…утром следующего дня надо было вставать. Харадцы сворачивали лагерь, и язык этой суеты не требовал перевода.
Хочешь – не хочешь, можешь – не можешь, а надо встать.
Утешает только то, что ехать теперь в харадском темпе.
Но сначала надо заставить себя надеть доспех. Подвиг, требующий исключительной силы воли.
Князю Фахду послышался странный запах. Вернее, ничего странного в нем не было, дух ему прекрасно знаком. Только здесь его быть не может.
Чудится?
Амирон пошел по лагерю. Неспешно, прогуливаясь… ничего не происходит, обычная утренняя суета… тянет этим запахом.
Он сошел с ума?
Или – не он сошел с ума?!
Неужели кто-то осмелился не только купить «Черные иглы», но и открыто заваривать их?! Поступок или одержимого демоном, или самоубийцы!
Фахд шел на всё более распознаваемый дух. Сомнений не осталось, это «Иглы», вопрос лишь в том, как поступить со святотатцем. По закону, того, кто покусился на напиток владык, следовало… но здесь – не Арду Марифе, и на казнь по всем правилам сейчас, прежде всего, нет времени, а, кроме того, это явно не понравится прибывшим шамали. Так что несчастного безумца (запах всё сильнее) он прикажет просто тихо задушить и побыстрее закопать. Сделаем вид, что ничего и не было.
Дух вел к лагерю северян. Это плохо. Скрыть от них святотатство не удастся.
И – амирон остолбенел.
Северяне сидели у костра. И – пили «Иглы». Так, как и положено их пить воинам, которых одарил правитель: передавая из рук в руки чашку и отпивая по крошечному глотку. Другие ждали: им заваривал вторую чашку высокий статный воин, которого Фахд еще позавчера заметил рядом с сыном акаль-рабба. Заваривал, сколь можно судить, совершенно правильно.
Это кто?!
Сын младшего правителя был здесь же; судя по его бодрому лицу, ему божественный напиток достался первому. Или – первым этот выпил сам.
Кто он?!
Самым немыслимым, почти жутким в происходящем было то, что всё делалось именно так, как поступил бы сам амиронмин Фахд Алджабале, доведись ему оказаться на месте главы стремительно прискакавшего эскорта.
Почему это умеют шамали?!
Его заметили, все встали. Быстро, но по движениям понятно, кто уже пил «Иглы», кто еще нет.
– Мин айнэ?! – выдохнул Фахд.
И тут только понял, что при нем нет толмача.
Кто-то из слуг опрометью помчался за переводчиком.
Заваривавший «Иглы» передал чашку в руки первого из ожидавших (правильно, нельзя этому чаю дать перестоять!), кивнул: пейте, подошел, поклонился и заговорил.
Слова непонятны, но звучит успокаивающе. Извиняется.
Найти купца, который осмелился привезти в Шамал «Иглы», и…
Наконец-то Алссакр.
– Откуда?! – почти звериным рыком повторил свой вопрос харадец.
Таургон понял, что лгать нельзя. Они нарушили что-то очень важное, и словами о «всем своем жалованье», потраченном на этот чай, он не отделается. Да и не учил ли его Диор всегда говорить правду?!
– Мне дал его Наместник. Прости, если мы сделали что-то не так. Мы не хотели оскорбить ни тебя, ни твою страну, ни этот волшебный напиток.
Гнев на лице харадского князя сменился удивлением и, пожалуй, даже пониманием. Кажется, всё не так страшно.
– А многие ли пьют у вас «Черные иглы»?
Хм. Сложный вопрос. А кто вообще из знати любит чай? Барагунд, ты что-нибудь знаешь?
– Мне трудно ответить на твой вопрос, господин, но, сколь мне известно, никто, кроме Наместника.
А у него камень с плеч. Ну и у меня тоже. Предупреждал бы Диор, что дает с собой…
Хотя он, скорее всего, сам не знал, что оно какое-то запретное.
– Я сожалею, что потревожил вас. Однако я менее всего ожидал, что Гондору известны «Иглы» и правила их питья.
Ушел.
Обошлось.
Еще бы знать – что обошлось. А может быть, и наоборот: хорошо, что не знаешь.
Взошедшее солнце дало, наконец, увидеть харадский караван. Правда, много разглядеть не успеешь: место гондорского эскорта впереди, и головой вертеть нельзя. Но если дорога делает изгиб, да еще любезно взбирается на холм, то кое-что увидишь.
Кони другие. Тоньше и легче. Если всадник не слишком тяжел, то стремительны, обскачут наших. А давешний рывок выдержали бы? Ты не настолько разбираешься в конях.
Воины изящнее и наряднее. На эльфов этим похожи. Те тоже, вроде и хрупкие, и наряднее трех красавиц, вместе взятых, а в бою страшнее нет. Что бы сказал Хэлгон, сравни его с харадцами? обиделся бы? наоборот? Так не о сходстве речь, а о гибкой силе.
Пестрота, узорочье… это неинтересно, это и на Пеленноре каждое лето.
А эти где? взяли их, нет?
Дорога поворачивает, и становится видна середина колонны. И живые холмы с покачивающимися на них крошечными домиками.
Нет, не синие. Серые. А в остальном – точно такие, как на той шкатулке.
