Марк опомнился. Тело ослабло и болело. Так бывает при температуре под сорок или после многочасовой работы на солнцепёке. Он лежал на ковре, голый и бледный. Не фавн из зеркала, а обладатель привычного рыхлого брюшка, отвисших как сучье вымя грудных желез и гладких, похожих на сосиски конечностей. Чресла прикрывала его собственная водолазка, скомканная и почему-то влажная.
Напротив него, на кожаном диване, по-мужски широко расставив ноги, сидела Зари-на и дымила тонкой чёрной сигаретой. На ней были короткие шорты из блестящего розового латекса, да перетягивала грудь узкая полупрозрачная лента. Сквозь ткань вызывающе просвечивали крупные тёмные соски. Талию девушки опоясывало несколько оборотов верёвки, свитой из кожаных ремешков. Заметив, что Марк очнулся, девушка встала и потянула верёвку. Та упруго, как змея, развернулась. Сделалось понятно, что это — длинная плеть с резной рукояткой и колючим металлическим шариком на конце. Зарина коротко взмахнула рукой. Плеть свистнула, описала над её головой замысловатую петлю и покорными кольцами упала девушке на плечи.
— Круто, — пролепетал Марк и попытался сесть. С первого раза не получилось. Он поёрзал по мягкому ковру и наконец прислонился спиной к толстой ножке стола. Подтянул колени к груди. — А теперь объясни, что происходит?
— Материализация старого как власть принципа. Нужно сделать выбор между кнутом и пряником, — с усмешкой сказала Зарина. — Пряник ты уже отведал, а вот кнут ещё нет. Если договоримся, то и не отведаешь. — Она покатала между пальцами колючку на конце плети. — Поверь, договориться — в твоих интересах.
— Всё-таки шантаж… — сказал Марк в большей степени самому себе.
— Не совсем. Я бы назвала это расстановкой точек над «ё». Ты пока не очень понимаешь, во что тебя втянули. Знаешь, ты удивительно легковерен для адвоката, Марк. Хотя легковерен — это чересчур мягко сказано. Ты просто чмо, мой милый. Чем вовсю пользуются умные и хитрые люди.
— Чмо? Что это значит? — вспылил Фишер.
— Ну, по-другому, лузер…
— Я помню, что означает слово. Мне непонятно, почему ты меня так назвала!
— Потому что это правда. Разве нет?
Фишер насупился. Конечно, это было правдой. И короткий как оргазм всплеск авантюризма, закончившийся столь позорно, только подтверждал безжалостный вывод.
— Ладно, пусть я в самом деле лузер, — уныло пробормотал он. — Но зачем же так откровенно? В лицо…
— Разве после всего, что между нами произошло, я не имею права на любую откровенность? — удивилась Зарина.
— Между нами ничего не было, — огрызнулся Марк. — Гипноз какой-то. Бред. Наведённая галлюцинация.
Зарина смотрела на него с гаденькой ухмылкой. Фишеру вдруг подумалось, что люди в состоянии гипноза способны выделывать самые чудовищные вещи. Чем занимался он сам, если сейчас валяется перед этой девкой голый и измочаленный до такой степени, что не способен встать и отнять у неё плеть? Не способен даже толком прикрыться.
— Иногда бред бывает поразительно реален, — подтвердила худшие догадки Зарина. — Ты ведь это почувствовал, милый. Впрочем, мы отвлеклись. У тебя есть минута на раз-мышления. После этого мне придётся поиграть с кнутом. Учти, я ещё ребёнком научилась сдирать им шкуры с коров и свиней.
— Избавь меня от своего… — Марк запнулся. Он так разволновался, что забыл, как подходящее выражение звучит по-русски. В голове крутилось «showoff» да «play cool». Наконец, нужное слово всплыло: — От своего выпендрёжа. И дай, пожалуйста, мою одежду. И портфель.
— Тем временем полминуты уже прошло, — начисто проигнорировав его требования, сообщила Зарина.
— О господи! — простонал Марк. — Допустим, я согласен сотрудничать. Что дальше?
— Дальше никаких сложностей. Нужно сделать так, чтоб сюда приехал мистер Джи.
— Мистер кто?
— Мистер Луизианский Лев. Он же Дядюшка Джи или просто ЛЛ.
Марк был потрясён. Маленькая негодяйка преподносила один сюрприз за другим.
— Откуда тебе известно это имя?
— Ну же, Марк, перестань изображать тупицу. «Серендиб» — лучшее детективное агентство города. Разве можно остаться анонимным для его сотрудников? Я знаю о вас абсолютно всё. И поверь, факты убийственны. Одно дело Новицкого тянет на приличный срок. А погром в ГЛОКе? Да при желании уже сегодня можно устроить вам экскурсию в Мордовию или на Колыму. Комфорта обещать не могу. Но незабываемые впечатления гарантирую.
— Благодарю. Впечатлений мне на сегодня достаточно, — пробурчал Марк. — Хорошо, я попытаюсь вызвать мистера Джи. Пусть сам разбирается с этими чёртовыми документа-ми. Не понимаю только, как вы собираетесь меня контролировать?
— Как говорится у нас в Раше, куда ты на хрен денешься с подводной лодки. — Зарина усмехнулась. — А контролировать себя будешь сам, милый. Да с таким усердием, что муравьи и пчёлы позавидуют. Мало у кого из мужчин хватит воли сбежать от зерцала Макоши. Для того и создавалось.
