— Дружка!.. — Пытаясь замять случившийся конфуз, Жерар возмущённо фыркнул. — Нет, ну надо же! Вы бы, Владимир Васильевич, ещё Тузиком меня обозвали.
— Договорились, — отец пожал ему лапку. — Теперь ты для меня Тузик.
— А я-то голову ломал, откуда в Паше столько яду, — мрачно пробормотал бес. — А оно вон как. Наследственность.
— Вот Пашке это и втолкуй. А то он от меня анализ ДНК требует. На присутствие родительских генов. Как будто свою физиономию в зеркале ни разу не видел, — всматриваясь вдаль, проговорил отец. — Ну-ка, молодёжь, гляньте, что там творится?
На противоположном берегу, километрах в полутора, виднелся движущийся свет автомобильных фар, порыкивал мотор. Самой машины в предрассветной мгле было не рас-смотреть; ясно лишь, что тёмного цвета. Наконец она остановились. Фары оказались до-вольно высоко над водой, из чего я заключил, что берег там обрывистый. Некоторое время ничего не происходило, только мелькали в свете фар человеческие силуэты — вряд ли больше двух. Как вдруг автомобиль прыгнул вперёд и с шумным всплеском рухнул в озеро. Утонул он потрясающе быстро, словно был доверху нагружен чугунными болванками.
— Колоссально! — Жерар присвистнул. Не сказать, чтоб особенно музыкально, но для собачонки вполне сносно. — Картина Петрова-Водкина «Купание красного коня». Холст, кисть, машинное масло. Владимир Васильевич, а разве заклятие действует не по всему берегу?
— Должно бы по всему, — задумчиво ответил отец. — Что-то не нравится мне эта фигня. Давайте убираться отсюда.
— А я уже давно предлагаю! — тявкнул бес. — Ну-ка, чувачок, отпусти меня. Сам-то я проворней побегу.
— Отпустить? — спросил я у отца.
— Ни в коем случае. Лучше дай ему по темечку.
— Это произвол! — возмутился Жерар и поспешно спрятал голову у меня под мышкой.
— Это профилактика, — возразил отец. — Всё, братцы-матросики, ходу. Ходу!
Он прищёлкнул пальцами. Послышалась басовитая нота «до», которую издал лопнувший капроновый шнур. И тотчас над подворьем Хайдаровых взвились леденящие кровь звуки.
Рык, лай и вой неистовой собачьей схватки насмерть.
Мы бежали вдоль берега неторопливой — по-моему, слишком неторопливой! — рысцой. Отец впереди, я шагах в трёх за ним. Бес, крепко вцепившись лапами в подбитые ватином плечи плаща, висел у меня за спиной наподобие рюкзака. Устроился он так удачно, что его масса, возросшая против былой едва ли не втрое, почти не ощущалась.
Вдалеке уже вырисовывалась крыша лодочной станции.
— Где узнал… номер отца?.. — в два приёма выдохнул я.
— Глупо было бы… — отозвался Жерар, явственно тяготившийся молчанием. — Мы работаем в детективном агентстве! Позвонил Заринке, и дело в шляпе.
Возникновение в этом контексте имени двуличной паршивки мне совсем не понравилось.
— Почему… ей?..
— Потому что именно она у нас секретарь, чувачок! Или ты предпочёл бы, чтоб я раз-говаривал на эту тему с Умнегом?
— Может… и лучше… с ним…
Жерар аж взвизгнул от возмущения.
— Извини, но у меня такое чувство, что отстраняющее заклятие действует и на тебя. Только чуточку иначе. Гонит из мозгов остатки соображения.
— Чувство тебя… подводит… А где мой… телефон?..
— Видишь ли, таскать его во рту оказалось малость обременительно. Я и отдал товарищу капитану Иванову.
— Ловко ты… моими вещами… распоряжаешься…
— Так ведь и Владимир Васильевич для нас не чужой человек, — отбрехался лохматый негодник.
Мы наконец-то достигли лодочной станции. Я остановился, учащенно дыша и ругая себя за глупое безразличие к спорту. Пусть прохождения через стену и развивают костную мускулатуру, но выносливость не тренируют вообще.
Не чужой для нас капитан Иванов, в отличие от меня, был полон сил. Как будто со-вершил всего-навсего легчайший моцион по цветочной аллее. С другой стороны, ему ведь не пришлось волочь на себе тушу напичканного стероидами терьера. А он, между прочим, всё ещё сидел у меня на шее. Как и полагается бесовскому отродью, со смещением влево.
Отец быстренько ускакал в лодочный сарай и вскоре выгнал оттуда видавшую виды «копейку», памятную мне ещё по времени, когда я знал родителя под именем старшего лейтенанта Стукотока.
Жигулёнок остановился возле меня, подвывая, как готовая к смертельной битве овчарка и чадя как небольшой заводик по сжиганию мусора. Отец опустил боковое стекло и предложил:
— Прыгай, прокачу.
— У меня вообще-то здесь мотоцикл.
— Садись, говорю, — настойчиво повторил он.
Я скривился.
— Боязно, бать. Она же вот-вот рассыплется.
— Гнусная клевета, — парировал отец. — Да моя ласточка ещё твоего Тузика переживёт. Советское — значит отличное!
