Гондору не нужен Король — страница 105 из 162

Но всё, что им позволительно, – это перевести коней с рыси на шаг.

Остается надеяться, что харадский гость захочет осмотреть город… и перепадет самому.

К причалам. Лорд Туор должен ждать их там.

Там он и был. И уже перекинуты сходни с борта небольшой галеры. Говорить некогда и не о чем – кони, героически мчавшиеся, отданы в заботливые руки и исчезли в темноте, на галере ждут слуги, наверняка всё приготовлено.

В гавани светло от факелов: жителям Пеларгира не спится в эту ночь. Высыпали посмотреть на младшего наследника и его отряд. Крики «Удачи!», «Легкой дороги!» Отряд, кивая на приветствия, поднимается на борт.

Раздаются команды капитана, в трюме галеры начинает бить барабан. Галера разворачивается – медленно и неуклюже, но потом становится поперек и даже под углом к течению, барабан убыстряет темп, и махина, нелепая у причала, превращается в мощного и дерзкого морского зверя, бросающего вызов самому Андуину.

Воинам приготовлены еда и питье, но не хочется, не хочется.

Снять шлем с подшлемником, протереть влажной тряпкой лицо, подставить волосы речному ветру. Вот тебе и довелось поплавать по Андуину – спустя почти двадцать лет жизни на его берегу.

Пусть это не столько «по», сколько поперек.

Ночь.

Огни на том берегу. С галеры подают сигналы. Огней у восточного причала прибавляется.

Швартование кажется бесконечно долгим, хотя разумом понимаешь, что капитан и команда более чем опытны, так что всё делается так быстро, как возможно.

У самого причала им держат свежих коней. Пока швартуемся, можно полюбоваться. Красавцы. Ну, от вас этой ночью понадобится всё, на что вы способны.

Коротко поблагодарить – и вперед. Дневной привал – у моста через Порос. И новые кони там же. Это на противоположной границе Южного Итилиена.

В темноте дорогу скорее слышно, чем видно. Судя по радостному цокоту, и ее тоже мостили недавно.

Над мордорскими горами на горизонте небо рыжеет, алеет. И всё сильнее и гуще становится густой дух трав и пьянящий запах смолистой хвои.

И понимаешь, почему каждый приехавший в Итилиен влюбляется в этот край раз и навсегда.

Это лучше чувствуешь сейчас, когда деревья пока стоят только черными массами, когда красота этого края еще не видна, потому что прекрасных земель в Гондоре много, но нигде нет этого запаха – дурманяще-безмятежного.

День был богат на промелькнувшие красоты, и не стоит пытаться разглядеть Итилиен. Этой землей надо просто дышать.


У моста их ждали шатры и слуги. Повод – в руки конюхов, себя – в руки слуг, кусок чего-то в зубы – и рухнуть спать.

А вечерний завтрак начать с родного и любимого Феникса. Всем.

И жизнь становится терпимой… нет, пожалуй, даже прекрасной.

Мост через Порос.

Здравствуй, Южный Гондор, странная земля.

Здесь, южнее дельты Андуина, жизнь зависит от источников, ручейков, речушек – крохотных, не нанесенных ни на одну карту. Но узнать, есть вода или нет, более чем просто. Есть – зелеными рядами стоят виноградники, тутовники и платаны раскидывают широкие кроны. Нет – сплетает немыслимые узоры можжевельник, куст состязается с кустом в искусстве превращения в зверя, человека, монстра. Запах пронзительный: он и мертвого поднимет, а живого… живому тут и Феникс не нужен, этот запах можно пить, есть, нарезать ломтями.

Ночь. Благодатная прохлада. И звезды – бешено яркие, безумно бесчисленные.

Конский топот кажется грохотом, и небо эхом отзывается вашей бешеной скачке.

Рассвет.

Оливковые рощи, ущелье с соснами в длиннющих изумрудных иглах, деревушка с виноградниками вдалеке… невероятно жарко. Одежда под доспехом уже мокрая насквозь, выжимать впору, пот заливает глаза, до шлема уже, наверное, голой рукой нельзя дотрагиваться – ожог будет. Ты считал, что привычен стоять в черном на любом солнцепеке… это ты к блаженству Седьмого яруса привык, там всегда прохладнее, чем внизу, там всегда ветер… хватило бы сил лошадям, они ведь тоже непривычны к такому пеклу… или привычны? они же здешние, а летом здесь сковородка та еще, яйца можно печь…

Деревья. Густые. Это значит – вода. Шатры… привал.

Лечь, умереть, и чтобы никто тебя не трогал…


– Послушай, Барагунд, – Таургон вылил себе на голову несколько шлемов воды и слегка ожил, – а сколько времени надо нашим лошадям, чтобы отдохнуть?

– Да часа три. Думаешь ехать дальше?

– Ты понимаешь: приедем сегодня, пусть никакие, но… это будет на пятый день после того, как наш гость пересек Харнен. Или отдохнувшие – но на шестой. Ты бы на его месте как воспринял?

– Днем раньше лучше, ты прав. А выдержите? Вы, Стражи…

– Слабые и изнеженные, это я уже понял, – в голосе Таургона не было иронии. – Но упрямые и злые.

И добавил:

– Так что нечего всяким там итилиенцам перед нами зазнаваться.

Барагунд кивнул: раз язвит, значит, всё в порядке.

– Значит, через три часа выходим. Кто хочет, пусть поспит, разбудим. Сам точно спать не хочешь?