Кожу не разглядеть под множеством тюков, попоной, украшениями, только уши и хобот. Но они серые, отсюда видно. А в домиках, наверное, те самые плясуньи, которые так не понравились Барагунду. Мумаков с домиками всего три. Интересно, сколько девушек в каждом? Какая разница, конечно… но надо же о чем-то думать.
Потому что на пейзажи этой горячей земли ты, в общем, насмотрелся, Барагунд занят беседой с харадцем, колонна идет медленно – едва десяток лиг в день пройдет… словом, надо думать, о чем ты будешь размышлять те недели, что вам тащиться, подстраиваясь под широкий, но медленный шаг мумаков. Вот жаль, что не было времени на сборы: ты бы запасся мыслями в дорогу. Прочел бы заранее пару книг, которые стоит обдумать… но нет.
Наблюдать за харадцем? А что за ним наблюдать? Беседует с Барагундом.
– А этот человек, который поит вас «Иглами», кто он?
– Таургон? Он с Севера.
– Гондорец?
– Нет, не гондорец, а северянин.
У переводчика что-то явно не заладилось. Он не смог справиться с такой простой фразой и принялся пространно объяснять своему господину.
– Он твой родственник.
Харадец не спрашивал. И переводчик, в общем, тоже.
– Нет, – привычно отмахнулся Барагунд, а потом на миг осекся: а почему, собственно, нет? Он за все эти годы ни разу не задумался о происхождении Таургона, а ведь видно же, что он – потомок Исилдура. Знатность не скроешь…пусть не наследник, какая-то младшая ветвь, да. Но потомок же.
И князь, и толмач смотрели на него с одинаковым недоверием. Толмач, между прочим, молчит. А гостю ответ «нет» понятен без перевода. И обоих не устраивает.
Почему они увидели это сразу, а ты не разглядел и на второй десяток лет?
Слишком близко?
– То есть да, родственник, но такой дальний, что это уже не считается.
– И он с севера, но не из Гондора? – спросил переводчик, хотя князь молчал. Получив утвердительный ответ, он снова принялся что-то излагать господину.
– Может быть, проще позвать его? – не выдержал Барагунд. Штурм языкового барьера, по мнению итилиенского командира, явно затянулся. И пора идти за тараном. – Он сам всё объяснит.
Харадец изволил кивнуть; сын Денетора придержал коня и подъехал к своим.
Он не знал, каким взглядом смотрит ему в спину амирон Фахд. Сын младшего правителя был должен или подозвать своего гвардейца, или передать ему приказ через третьего. Ехать сам он мог только в одном случае: если этот человек приходится ему старшим родичем.
Родство с которым он всеми силами пытается отрицать или умалить. Почему?
Этот «не-родственник» задал своему командиру несколько вопросов, а, подъехав, спросил сам:
– Правильно ли я понимаю, что вы называете нашу страну просто «Север»?
И колесо покатилось по годами накатанной колее. Новый слушатель, новые места, а в остальном всё более чем привычно.
Поздно сожалеть, что не запасся темами для обдумывания в дороге, потому что время на неспешное размышление у тебя теперь будет только в Минас-Тирите.
– Клянусь Предвечным Пламенем, наши народы стоят друг друга! Вы нас зовете Югом, а мы вас Севером!
– Шамал! – Барагунд радовался разрешению непонимания и с удовольствием повторял первое выученное им слово по-харадски: имя своей страны.
– И как на самом деле называется ваша страна? – глаза Таургона загорелись охотничьим азартом. До Хранилища сотни лиг, но страсть к знаниям можно удовлетворять и в этом раскаленном краю.
– Земля Мудрости, Арду Марифе.
– Удивительно. У вас другой язык, но вам известно слово Арда: «мир», «земля».
– Возможно, это совпадение.
– Возможно, – не стал спорить Таургон.
– Наши купцы знают, что вы зовете свою страну Гондор. Полагаю, тебе не будет трудно ответить мне, что означает это слово.
– Каменистая Земля. И, если тебе интересно… – он сделал паузу, толмач перевел, харадский князь кивнул, – я могу сказать, что слово это странное.
Таургон старался говорить недлинными и ясными фразами, останавливаясь в середине для переводчика.
– Оно на синдарине, языке эльфов. Здесь он известен каждому образованному человеку. Но корень дор, «земля», по правилам этого языка во втором слове должен измениться на «-мор».
– «Гонмор»?! – изумленно переспросил Барагунд. Не стоило выказывать чувств при иноземцах, но о подобном он никогда не задумывался, даром что синдарин учил.
– Именно. И я спрашиваю себя: откуда взялась эта ошибка? И ошибка ли это?
Толмач из слуги, бесстрастно исполняющего свои обязанности, превратился в третьего благодарного слушателя. К счастью, не забывая переводить.
– Есть самый простой ответ, – продолжал «не-родственник» Наместника, – три тысячи лет назад синдарин был другим. В нем просто не было этой смены звуков. Я не знаю язык настолько хорошо, чтобы сказать, так это или нет.
Не настолько хорошо он знает! Мы зовем себя «Земля Мудрости», и у нас нетрудно найти тех, кто готов вот так же рассуждать о древних языках. Только ни одного из них не будет в отряде отборных витязей.