ность – ужасней самого кошмарного сна.
Ответить Хлопуша не успел, издалека до ушей беглецов донесся громкий рев боевого рога.
– Что это? – спросил здоровяк.
– Охоронцы подняли тревогу! – ответила Лесана. – Скоро их здесь будет великое множество. А нас теперь не трое, а двое.
От реки послышался тихий свист. Хлопуша глянул туда, и лицо его просияло.
– Буйсил вернулся! – тихо воскликнул он. – Слава богам!
– Бери Первохода, и спускаемся к реке, – распорядилась Лесана.
Вслед удаляющейся от берега лодке полетели стрелы. Они захлюпали слева и справа от бортов, врезаясь в воду и поднимая короткие брызги.
– Леший! – выругался Хлопуша, изо всех сил гребя веслами. – Чтоб они сдохли, эти охоронцы!
Лесана встала в лодке во весь рост и повернулась лицом к острову.
– Ты что? – крикнул Хлопуша. – Быстро пригнись!
Вместо того чтобы пригнуться, Лесана вскинула руки и забормотала какое-то заклинание на своем курлыкающем голубином языке. Одна из стрел просвистела у самого ее плеча. Еще две вонзились в корму лодки.
Однако травница и на этот раз не пригнулась. Вместо этого она сделала быстрое движением руками, будто разводила в стороны заросли рогоза, застившие ей путь. И тут случилось странное – туча стрел, летящая к Лесане, разделилась надвое. Одни стрелы, сбившись с цели, попадали в воду слева от лодки, другие – справа. Но ни одна из них не сумела достичь цели.
Новое облако стрел полетело им вслед, но Лесана снова развела его руками. Еще несколько раз она сбивала стрелы с курса и заставляла их упасть в речную воду, пока Хлопуша яростно и мощно греб веслами, стремительно направляя лодку к противоположному берегу.
Потом Лесана вновь забормотала заклинание. И прямо над водой стало сгущаться большое белое облако. Став плотным, как вата, облако рассеялось и превратилось в туман, и туман этот скрыл беглецов от стрелков. Лесана опустилась на дно лодки и тяжело перевела дух. Она была бледна и выглядела совершенно измотанной. Но спасенный ею и Хлопушей узник выглядел еще хуже. Теперь даже самый внимательный взгляд не отличил бы его от мертвеца.
Глава третьяМесть волхва
1
Лес был мрачен и неприветлив. Сырость, идущая от недалекого болота, проникала сквозь тело к костям и студила их.
Когда стало понятно, что преследователи отстали, Лесана остановилась, взяла Буйсила за плечи и повернула его к себе. Пристально глядя отроку в глаза, она проговорила властным голосом:
– Тебе пора возвращаться в деревню, Буйсил. Переступив порог своего дома, ты забудешь о нас. Повтори, что я сказала.
– Переступив порог дома, я забуду о вас, – послушно повторил отрок, улыбнулся Лесане, а потом повернулся и, не прощаясь, побрел сквозь чащобу к родной деревне.
Хлопуша, несший на плече Глеба Первохода, проводил паренька удивленным взглядом и тихонько хмыкнул, однако от комментариев воздержался. После этого беглецы продолжили свой путь и через полчаса достигли того места, где Лесана и Хлопуша оставили коней.
Кони были целы и невредимы. Они спали, разлегшись на траве и тихонько фыркая во сне.
– Пришло время немного передохнуть, – сказала Лесана и швырнула котомку в траву.
– Да, – согласился Хлопуша. – Отдых нам не помешает. А уж горячая еда – тем более. Я разожгу костер.
Усадив Глеба на бревно и прислонив его спиною к дереву, Хлопуша рьяно взялся за дело, и вскоре костерок весело и уютно заполыхал.
– Как он? – тихо спросила Лесана, глядя на сидящего у костерка Первохода.
– Дрожит, – ответил Хлопуша.
Он протянул руку к свернутому в рулон шерстяному одеялу, быстро развернул его и набросил на плечи Первоходу. Затем проговорил с болью в голосе:
– Не могу видеть его таким. Пойду схожу за водой.
Хлопуша поднялся с бревна, подхватил с земли котелок и побрел к ручью.
Лесана пересела на место Хлопуши, обняла Первохода за плечи и прижалась к нему. Сквозь одежду и одеяло она почувствовала, что Глеб все еще дрожит. В его худом теле совсем не осталось тепла.
– Ничего, – тихо сказала Лесана. – Ты не умрешь, Первоход. Я согрею тебя.
Бывший узник ничего не сказал в ответ, хотя глаза его были открыты. Он просто смотрел на пылающие ветки, и во взгляде его не было ничего – ни радости, ни боли, ни задумчивости. Если есть в мире совершеннейшая пустота, то сейчас она смотрела на костер глазами Глеба Первохода.
Лесане стало немного не по себе, словно человек, сидевший рядом с ней, был не человеком и не зверем, а лоскутом бездонного темного неба, луну и звезды на котором заволокли тучи.
– Ничего, ничего, – снова пробормотала она, не для того, чтобы утешить Первохода, а для того, чтобы успокоить себя. – Все когда-нибудь проходит, пройдет и это.
Порыв холодного ветра заставил Глеба вздрогнуть. Он вдруг повернул голову и взглянул на Лесану так, будто внезапно вынырнул из омута и увидел на берегу сказочное чудовище.
– Э-э…
– Первоход, ты пришел в себя? – быстро спросила Лесана.
Глеб узнал девушку и хотел улыбнуться, но не смог и вместо этого поморщился от боли.
