– Хорошо, – сказал он, когда северянин закончил. – Как раз настоялось.
Он передал ему чашку. Таургон снял крышку, вдохнул аромат. Это не «Дыхание гор», обмана не будет. Запах глубокий, сильный… как верность. Вслушиваться в него, освобождаясь от харадских чар. Даже жалко пить такое благоухание.
Да и горячо пока.
– Ты сообщил мне невероятную новость, – голос Диора был негромок и расслаблен. – Я должен был предполагать подобное, но я… нет, я не подумал, что это возможно. Что это так просто.
– Что? – подался вперед северянин.
– Что Гэндальф говорил с тобой.
Это?! Важнее игр с судьбой Гондора?! Где кружка? и неважно, что горячо!
– Итак, он хорошо знает тебя?
– Господин мой, это неудивительно для арнорца. После войны он часто бывал у нас, знаком со многими. Однажды он пришел к отцу, когда я там был, в другой раз я был его проводником несколько дней: он вышел на мой дозор…
Лаванда вкусная и душистая. А рассказывать о том, что почти все годы, что ты провел в Ривенделле, там жил Серый маг, совершенно не нужно.
– Понимаю. Конечно, он должен был приходить к твоему отцу…
– И от него он узнал, что я здесь.
Не об этом, нет, не об этом ты собирался говорить. Успокаивает лаванда? хочется верить, что успокоит.
– И такую «мелочь», – осторожно, чтобы не обжечься, отпил Диор, – как разговор с магом, пришедшим в Минас-Тирит ради тебя, ты не считаешь нужным сообщить. Не утаиваешь, а полагаешь незаслуживающей внимания…
– Господин мой, он пришел в Минас-Тирит не ради меня, а ради харадцев. И в нашем разговоре…
– Долить горячего? – чуть тверже, чем обычно, спросил Диор. – На полкружки заварки еще хватит.
– Да, благодарю.
Диор пил медленно, словно не было на свете ничего важнее, чем насладиться этой кружкой лаванды.
– Ну а что до твоего харадского друга… – он тоже долил себе горячего и поставил настояться, – ты поступил дважды правильно. Правильно сказал ему. Правильно рассказал мне.
Таургон расслабленно выдохнул, Наместник ему кивнул.
– «Любит совершать добрые дела как недобрые», надо же. Удивительно точная оценка.
Диор смотрел прямо перед собой и чуть хмурился.
– Ну что же. Мы дадим им сыграть их партию. Они искусные игроки и стоят друг друга. Пусть насладятся этой игрой.
Он обернулся к Таургону и снова посмотрел со своей привычной мягкой улыбкой:
– Делай, как пообещал Фахду. Ни слова Денетору о вашей встрече, пока наш гость здесь. А, стало быть, и у меня ты не был.
– Конечно, мой господин.
Таургон пригубил. Настоялось? да, и хорошо.
Как хорошо…
– Ты в карауле завтра утром?
– Нет.
– Это удачно, – кивнул Диор. – Иначе мне было бы трудно снять тебя, не объяснив причину. Тогда послушай моего совета: позволь себе завтра выспаться. Ты заслужил отдых.
– После этих трав, господин мой, мне не понадобится лишний сон, – улыбнулся северянин.
– Возможно. Но если понадобится, не вздевай себя.
– Я буду считать это приказом Наместника, – он снова улыбнулся.
– Моим советом, Таургон, – серьезно ответил Диор. – Моим советом.
– Не слишком остро? – всерьез спросил Фахд.
– Великолепно, – в тон отвечал Денетор.
Они сидели в гостевых покоях харадца во дворце. Тот пригласил наследника Гондора отужинать.
Где-то в недрах хозяйственных помещений дрожали повара, ожидая мнения высокого гостя. Амирон мин Фахд Алджабале (да сверкает его род ярчайшей из искр Предвечного Пламени!) не станет рубить головы, случись неудача, но будь ценой этого ужина их жизнь, они, возможно, трепетали бы меньше. Впервые в их жизни сиятельный амирон говорил с ними лично: несколько дней назад он вызвал их и приказал приготовить лучшие блюда, но так, чтобы это было вкусно для шамали. И добавил, что от этого пира зависит судьба Арду Марифе и Шамала. Так что харадские повара все эти дни потчевали гондорских собратьев по кулинарному искусству, обсуждая не столько состав блюд, сколько приправы и прочее. И вот судьбоносный вечер настал…
Алссакр перевел, и Фахд движением бровей подал знак слуге: ступай вниз и передай. Амирон не собирался вникать в то, насколько еда готовится заранее, насколько – прямо перед подачей, но там, где прямо перед, они теперь точно знают, сколько специй класть.
Ужин действительно превосходный. Пресноват на его вкус, но и это нестрашно.
Денетор ждал начала разговора, а пока наслаждался действительно очень ему нравящейся едой. Некоторые из этих блюд он не отказался бы есть и дома. Надо будет завтра же отправить своего повара к этим харадцам; Фахду об этом, разумеется, станет известно – и будет приятно.
…а потом как-нибудь пригласить к себе Салганта, угостить роскошным ужином, выслушать все похвалы, а в конце сообщить, что все это были блюда Харада. Столь громко им презираемого. И полюбоваться выражением его лица. На десерт.
Сколько лет он после этого с тобой разговаривать не будет? два? три? меньше глупостей выслушаешь.
