– «Новую», – передразнил князь Добровол. – А старую я куда дену?
Советник Курнява усмехнулся.
– Люди смертны, князь. Иногда они помирают без видимой причины. А иногда – по неосторожности, что, конечно, прискорбно, но вполне объяснимо.
Добровол поморщился:
– Что ты мелешь, Курнява?
– Любой из князей и королей будет рад с тобой породниться, княже. А дочерей-молодок у них много. У радимичского князя дочь Елынка – не девка, а юная кобылица! А на лицо как хороша! Кровь с молоком! Уж куда лучше нашей худосочной княгинюшки.
– Не заговаривайся, Курнява, – сурово одернул его князь Добровол. – Она моя жена и твоя княгиня.
Советник подобострастно улыбнулся.
– Об тебе пекусь, княже. И говорю тебе прямо все, что думаю, – за это ты меня и ценишь. Что до прочего… Только дай мне знак, что согласен, и – конец твоей обузе. Сам ведь знаешь: я на хитрые дела мастак.
– Да уж знаю, – с сухой усмешкой проговорил князь. – Ладно, хватит об этом толковать. Кабы не Перун, не сидеть бы мне на княжьем троне. Доверимся ему, авось, поможет и на этот раз.
– Верно, – согласился советник. Прищурил хитрые глазки и добавил: – Но ты ведь знаешь, как говорится: на Белобога надейся, а сам не плошай.
Добровол свернул из коридора в свою любимую «покойную» комнату, усмехнулся и сказал:
– Юлишь ты много, Курнява. Не человек, а юла.
– Ежели и юлю, то только за-ради твоего спокойствия, княже. А что касаемо княгини, то…
– Хватит говорить про княгиню! – резко оборвал его князь, остановившись посреди комнаты и сверкнув на советника глазами.
– Хватит так хватит, – немедленно согласился Курнява. – Но есть еще одна вещь, об которой тебе следует знать.
– Какая еще вещь? Отвечай, но только четко и прямо, без этих твоих дурацких намеков и ухмылочек.
Советник немедленно согнал ухмылку с губ и проговорил абсолютно серьезным голосом:
– Кажется, несколько лет назад княгиня любила Глеба Первохода?
По лицу князя пробежала тень.
– Какого лешего ты об этом напоминаешь? – сердито спросил он.
– Я не охотник приносить дурные вести, пресветлый князь, – смягчил тон Курнява. – Тем более когда вести эти – не проверены мною лично. Однако…
– Что? Какие еще вести? О чем ты говоришь, Чернобог тебя подери?!
– Сегодня на княжью голубятню прилетел почтовый голубь с недоброй вестью.
– Что за весть? Откуда?
– Из Мории, пресветлый князь. А весть в том, что Глеб Первоход сбежал из узилища, прихватив с собой своего друга – Рамона-толмача.
Добровол оцепенел, бородатое лицо его вытянулось от изумления.
– Как это могло случиться? – глухим, подрагивающим от ярости голосом вопросил он. – Ведь Морию охраняют не только охоронцы, но и волхвы. Отвечай!
Курнява вздрогнул и отступил на шаг.
– Не горячись, княже, – опасливо проговорил советник. – Сбежать из узилища – это полдела. Ни один беглый узник, даже будь он трижды Первоходом, не сможет пробраться через заговоренный Волхов лес.
Лицо князя слегка расслабилось.
– Так ты думаешь, что Первоход сгинул?
– Я в этом уверен, княже. Мория истощила Первохода, лишила его сил. Мне докладывали, что он превратился в полную развалину.
– Гм… – Добровол прищурил холодные, колючие глаза и подергал себя пальцами за бороду. – Тогда зачем ты завел речь о княгине? Зачем пытался возбудить в моей душе ревность?
– Только для того, чтобы ты был осторожен, князь. Неосторожных властителей часто настигает беда. А осторожные чуют беду заранее и принимают меры, чтобы избежать ее.
Князь Добровол снова нахмурился.
– Я тебя не пойму, советник, – неприязненно проворчал он. – То ты говоришь, что Первоход сгинул. А то пугаешь тем, что он вернется и пробудит в сердце Натальи прежнюю любовь. Чего ты от меня хочешь – скажи конкретно.
Советник Курнява почтительно склонил голову и произнес смиренным голосом:
– Боги берегут того, кто сам бережется, князь. Приставь к княгинюшке соглядатаев. Я не верю в то, что Первоход жив, но случись ему вернуться и сунуться к княгине – мы тут же об этом узнаем.
Добровол усмехнулся.
– Ты стервец, Курнява. Но стервец хитрый. Хорошо, будь по-твоему. Усиль по городу посты и накажи стражникам пристальнее приглядываться к пришлым людям.
Советник поклонился и сказал:
– Сделаю, пресветлый князь. А как нам быть с княгиней?
Добровол нахмурился.
– Приставь к ней соглядатаев. Да таких, чтобы ходили за ней невидимой тенью, а не путались под ногами. Если Наталья заметит, что за ней следят, я спущу с тебя шкуру. Понял ли меня?
Советник снова поклонился и проговорил голосом покорным и почтительным:
– Понял, пресветлый князь. Вели исполнять?
– Исполняй.
Курнява поклонился князю еще ниже, затем развернулся и, не поднимая головы, вышел из комнаты.
4
Поиски Прошки Суховерта заняли гораздо меньше времени, чем Глеб ожидал. Первый же барыга-перекупщик, стоило Глебу покрепче его прижать, рассказал о Прошке все, что знал. И даже в подробностях объяснил, как отыскать избу ворёнка. А когда Глеб высыпал барыге на лодонь горстку меди, тот так расчувствовался, что вызвался проводить Глеба до самого Прошкиного порога.
