– Прежде всего, – сказал Денетор, – ты первый человек в Гондоре, кто узнаёт об этом. Не считая участников событий и моих людей.
Таургон кивнул, что означало готовность хранить тайну.
– Несколько лет назад, – никаким тоном излагал наследник, – из Западного Эмнета бежало довольно много людей. Так сложилось, что они все сразу были переправлены в Ламедон. И этой зимой мне сказали, что они совершенно не упоминают о своей жизни на севере. Ничего и никак. Беженцы часто неразговорчивы, но с годами обычно оттаивают. Здесь же – молчание.
– Страх, – уточнил Таургон.
– Да, – Денетор согласился так, будто речь шла о солнце за окном. – Я велел расспросить их. Их расспросили.
Он кивнул на папку.
– Орки? – нахмурился арнорец.
– Ты всё прочтешь. Я буду ждать твоего мнения и, надеюсь, совета. Если не как поступить, то хотя бы – что мне говорить Наместнику.
– А он не знает… – полувопросом.
– Пока не знает. – Денетор жестко выделил слово «пока».
– Хорошо, – сказал Таургон, хотя понятно было, что хорошего мало. – Когда тебе нужен мой ответ?
– Сегодня к концу дня, если не возражаешь. Там немного, ты быстро прочтешь. И вот карта этих мест, – он положил ее сверху папки.
И где прикажете читать документы, которые не должен видеть ни один человек? В Хранилище нельзя, к себе нельзя, дворца ты не знаешь…
– Форланг тебя отведет… – он мысли читает?! нет, вы просто думаете об одном и том же. – Здесь рядом есть кабинет, там светло и удобно.
Мебель там была новая и попроще, чем у Денетора, а вот деревянные панели по стенам старинные, узорные. Впрочем, всё это сейчас не имело никакого значения.
Таургон сел к окну и начал читать.
Да, он бы тоже молчал о таком.
Люди Денетора явно знали свое дело: записи были четкими, фразы – завершенными, никаких эмоций, только факты. Вот как сам Денетор говорил сейчас. А арнорцу сквозь этот холодный строй документов слышались голоса живых людей – женщин, жмурящихся от страха или отчаянно рыдающих, мужчин, сжимающих кулаки от гнева и бессилия, детей, топящих ужас в слезах…
Картина была страшной, и самым ужасным в ней была полная, дичайшая бессмысленность произошедшего.
Поневоле спрячешься за чеканным языком донесений.
Жизнь в предгорьях Мглистых гор годами, а то и веками была… ну да, опасной, но головы на плечах и лука за спиной вполне хватало, чтобы выживать не хуже, чем на других землях северного Гондора. Орки? ну орки. Дунгары, если шайка забредет, куда опаснее. А орки лишний раз не спустятся, разве только зима холодная, у них голод – придут скот воровать. Да, всякое бывало, пастух может погибнуть… а может и удрать, если умный.
Дунгары, если нагрянут, унесут всё, что смогут, и убьют всех, кого встретят. Вот это беда, если мужчин в поселке мало. А оркам нужен скот. В поселок они не сунутся, стадо на выпасе подстерегут.
Так было.
Кто-то уходил – зачем жить там, где вечно риск? Кто-то оставался, не бросал родные стены, да и менять привычную опасность на полную неизвестность – стоит ли?
А потом случилось это.
Оркам не нужен был скот, не нужна была еда. Они пришли убивать.
Они были страшнее дунгар.
Гораздо страшнее.
Арахад мерил шагами гулкий полупустой кабинет, солнце щедро лилось сквозь мелкие стеклышки высокого окна, деревянные узоры на стенах сияли всеми оттенками золота – от цвета пшеницы до червонного…
…о таком рассказывал Хэлгон. Это было давно. Давно даже по меркам эльфа.
В Первую эпоху.
И позже, когда Хэлгон едва приехал из Валинора, а Моргул как раз стал королем в Ангмаре. То есть это потом узнали, что Ангмар объединил именно Моргул, а тогда… Хэлгон всё это рассказывал – неохотно, как же неохотно он говорил! Про свою встречу с Моргулом и то больше был готов поведать.
Сам Арахад с подобным не сталкивался никогда.
За все годы своей войны он привык смотреть на орка как на врага, стремления которого можно понять. В чем-то он умнее и хитрее тебя, в чем-то глупее, поставь себя на его место, сделай поправку на орочий нрав и действуй.
Как поставить себя на место того, кого влечет лишь жажда убийства? Кто не боится смерти, лишь бы уничтожить как можно больше людей?
Что произошло с этими орками? Отчего вдруг? И исчезло так же, как и накатило… вот слова ушедших через год, два: «Мы жили в трех дневных переходах от гор, на нас не нападали, но после бегства жителей предгорий нам было очень страшно, и мы наконец решили уйти на юг».
Кто. Это. Был?
Кто проверил свою власть над орками и, убедившись в ней, оставил их в покое… до поры. До какой поры?!
Моргул?
Больше некому. По словам Хэлгона получается, что ярость орков в одиннадцатом веке была делом назгула.
Но тогда почему ни о чем подобном в обе Ангмарские войны Хэлгон не говорил? Моргул, став королем, держал орков в узде?
Странно.
Осторожный стук в дверь заставил Арахада вздрогнуть.