И непременно на этом ужине должен быть Боромир. Пусть учится держать лицо. Пора уже, не маленький.
Фахд видел, что гость улыбается, и это оч-чень обнадеживало. Думает о своем, и не надо ему мешать. Серьезного разговора за едой всё равно не будет.
Принесли пузатый чугунный чайник и чашки. С барсом.
Вот, значит, они какие.
Что видишь ты, глядя на них? Белое с синим? Мастерство художника? Хлопоты слуг? Клятву мести?
Ты видишь – доверие.
Он знает, что тебе известно про эти чашки. А ты и не отрицаешь.
– Я хотел бы поговорить о делах, – произносит Фахд. – Если не возражаешь.
Накормить вкусным ужином, чтобы был сговорчивее. Прием древний… но работает, даже если ты его знаешь наизусть.
Фахд кивает переводчику, и оказывается, что тот не только толмач.
– Я несколько лет прожил в Гондоре, – говорит Алссакр, – и могу сказать, что здесь есть много трав, неизвестных лекарям моей страны. Они могли бы стать основой для ценных средств, получи наши целители их столько, чтобы можно было глубоко изучить и затем применять.
Держать лицо.
Чаю отпить.
Барсом на крышке полюбоваться: красиво нарисован.
Незаметно перевести дыхание.
Кто тут кого использует?!
Ты полагал, что используют тебя: заманили, угостили, усыпили бдительность, а этот князь решил задачу, над которой ты тщетно бился долгие годы! Задачу, что может Гондор предложить Хараду такого, чего у южан нет.
Как всё просто. Как ты не додумался до этого сам?!
– Травы? – почти равнодушно произнес Денетор. – Почему бы и нет. Как я понимаю, твой… – он хотел сказать «слуга», но что-то его остановило, – помощник разбирается в них и легко составит список тех, какие нужны. Наши лекари могут добавить и другие, приложив описание свойств. Ваши будут разбираться с ними…
Переводит, и это время подумать.
А в самом деле, кто его толмач? Ты бы на его месте кого взял? Того, кому доверяешь, как…
…брату?
Они похожи, ты это увидел сразу, но не придал значения: счел, что для тебя все харадрим на одно лицо. А это вовсе не так, купцов ты быстро научился различать, и не по узорам на кафтане.
…дружбы для них нет, верности для них нет, с братской любовью всё явно не лучше, но это если родные братья, соперники за наследство. А сыновья наложниц? Такой полностью зависит от милости старшего. Такому можно верить там, где нельзя верить никому.
– Тогда как мы договоримся? – спрашивает Фахд. – Или это мы обсудим не сегодня?
Их чай, конечно, мерзость, но сознание от него ясное.
Мир с Харадом строится не на идеях, не на чувствах и не на уважении. Он строится на золоте.
Наедине.
Не на Совете и не при других лордах наш Барс заговорил о травах.
Недавний разговор в шатре он речью о делах не считал; это ты радужный мост из надежд построил на его словах про сыновей.
– Отчего же не сегодня? Такой сытный ужин гонит сон, а впереди целая ночь. Сколь я понимаю, у вас ночи – главное время для серьезных разговоров?
– Верно. Днем слишком жарко для этого, – Фахд пристально смотрит на него.
– Итак, – Денетор думал вслух. – Я могу объявить, что вам нужны травы, вы готовы покупать их, и гондорцы бросятся собирать. Они соберут много, стоить это будет для вас дешево… но – что вы получите? Даже если каждая трава будет собрана чисто, без похожих на нее (в чем я сомневаюсь), она будет собрана простыми людьми, не сведущими. Я, – он качнул головой, – не разбираюсь в местах и сроках сбора трав, но знаю, что они есть.
Фахд молча щурился.
– А мы можем поступить иначе. Не будет ни много, ни дешево.
Денетор почувствовал, что на верном пути. Он посадит Барса на золотую цепь. И тот сам сунет голову в ошейник.
– Не будет, – продолжал он так медленно, что Алссакр переводил не по фразам, а по словам, – договора Гондора с Харадом. Договоримся только ты…
…глаза в глаза…
– …и я.
Вот так Барсов и ловят. В золотую сеть. Она же – паутина.
– Владения моего отца зовутся Лаэгор, Горные Луга. Трав там растет несметное число и, полагаю, есть все, что нужны твоим целителям. Я бы написал ему, он собрал бы травников… и уже через год ты получил бы то, что собрано мастерами и по всем правилам.
Глаза горят. И только что не облизывается.
– Я думаю, – невозмутимо продолжал Денетор, – что это будет много. По меркам лекарей. Но очень мало по меркам обозов. Никто не заметит.
– Заметят золото, которое повезут взамен.
– Ну, – он негромко рассмеялся, – не заметить золото, если надо, гораздо проще, чем несколько тюков какой-то травы. Не всякий путь лежит через Пеларгир и дотошного лорда Туора. Есть путь через Осгилиат, по Итилиену. А там у меня старший сын. И он не имеет привычки спрашивать меня о том, о чем я не говорю.
В дымке грядущего
Он так и будет звать эти деньги «итилиенским золотом». Барагунд будет исправно заботиться о купцах, возящих товары через его край, а не куда более выгодный торговцам Пеларгир и Лоссарнах; и никогда не спросит отца, что за золото они везут с собой. Он будет твердо убежден, что отец не совершит дурного поступка, а про золото всё станет известно в свой час.