Марк бросил газету на тумбочку и полез в постель.
От окна донёсся тихий стук. Марк прислушался. Стук повторился, уже более требовательный. Теряясь в догадках, Марк подошёл к окну и отдёрнул штору. За стеклом маячило мужественное лицо капитана Иванова. Фигура его едва угадывалась, поскольку ка-питан был облачён в странную одежду — обтягивающий чёрный комбинезон как у ниндзя. С широкого кожаного пояса свисали приспособления далеко не мирного характера: нож, наручники, дубинка и прочее в том же духе. Через плечо на тонком ремешке висела плоская офицерская сумочка — так называемая планшетка. В ней находилось что-то тяжёлое.
Откройте — показал знаками ниндзя-милиционер. Как видно, на этот раз попасть в комнату самостоятельно он не мог. Или же не хотел.
Марк торопливо распахнул раму.
— Соскучились по мне, Фишер? — вполголоса спросил Иванов.
— Не особенно. Что потребуете от меня на этот раз? Убить моих коллег?
— Бросьте нести чепуху. Вы недавно кое-что потеряли, вот я и хочу вернуть. Нам чужого не надо.
Он вытащил из планшетки большой блестящий пистолет и положил на подоконник. Это был «Пустынный Орёл».
— Это не моё!
Марк отшатнулся и как ребёнок спрятал руки за спину. Мало ему было неприятностей за последние сутки. Не доставало только оружия, на котором, вполне вероятно, успело «повиснуть» какое-нибудь преступление. Как выражаются в Раше, мокрое дело.
— Да ваше, ваше, — успокаивающе сказал Иванов. — К чему отпираться? Вещь заметная, второго такого красавца во всём Императрицыне нету. Вы оставили его в «Серендибе».
Ну конечно! Давно следовало догадаться, что маленькая дрянь Зарина работает на пару с этим милиционером.
— Это провокация, — сказал Марк.
— Что вы! Это шантаж, — с ухмылочкой возразил Иванов и подсунул Фишеру поляроидную фотографию. Ещё одну из злосчастной «фото-сессии».
Она была столь же гнусна, как порванные, но на ней помимо прочего имелся «Пустынный Орёл». Использовался он способом, от вида которого Фишера затошнило.
— Ну-ну, отдышитесь, — с фальшивым сочувствием сказал Иванов. — И забирайте на-конец свою пушку. Не бойтесь, ею никого не убили. Просто мы посчитали, что отдавать её в «Серендибе» преждевременно. Вдруг бы вам пришло в голову натворить глупостей.
— За что вы меня мучаете? — простонал Марк. — Что я вам сделал?
— Лично вы — абсолютно ничего. Но так получилось, что кое-какие действия без вашей помощи не провернуть. Так часто бывает, господин Фишер. Как говорится, вы оказались в неудачное время в неудачном месте. Впрочем, я сам недавно перенёс нечто подобное. Использовался малоприятными личностями в малоприятных целях. К счастью для меня, всё закончилось очень удачно. Уверен, в вашем случае будет так же. Более того, удача уже стоит у вас под дверью. В смысле, под окном.
Он снова запустил руку в планшетку и жестом фокусника вытащил зерцало Макоши.
— Сюрпрайз!
— Пойдите вы к дьяволу со своими сюрпризами! — окрысился Марк.
— Благодарю покорно. Однако у меня с господином Люцифером крупные разногласия. Я, хоть и кажусь плохим парнем, происхожу из противоположного лагеря. Думаю, вы в этом ещё убедитесь. Спокойной ночи.
Иванов толкнул оконную раму. Лежащие на подоконнике «подарки» полетели на пол. Зеркало врезалось Марку в левую ступню, а «Пустынный Орёл» — в правую. Марк сдав-ленно взвыл: в пистолете было фунтов шесть веса. Потом он опустился на колени и, не дотрагиваясь, принюхался к «Пустынному Орлу». Свежим пороховым дымом от него, кажется, не пахло. Патроны в магазине тоже были все — Марк, на всякий случай орудуя через простыню, пересчитал боезапас. Он протёр оружие влажным носком, убрал в ящик и задумался, как поступить с зерцалом Макоши. Расколотить вдребезги? Утопить в пруду? Так ведь рука не поднимется — это он понимал абсолютно ясно. Маленькая дрянь Зарина была права. Посмотрев один раз в порочные зеркальные глубины, Фишер стал его плен-ником.
Борясь с искушением хотя бы скользнуть взглядом по окаянному стеклу, он обмотал зеркало газетой и сунул в портфель.
Следующий день прошёл в относительном безделье. «Бычки» играли на бильярде у каких-то знакомых в дачном посёлке, а на глаза американцам не показывались. Из детективного агентства сообщили, что молодой человек, часто бывающий у Дарьи Вольф — её пасынок, переслали фото и спросили, следует ли продолжать поиски других «племянников»? Марк как бы между делом поинтересовался фамилией детектива, ведущего наблюдение. Услышав — Дезире, он, содрогаясь от внутреннего смеха, дал добро.
А ближе к вечеру прилетел Луизианский Лев.
Глава 15Павел
На столе передо мной лежала кучка стальных деталей. Были там шестерёнки и пружины наподобие часовых, рычажки, храповики, шарниры. Воронёные трубочки, гнутые пластины и какие-то оси с насечкой. Серебристый Т-образный ключ с длинным стеблем и развитой перекладиной, предназначенный для взведения мощной пружины. Изящно закрученный наподобие молекулы ДНК винт длиной чуть больше спички, с торчащими из него коротенькими шпеньками. Россыпь мельчайшего крепежа и что-то вроде обломков от полотна крошечной пилы. А ещё была голова — примерно как у кузнечика, только размером с куриное яйцо. Тоже стальная и воронёная. Этим отличия от головки безобидного насекомого не заканчивались. Челюсти у железного «кузнечика» были гиперразвиты и походили скорее на пугающие жвала личинки стрекозы. Усики короткие, пружинистые, с очень острыми кончиками. Вместо фасетчатых глаз — телескопические объективы с «про-светлённой» оптикой.