— Владимир Васильевич, — взвыл Жерар. — Ну, допустим, вам не нравится моё французское имя. Допустим. Тем более, я уже заметил, что ко всему французскому относитесь предвзято. Зовите меня Тузиком, о’кей. Но зачем эти обидные сравнения сроков жизни? Я, между прочим, ещё очень молод и полон сил!
— Раз так, тяпни Пашку за ухо. В полную силу. Может, быстрее сядет в машину.
— Только попробуй! — пригрозил я разинувшему пасть Жерару, и полез в «копейку». Бес проворно сиганул через моё плечо и очутился в салоне первым. Начал топтаться на сиденье, устраиваясь.
— А почему сзади? — удивился отец.
— Безопасней.
— Ну-ну. То есть на мотоцикле гонять тебе не страшно, а в машине с батькой страшно?
— Так точно, товарищ капитан. Аж скулы сводит. Но не из-за батьки, а из-за машины.
— Ну-ну, — снова сказал отец и тронул жигулёнок с места.
— А как же мой мотоциклет? — спросил я. — Учти, он страшно дорогой.
— Ни хрена ему не сделается, — беззаботно ответил отец. — Обстряпаем одно дельце, тогда и заберёшь.
— Какое ещё дельце? — хором спросили мы с Жераром.
— Выгодное, пацаны. Обалдеть, какое выгодное, — ответил он преувеличенно жизнерадостным тоном. — Озолотитесь.
Не знаю, как бесу, а мне его напускной оптимизм показался очень и очень подозрительным. Обычно такой тон используется прожженными авантюристами при обработке законченных лопухов. С целью соблазнить их на приключения, которые грозят в первую очередь серьёзной опасностью, и лишь во вторую — барышами. Чаще всего крайне несерьёзными.
Авантюра, в которую по самые ушки-лопушки влез отец, и в которую намеревался втянуть нас, началась далеко от здешних мест. За Атлантическим океаном, в североамериканском штате Луизиана. Патриция Баст, скромная продавщица букинистической лавки, захотела разбогатеть. По-настоящему, безоговорочно. Раз и навсегда. Это было, в принципе, достижимо. У Пэт имелся дядюшка, сенатор и один из богатейших людей штата. За-гвоздка заключалась в том, что старик, имеющий прозвание Луизианский Лев, вовсе не собирался осыпать единственную племянницу золотым дождём. Дело обогащения нужно было брать в собственные руки. И Пэт придумала, как это провернуть.
У дядюшки было хобби. Он фанатично собирал старинные механические игрушки, а также всё, что с ними связано. Не жалел ни денег, ни времени, ни сил. За танцующей куклой восемнадцатого века он мог лично полететь в Европу, плюнув на заседание сенатской комиссии, которой руководил. За игрушечную железную дорогу девятнадцатого века отвалить долларов больше, чем за малолитражку. Оставалось лишь организовать ему поездку куда-нибудь на край света, с билетом в один конец. Чтобы дядюшка сгинул там навсегда, оставив баснословное наследство чрезвычайно нуждающейся в нём племяннице.
Вскоре Пэт определила подходящее место. В одном из каталогов она наткнулась на снимки редчайших заводных насекомых, выпускавшихся в начале ХХ века в России. За-тем, в результате долгих сетевых поисков, нашла человека, который владел чертежами этих букашек — некоего Новицкого, работника Императрицынского архива. Значительно сложней было найти людей, которые за пристойную сумму подсобили бы дядюшке бесследно затеряться в русских снегах. Но, в конце концов, ей удалось и это. Международный интернет-клуб общения Shared Talk — мощное средство, если знать, как им пользоваться.
— Так вы познакомились в чате? — ошарашено спросил я. — Батя, я с тебя угораю!
— Да нет, познакомилась-то с ней Зарина, — ответил отец. — Меня она уже после привлекла.
— Зарина, значит, — сказал я. — Многое становится понятно… Ну, рассказывай дальше.
Осторожная Патриция не рискнула лично предъявить сведения дядюшке. Поэтому воспользовалась помощью жениха — эмигранта из России Марка Фишера. Надо ли говорить, что об истинных целях невесты Фишер знал ровно столько, сколько должен знать болван, используемый «втёмную». То есть ничего. Разбогатев, Пэт намеревалась выбросить эмигранта на помойку. Каково же было её разочарование, когда Луизианский Лев решил отправить в Россию вместо себя команду искателей сокровищ. Включающую, в том числе, и беднягу жениха.
План следовало срочно изменить. Чертежи должны были исчезнуть, чтобы дядюшка занервничал и помчался добывать их самостоятельно.
Совершенно неожиданно возникли затруднения и в России. Чертежами механических кузнечиков заинтересовался Басмач Хайдаров. В лучших традициях бандитских девяностых он взял в жёсткий оборот Новицкого. Поддавшись на шантаж, тот выкрал чертежи из архива, передал Хайдарову. Связываться с Басмачом отцу не хотелось. В деле возникла неприятная пауза. Прервалась она, когда Зарина выяснила, что чертежи находятся в ГЛОК, где с них снимают электронные копии. Вернее, находились — до тех пор, пока там не побывали Паша Дезире и американские искатели сокровищ. К счастью, американцам ничего не досталось, они лишь нагуляли в ГЛОКе головной боли. После всего этого кавардака Новицкий был просто обязан забрать документы из бюро.
Заманить его в архив вместе с документами оказалось делом пустячным. Отец слегка припугнул любовника Новицкого, тот сообщил от имени Басмача время и место встречи. Напуганный архивариус примчался туда сломя гол