Форланг.
Молча вошел с подносом, на нем кувшин, кубок и что-то на тарелке, покрытое салфеткой.
Есть не хочется, а вот вино кстати.
На тарелке несколько ломтей хлеба и холодное мясо. Ровно столько, сколько нужно, чтобы заесть вино. И как йогазда умудряется думать обо всех мелочах?
Что сказать Наместнику?
Правду.
Что это Моргул. Что это была проба сил. Что война неизбежна, но – неизвестно когда. Война в Артедайне грянула через три века!
Решай, государь. Не хочешь думать о налогах и хитростях торговли – никто не заставляет; сторонишься игр лордов – не надо, не играй в них; ты воин, привык жить там, где враг это враг, а друг это друг.
Вот тебе Враг.
Защити от него свою страну.
Таургон сел к столу, достал карту. Разложил вокруг опросные листы, в которых его сейчас интересовало только одно: названия поселков.
Письменный прибор на столе, разумеется, был.
– Могу я войти? – это была не вежливость, Денетор действительно спрашивал и был готов к ответу «нет».
Таургон молча кивнул и поискал глазами второй стул.
В этой комнате найти настоящую мебель было непросто: все стены покрывал рисунок, изображающий шкафы с книгами, столики перед ними и прочие вещи, совершенно как настоящие, только всё это было выложено деревом разных пород и оттенков.
Хочешь взять книгу с полки – а рука упирается в гладкую стену…
Денетор сел и молчал, ожидая.
– Моргул. Больше некому, – Таургон коротко рассказал о Хэлгоне и истории войн в Артедайне.
…и не было рядом того, кто скажет: «Это не назгул!» Впрочем, ту же ошибку века спустя будут совершать и мудрейшие из мудрых.
– Значит, ты считаешь это пробой сил… – Денетор сцепил пальцы, сосредоточенно глядя на деревянную птичку в деревянной клетке и не видя ее.
«А ведь ему страшно, – понял Таургон. – Ему очень страшно. Орки не Харад, войну с ними пошлинами не выиграешь».
– Я уверен в двух вещах, – твердо сказал он. – Война на северо-западе будет.
Он произнес это «будет» так решительно, как только мог, и почувствовал, что Денетору стало легче. Ясность всегда лучше неизвестности. А еще – твой Король спокоен. Поневоле успокоишься сам.
– И будет она нескоро. Время подготовиться есть.
Денетор молчал, смотрел ему в глаза и ждал продолжения.
Таургону подумалось, что он никогда не видел у него такого светлого лица. Вернее, видел один раз – так под Древом он смотрел на Барахира.
Кто бы назвал его сейчас Пауком?!
Казалось бы: время быть мрачным. А он тверд и светел. Подлинная опасность расколола придворную маску.
– Следует укрепить границу Анориена, – продолжал Король. – Быстро возвести деревянные крепости, потом начать заменять их каменными.
– Анориена? Так далеко от гор?
– Вспомни, что ты сам говорил о крепостях на Изене.
– Я говорил о них не всерьез!
– Именно, – кивнул Таургон. – Ты лучше моего знаешь, что северо-западные земли потеряны. Строить там крепости – безумие.
Денетор очень внимательно слушал.
– Когда орки нападут, – говорил государь, – будет одно из двух. Или их поведет приказ Моргула, но не его сила. И тогда рейд через северо-запад их вымотает: им оставят голую землю, есть нечего, враг неизвестно где… многие повернут назад. А может и все, как повезет.
Денетор слушал. Деревянная птичка тоже боялась пошелохнуться.
– Или, – Таургон свел брови, – будет вот это.
Он кивнул на опросные листы.
– Они дойдут до пограничных крепостей и полезут на штурм. А гондорская конница ударит им в спину.
– И не только конница… – медленно проговорил Денетор.
– Ты не учитываешь, что орки могут быть очень быстры. Нашей пехоте идти много дольше, а держать большие войска на этой границе я бы не советовал. Нападение может быть при Барагунде, при его сыне, при внуке!
– Значит, строить крепости в Анориене…
Денетор откинулся на спинку стула и изволил увидеть птичку на узорной панели. Та чуть не кинула ему остроносой головкой, но вовремя вспомнила, что она деревянная, и не пошевелилась.
– Очередным беженцам не понадобится идти в Анфалас, – пожал плечами Таургон.
– Да, я сам подумал об этом.
– А лорд Норвайн неплохо относится к тебе, он не будет против работ и не станет говорить о них.
– Ты забываешь, – добавил Денетор, – что он получит приказ не от меня, а от Наместника.
– Забываю, – виновато наклонил голову Таургон. – Тогда еще проще.
– Что мы делаем сейчас? – спросил Денетор.
И Таургон снова удивился его тону: спокойному, ровному, без привычной холодности и иронии.
– Смотри.
Таургон пододвинул карту, облокотился о стол:
– Сейчас край поселений проходит здесь. Отводим его на два перехода восточнее и южнее, вот тут – на три. Всех на строительство, не спрашивая; придумай им какие-нибудь условия помягче.
– Придумаю.
– И по новому краю – небольшие отряды дозорных. Чтобы сообщить об опасности и вывезти всех, когда начнется. Как вывозить тех, кто южнее, думайте сами, я не знаю местности.