— Тебе не кажется, что подобную красоту мы уже лицезрели? — спросил Жерар и сунул когти в пасть. Мистер Вселенная только что изволили скушать большую миску тушёного до полуготовности мяса, и некоторые волокна застряли у него между клыками. Он энергично пошуровал во рту, что-то сглотнул, вытащил лапу и добавил: — Только в виде чертежей.
— Похоже на то, — признал я. — Механическая букашка конструктора Мочало?
— Угу! Знаменитый совсем-как-огуречик. Набор «собери сам, напугай лягушку».
Я взял железную голову в руки и стал рассматривать внимательнее. Из задней части, на которой остались светлые следы от абразивного круга, которым головку отделили от тела, торчали обрезки стальных тяг и целый пучок тонких проводков. Глаза вращались в полусферических гнездах — будто у хамелеона. Это давало возможность направить объективы не только в стороны, вверх и вниз, но и назад. Для того чтобы их повернуть, требовалось известное усилие. Челюсти были покрыты острейшими зубчиками со сверкающи-ми концами (уж не алмазное ли напыление?) и крепились к голове на шарнирах. Развести их, даже при помощи железной трубочки, удалось всего на миллиметр. Дальнейшему движению препятствовала пружина.
— То-то и оно, что напугай, — согласился я, оставив попытки заглянуть насекомому в пасть. — Да и не только лягушку. Честно говоря, не припомню таких челюстей и глаз. На чертежах, которые я скопировал в ГЛОКе, голова у кузнечика была обыкновенная. Да и глаза без цейсовской оптики, из обыкновенной сеточки.
— Не из обыкновенной сеточки, а из просечной, с формой отверстия а-ля соты. И диаметром вписанной окружности одна шестнадцатая дюйма, — въедливо поправил бес. — Там примечание было. Каллиграфическим почерком!
— Крайне ценные сведения, благодарю, — сказал я и приложил палец к губам: в комнату вошла щучка. Вид у неё был цветущий, и не скажешь, что вчера надралась до потери сознания.
— Откуда у вас, Дарья, это добро?
— Помнится, вчера мы сговорились на «Дашу», — пожурила она меня, усаживаясь напротив. — А это, как ты выражаешься, добро привёз Хайдаров-доп.
— Имеется в виду двойник Басмача? — тявкнул Жерар.
— Ага. Иногда я зову его просто Допом — от доппельгангера. А привёз он эти детальки, чтобы я показала его мужу.
— Зачем? — снова сунулся бес.
— Послушай, дружок, если будешь поминутно меня перебивать, я до конца недели не закончу.
— Всё-всё-всё! Молчу! — воскликнул он и изобразил лапкой, что застёгивает пасть на «молнию». Затем приоткрыл уголок рта и негромко прошепелявил в сторону: — Хотя, ришкну жаметить, шегодня как раж пятнишша.
Дарья со страдальческой миной закатила глаза. Я поймал болтуна за шкирку, усадил к себе на колени, положил ладонь ему на морду и сообщил:
— Больше не вякнет.
Дарья кивнула.
— Спасибо. Так вот, месяца три назад Хайдаров-доп увидел в интернете ролик старинного мультфильма. Там кукольные букашки играли на музыкальных инструментах. Он заинтересовался и выяснил, что подобные игрушки делали в Императрицыне, в начале прошлого века. У него тут же возникла идея производить движущихся кукол на одном из наших заводов. Завод этот — бывший военный. Точного оборудования там много, но почти всё простаивает без дела. Высококлассные рабочие, которые ещё не уволились и не вы-шли на пенсию, тоже занимаются всякой ерундой. Потому что там сейчас собирают блендеры, электрические мясорубки и прочее барахло. Работают в основном «гости с юга».
— Небось, в Старой Кошме? — спросил я, вспомнив дядю Улугбека и его рассказ о брате, что трудится на Хайдарова.
— Да, там. А ты откуда знаешь? В газете читал?
— Нет, знакомый один рассказывал, — уклонился я от подробностей. — Ну и что дальше?
— Дальше он пришёл с этой идеей к моему Басмачу. У Допа, понимаешь, комплекс. Ведь практически всё решает Хайдаров номер один. Двойнику остаётся роль марионетки. Вот у него периодически и появляются прожекты. По правде говоря, один другого смехотворней. А на этот раз ему повезло. Басмач решил, что производство какого-то количества элитных кукол может быть прибыльным. Дал задание разработать чертежи, прописать технологический процесс, обсчитать затраты и так далее. А Хайдаров-доп ему и говорит: чертежи уже есть. Какой-то человек выставил на «E-Bay», осталось их только купить. Продавца нашли быстро. Оказался работником городского архива. Дерьмовый человечишка. Некий Новицкий. Сначала этот дурачок упрямился, говорил, что чертежи уже обещал какому-то иностранцу и нёс прочий бред. Ну да его живо прижали. Новицкий был гомосексуалистом. Его любовнику подбросили десяток граммов героина и навели знакомых ребят из наркоконтроля. Задержали, хорошенько напугали, а после намекнули, что можно откупиться. Тот, конечно, первым делом метнулся к архивному крысёнышу. А мы уже тут как тут.