это сейчас: ты удивительная, Полански…
– Что? – встрепенулась я. – Не буду разговаривать? Это еще поче…
И тут на парковку въехал навороченный глянцево-черный внедорожник, взметающий за собой вихрь сверкающих на солнце снежинок. Очевидно, Барри тоже сколотил состояние в бурной юности, как и Гарри.
Барри-Гарри…
Поверить не могу!
– Фиона! – выдохнула я, следя за машиной и испытывая приступ паники. – Только не говори, что навешала мне лапши на уши! Господи, ну зачем?!
– Оказалось, что щенка похоронил Гарри! Кокс умер за день до его выхода из тюрьмы. Никто другой не смог бы показать тебе место!
От волнения меня бросило в жар, показалось даже, что под ногами вот-вот начнет таять снег.
– Скай, ему очень плохо без тебя, – быстро заговорила Фиона, заглядывая мне в глаза, словно требуя максимум моего внимания. – И тебе плохо без него. И у вас будет ребенок, о котором он должен узнать. Тебе не удастся скрывать это всегда! К тебе может нагрянуть наш отец, ты ему очень понравилась, он все порывается приехать к тебе и извиниться за ту ночь… Ну, когда т