– Точнее некуда, – выдохнул северянин. – Ни есть, ни спать. Посижу в теньке, водичкой поумываюсь. Больше мне сейчас ничего от жизни не надо…


Барагунд переговорил с лордом, присланным обустроить этот лагерь на пути гостя, и получалось, что совет Таургона более чем верен. К закату они как раз и приедут к харадцам. А завтра уже вместе будут отдыхать в этих же шатрах.

Часть гондорцев спала вповалку, часть сползлась к роднику, периодически плеща водой себе в лицо и поливая голову. Как ни странно, итилиенцы там тоже были. Видимо, недожаренные в свое время.

Одному Барагунду было нипочем. Хотя понятно: первое настоящее поручение отца. Первое дело будущего Наместника Гондора. Сердце ходуном ходит, что ему жара?

– Вста-али! – он скомандовал так, что спящие вскочили раньше, чем проснулись, а у воды не осталось никого, кроме удивленной жабы.

– Харадцы нас не ждут! Так покажем им, насколько Гондор может быть быстр! И вынослив, орки нас раздери!

Ругается вполне по-взрослому, вырос. Да, за таким пойдут в седьмое пекло.

…интересно, а вот это пекло по счету какое? Это для тебя оно первое, а вообще?

Все наспех зачерпывали воду шлемами, выливали на себя – пусть жара уже слабее, а лишним не будет. Вороненая кольчуга выдерживает зимние дожди, что ей мокрый поддоспешник…

Сели на коней, гордо расправили плечи, и отряд широкой рысью поскакал на юг.


Харадский лагерь жил обычной вечерней жизнью: горели костры, по воздуху плыл аромат мяса и специй (эти северяне оказались расторопнее и учтивее, чем ожидали: пригнали сколько-то овец, привезли хлеба и свежих фруктов), погонщики в ожидании ужина тренькали на зурнах в окружении своих животных, сиятельнейший амирон изволил вернуться с охоты на здешних диких коз, которой развлекался после полудня, танцовщицы, смахнув дорожную пыль, проникавшую даже сквозь плотные занавеси паланкинов, заново подвели глаза и умастили тело, ожидая господина, – словом, караванный вечер, каких двенадцать на дюжину. Не считая того, что здесь, на севере, дни прохладнее, а ночи теплее.

Но? чудится странный гул с севера? Нет, показалось.

Или?

Что это может быть? внезапный ветер? буря? бывает здесь такое? но небо ясное, солнце заходит спокойно…

Кто-то первым приложил ухо к земле – она дрожала от слаженного скока конницы. Это не просто всадники, это отряд.

Кому-то в Гондоре не понравился гость из Харада, и чужак должен сгинуть в этих пустынных землях? Что ж, прежде всего у них есть заложник. А если жизнь посланца лорда Инглора ничего не значит для того, кто отправил отряд, то в лагере найдутся не только погонщики и танцовщицы.

– Да простит амирон своего недостойного слугу, но к нам приближается…

Фахд мин Фахд Алджабале скинул оба кафтана раньше, чем командир его охраны договорил. Зажурчала тонкими звеньями кольчуга, облегая тело. Несколько быстрых движений – и оба кафтана вернулись на место. Если скачут друзья, они ничего не заподозрят. Если враги – тем, кто уцелеет, навсегда запомнится этот вечер.

Он вышел из шатра. Какой красивый сегодня закат. Огненное небо и огненные отсветы на земле – словно алое знамя Арду Марифе. Что ж, он знал, что рискует, отправляясь к северянам. У их младшего правителя, о котором столько сладких речей говорят купцы, не может не быть множества могущественных врагов. Что бы он сам сделал на месте такого врага? разумеется, уничтожил бы гостя. Вина ляжет на обоих правителей северян, старого и молодого. Вспыхнет война.

Не хочется умирать. Не потому, что волнует вино и желанны женские бедра. Потому, что Земле Мудрости нужен мир с шамали. И как нелепо будет стать причиной войны тому, кто хотел упрочить мир.

Нет. Он умрет не сегодня.

Не сегодня.

По алой от заката земле скакал отряд. Слишком малый, чтобы быть угрозой. Амирон Фахд легким жестом отослал слугу, державшего его шлем.

Красивый, мощный галоп. По их великолепной дороге. Неудивительно, что от двух дюжин грохоту, как от двух сотен по обычной земле.

Ближе. Уже можно рассмотреть.

Несмотря на зной, все до одного в черном.

Черное на алом.

Цвета твоего знамени.

Это знак.


Барагунд сам не помнил, как перевел отряд с рыси на галоп. От волнения? или от нетерпения? от того и другого разом?

Они явятся на закате, как истинно сыны Запада. Как нуменорцы приходили в силе мудрости к младшим народам.

Он потомок Анариона, пусть и из младшей ветви, но потомок, – и Анар пламенем выстилает ему путь.

Вдалеке уже виден харадский лагерь, непривычные островерхие шатры. И плотная толпа – через сколько дней они ждали посланцев Наместника? через десять? через две недели? в Пеларгире?

Вскинуть руку, приказывая замедлить бег коней. Расстояния как раз хватит, чтобы успеть перейти на рысь и потом на шаг. Иначе придется кружить, а это невежливо – кому нравится, когда вокруг тебя носятся боевые кони?

«У тебя не будет второго случая произвести первое впечатление», – учил отец.