Когда Глеб постучался в дверь избы, на улице стояла глубокая ночь.
– Кого там нелегкая принесла? – отозвался из-за двери недовольный юный голос.
– Открой и увидишь! – громко ответил Глеб, не в силах сдержать улыбки.
Послышались легкие шаги, а затем юный голос спросил от самой двери:
– Я тебя знаю? Твой голос кажется мне знакомым. Ты друг или враг?
– Ну, когда-то мы с тобой неплохо ладили, – ответил на это Глеб.
Последовала пауза, и вдруг Прошка громко воскликнул:
– Леший! Я знаю этот голос!
Лязгнула задвижка, и дверь распахнулась. Поначалу Прошка ринулся навстречу Глебу, но, увидев его седую голову, оторопел и невольно отступил на шаг.
– Первоход? – неуверенно проговорил он. – Глаза меня не обманывают? Это действительно ты?
Глеб улыбнулся.
– Да, друг, это действительно я. Неужели я так сильно изменился, что ты не узнаешь меня?
Прошка еще секунду стоял, не веря своим глазам, а потом рванулся вперед и бросился Глебу на шею. Стиснув Первохода в объятиях, он засмеялся и посторонился, впуская ходока в дом.
– Входи, дружище! Я встречу тебя, как подобает встречать самых лучших гостей – березовицей и свежим хлебом!
Впустив Глеба в избу, Прошка запер дверь на засов, затем обнял Глеба за плечи и провел его к столу.
– Усаживайся, где тебе удобнее, Первоход! Мой дом – твой дом!
Глеб сел на колченогую лавку и огляделся.
– Вот, значит, где ты теперь обитаешь. Не слишком шикарно.
– Да уж не княжьи палаты, – с улыбкой согласился Прошка. – Но я привык. Эта изба – моя. И мне приятно чувствовать себя в ней полным хозяином.
Взяв с воронца кувшин с березовицей и мешочек с горбушкой свежего хлеба, Прошка выставил все это на стол и тоже уселся на лавку. Пока он ходил, Глеб незаметно окинул взглядом комнату, задержался на пятнах, темнеющих на полу у двери, и нахмурился.
– Значит, ты жив, – констатировал Прошка, усевшись на лавку и с любопытством уставившись Глебу в лицо. – А я слышал, что тебя увезли в Морию. Выходит, это неправда?
– Это было правдой, пока я оттуда не сбежал.
– Так ты сбежал? Сбежал из самой страшной темницы на свете?
– Как видишь, – усмехнулся Глеб.
Прошка криво ухмыльнулся и покачал головой.
– Сильно! А знаешь… я всегда говорил, что Глеба Первохода не удержат никакие стены. Даже стены самой жуткой из темниц. Расскажи мне о Мории, Первоход. Так ли она страшна, как ее малюют?
– Пожалуй, да. Но не думаю, что нам стоит об этом говорить.
Прошка нахмурился и кивнул.
– Да. Ты прав. Мория сильно изменила тебя, Первоход. Ты выглядишь изможденным. А волосы твои белы, как снег. Здоров ли ты?
– Не очень, – ответил Глеб. – Но мои силы быстро восстанавливаются. – Глеб усмехнулся и добавил: – Видел бы ты меня четыре дня назад. Вот это действительно было зрелище не для слабонервных.
– Леший! Я забыл наполнить твою кружку! – спохватился вдруг ворёнок и схватил кувшин. Наполняя кружку ароматной хмельной березовицей, Прошка спросил: – Как же тебе удалось выбраться из этой страшной темницы, Первоход? Чай, ее сильно охраняют.
– Охраняют ее надежно. А выбраться мне помог Хлопуша.
– Хлопуша? – Прошка раскрыл рот и брякнул кувшин на стол. – Вот это да! Когда я видел его в последний раз, он дрался за деньги с волколаками и выпивал по два кувшина вина за один присест. А когда однажды я попытался увести его из кружала, послал меня к лешему и дал мне такого пинка, что я перелетел через улицу.
– И все же он пришел за мной.
При этих словах Прошка вдруг нахмурился и сказал:
– Первоход, клянусь Сварогом, если бы я знал, как добраться до Мории, я бы…
– Знаю, Прошка, знаю, – кивнул Глеб. – Давай оставим эту тему. Сейчас я здесь, перед тобой, и со мной все в порядке. У меня есть к тебе дело, парень. Но сперва расскажи, как ты тут живешь, чем занимаешься?
Прошка отвел взгляд и тихо проговорил:
– А Хлопуша ничего тебе про меня не рассказывал?
– Кое-что рассказывал.
– Значит, ты знаешь, чем я теперь промышляю.
– Знаю, – кивнул Глеб.
Ворёнок вздохнул.
– Промысел мой тебе, конечно, не по нраву. Но он позволяет мне быть сытым и ни от кого не зависеть. А это дорогого стоит.
– Я не собираюсь тебя судить, – сказал Глеб. – Каждый сам выбирает свой путь. По здравому разумению, воровство ничем не хуже ловли темных тварей.
Прошка усмехнулся.
– Рад, что ты так думаешь, Первоход. Угощайся березовицей и хлебом. Мне это будет приятно.
Глеб отщипнул кусочек хлеба и бросил его в рот. Потом взял кружку и сделал несколько глотков.
– Добрая березовица, – похвалил он, отерев ладонью губы.
Прошка улыбнулся:
– Я знал, что тебе понравится, Первоход. Жаль, что Хлопуши нет с тобой, я был бы рад угостить и его. Кстати, где он? Почему не пришел ко мне?