– Будто катком по мне проехались, – хрипло прошептал он. – Что они… со мной делали?.. Ты знаешь?
– Тебя поили ядовитым отваром, – ответила Лесана. – Ты три года спал и видел сны.
– Да… – Глеб вновь сделал над собой усилие и усмехнулся. – Отоспался на всю жизнь. – Затем облизнул губы и добавил: – Это… не было похоже на сон.
– И все же это так, – сказала Лесана.
Первоход медленно поднял лицо к небу.
– Я был там, – тихо произнес он. – В других мирах.
– Этого не было, – возразила травница.
– Было. – Глеб снова облизнул потрескавшиеся губы и поморщился. – Я видел демонов… И ангелов… Я плохо помню, но… когда-нибудь я вспомню все.
Глеб опустил взгляд, выпростал из-под одеяла руки и медленно, с усилием поднес их к лицу.
– А я сильно отощал… Что у меня с лицом? Я действительно похож на упыря?
Уголки губ Лесаны слегка приподнялись, будто она хотела улыбнуться, но в последний миг остановила себя.
– Мне ты не кажешься страшным, – сказала она спокойно и мягко.
– Но красавцем меня тоже не назовешь, верно? – Глеб усмехнулся. – Ладно. – Он помолчал, восстанавливая силы, а потом попросил: – Расскажи мне обо всем.
– Что ты хочешь знать? – спросила Лесана.
– Кто ты? Откуда взялась?
– Я расскажу, но не теперь. Я слишком сильно устала, Первоход. У меня был тяжелый день.
– Тяжелый день? – Глеб вяло хмыкнул. – У меня были тяжелые три года. Впрочем… как скажешь.
И он снова обессиленно прикрыл глаза.
Вскоре вернулся Хлопуша с котелком, полным родниковой воды.
– Ну, как он? – спросил здоровяк, тревожно взглянув на Глеба.
– Плохо. Боюсь, Первоход так слаб, что не вынесет пути. Надо подождать.
Хлопуша озадаченно поскреб пятерней в затылке.
– Ну, дела. И сколько ж нам ждать?
– Не знаю. Тело его было немощно и последние свои силы отдало сражению с охоронцами Мории. Жизнь в нем едва теплится.
– Вот леший, – проворчал здоровяк. – У нас и харчей-то нет. Оставшийся хлеб заплесневел. А вяленого мяса осталось меньше фунта.
– О еде не тревожься, – успокоила его Лесана. – Я пойду в лес и наберу кореньев.
– Кореньев? – Хлопуша поморщился и брезгливо сплюнул на землю. – Нешто я кабан, чтобы жрать лесные коренья? Вот что я тебе скажу, милая: ты оставайся подле Первохода, а я добуду дичи.
Лесана прищурила серые, дымчатые глаза.
– Уверен, что добудешь?
– Уверен. Коли не добуду, разрешу тебе сварить из меня суп, и даже сам сяду задом в котел.
Лесана усмехнулась.
– Ловлю тебя на слове.
Когда Хлопуша вернулся с охоты, солнце уже четыре часа как перевалило через полдень и стремительно катилось к западу. Первоход лежал на куче елового лапника, накрытый курткой Лесаны и заваленный сверху большими кусками сухого мха. Голова его покоилась на коленях девушки, и она медленно и задумчиво гладила его рукою по длинным, седым, спутавшимся волосам.
Хлопуша швырнул на траву трех убитых куропаток, вытер рукавом потный лоб и спросил:
– Ну, как он?
– Ему все еще холодно, – ответила Лесана. – Но тело его уже окрепло.
Хлопуша хмыкнул:
– Глупости. Ни одно тело на свете не может окрепнуть без хорошей трапезы. Умеешь ощипывать птицу?
Над маленькими корявыми елочками и березками стали сгущаться сумерки. Ветер утих, но Глеб все еще дрожал в своей странной дреме, непохожей на обычный сон. Над углями прогоревшего костра жарились на деревянных шампурах ломтики Хлопушиной добычи. С ломтиков сбегал розоватый сок и с шипением капал на угли. Вкусно пахло жареным мясом и дымком.
Хлопуша разлил в берестяные кружки травяной отвар. Протянул одну кружку Глебу, но тот никак не отреагировал.
– Дай мне, – сказала Лесана.
Она взяла кружку, бросила в нее щепоть какой-то сушеной травы, а затем осторожно поднесла ее к губам Первохода. Некоторое время тот сидел неподвижно, а потом потихоньку начал пить.
Хлопуша глядел на него с отчаянием и горечью.
– О, боги, – чуть слышно пробормотал он. – Зачем вы позволили мне увидеть это? – Помолчав и понаблюдав, с какой осторожностью Лесана поит Первохода, здоровяк спросил: – Он таким останется на всю жизнь?
– Не знаю, – так же тихо отозвалась Лесана. – Волхвы высосали из него все душевные силы. – Она отняла от губ Первохода кружку и поставила ее на землю. – Надеюсь, что сегодня твой друг впервые за два года поспит без кошмарных сновидений.
– Три года кошмаров, – пробормотал Хлопуша, хмуро глядя на Первохода. – Я бы столько не выдержал.
– Никто бы не выдержал, – сказала Лесана. – Но на то он и Первоход.
– Слушай, чаровница, а может, дашь ему своей чудо-травы? – предложил Хлопуша. – Той, которую дала перед боем с охоронцами Мории. В прошлый раз это сработало. Он почти стал прежним.