Она подвинула ногой зеркало, почти целиком утонувшее в длинном ворсе ковра. Марк собрался отшвырнуть сатанинскую вещицу, доказав девчонке, что никакой власти она не имеет. Но его вдруг неодолимо потянуло взять в руки тяжёлую оправу, заглянуть за серебряную поверхность магического стекла и увидеть себя. Беспощадно, грубо, по-мужски наказывающего маленькую дрянь за унижение и шантаж. Фишер застонал.
Зарина сделала молниеносное движение кистью. Плеть мелькнула в опасной близости от лица Марка, звякнул колючий наконечник о металл оправы, а в следующий момент зеркало уже было у девушки в руке. Марка пронзило чувство обиды и разочарования. Будто у него отняли что-то жизненно важное.
— Сладкого не допьяна, — проговорила Зарина. — Иди, Марк. Одежду соберёшь сам.
— Где она?
— Двигай вниз, увидишь. Ты так спешил овладеть моим юным телом, что раскидал вещи по всему агентству. И портфель где-то там валяется. Провожать не буду. Когда будешь выходить, просто притвори дверь поплотнее. Замок запирается автоматически. До встречи, милый!
— Отвернись, — сказал Марк, понимаясь на ноги.
Она отрицательно покачала головой. А потом поднесла зеркало ко рту и как распутная девка из порнофильма провела розовым язычком по краешку оправы. Фишер процедил «bitch» и, ёжась под её изучающим взглядом, вышел из кабинета.
Одежда и впрямь была разбросана повсюду — в приёмной и на лестнице. Один носок висел на дверной ручке, второй пропал бесследно. Мокасины и портфель нашлись возле входной двери. «Пустынного Орла» в портфеле не было. Вместо него лежала баночка успокоительных пилюль, женские трусики, презерватив в надорванном пакетике да не-сколько полароидных фотокарточек. Разглядев, что на них снято, Марк тоскливо взвыл и принялся рвать плотную бумагу.
На мелкие, мелкие, мелкие клочки.
Глава 13Павел
Долли была занята — стояла возле примерочной кабины с целым ворохом джемперов. Рядом суетливо топталась полненькая дамочка, ежесекундно заглядывающая за шторку, из-за которой доносился ворчливый мужской бубнёж. Я лицом и жестами показал Долли, как ей сочувствую и осмотрелся. Поблизости находилась только новенькая девушка-консультант. Длинноволосая дылда с дежурно доброжелательным лицом, в микроскопической одежде и туфлях размером с одноместную байдарку. Признав во мне посетителя, дылда совершила стремительный рывок, будто баскетболистка к потерянному противни-ком мячу.
— Чем могу помочь?
Я не был знаком с ней совершенно, поэтому допытываться, куда подевался брюнет из спортивного автомобиля (в торговом зале он отсутствовал), не рискнул. Вместо этого потребовал первое, что пришло в голову:
— Покажите нижнее бельё!
Она потянулась было к молнии на юбчонке, но вовремя спохватилась.
— Как вам не стыдно, молодой человек!
— А что постыдного в желании купить трусы и майку? — изобразил я недоумение.
— Ах, вот вы в каком смысле! — облегчённо выдохнула дылда. — Прошу прощения. Идёмте, я вас провожу.
Она провела меня к стеллажам с бельём и, скороговоркой сообщив, что примерять можно только майки и футболки, удалилась. На длинном лице расцветали алые пятна. Оказывается, она умела смущаться! Никогда бы не подумал.
Не глядя, я схватил несколько пакетов и торопливо шмыгнул в примерочную кабин-ку. Задёрнул плотную штору, быстро разделся и разулся. Совершать транспозицию сквозь одежду — моветон, сравнимый с прилюдным поеданием собственных козюль.
За украшенной ростовым зеркалом стеной находился коридор, ведущий из торгового зала на склад. Из этого же коридора, поднявшись на второй этаж, можно попасть в кабинет Дарьи. Привычно помянув покровительниц комбинаторов Кривую да Нелёгкую, я шагнул к зеркалу. Отражённый Павел Дезире скорчил гримасу неудовольствия и шагнул мне навстречу. Будь я последователем мистицизма, разглядел бы в этом какое-нибудь знамение; будь последователем маркиза де Сада — утончённое извращение. Но я обычный парень, плюющий на знаки и суеверия, поэтому погрузился в стеклянную гладь без посторонних мыслей.
Стекло — отвратительный материал для диффузии. В проникновении сквозь него нет никакого труда, но последующее состояние… Долгое время чудится, будто в рот, нос, уши и прочие отверстия насыпали песка, а волосы превратились в тонкие стеклянные трубочки и вот-вот начнут ломаться. Да и пластичность организма после стекла пониженная, воплотиться во что-либо экзотичное бывает трудновато.
Коридор пустовал. Я пересек его и взбежал по лестнице к кабинету щучки. За дверью отчётливо слышались два голоса, мужской и женский. Припомнив тамошнюю обстановку, я вновь погрузился в стену.
Высоких шкафов, выше моего роста, в кабинете имелось три штуки. Два одёжных и один со всевозможным барахлом. На нижних полках в нём хранилась обувь, на средних — сумочки и журналы, а на верхних — аптечная дребедень, косметика и спиртное. Для наблюдательного пункта я выбрал именно его, потому что к шифоньерам с некоторых пор испытываю стойкое предубеждение. Слишком уж живы воспоминания о фильме «После прочтения сжечь», где герой Брэда Питта поймал пулю как раз в одёжном шкафу.