– У нас была долгая война, – пожал плечами арнорец.
– Не в войне дело, а в вас!..
Денетор не забывал о десерте, но наслаждался при этом отнюдь не его вкусом.
– …в вас! Вы рядитесь бродягами, одеты хуже пеленнорских крестьян, а кто вы на самом деле?!
Харданг и сам не понял, как его вынесло на давно наболевший вопрос.
– Не понимаю, о чем именно ты спрашиваешь.
Что-то сказать придется. Нужно понять, что именно. То, что дунаданы Арнора живы, – не секрет, вот, он сам сообразил, так что надо выдать «тайну», пока ее не озвучил хозяин. Ему приятно будет: мы знаем про Минас-Тирит, а он раскрыл нас.
– Он не понимает! Одень бродягу в бархат, он останется жалким! А любого из вас переодень и посади за этот стол – не отличишь!
Для Денетора это был один из лучших обедов в жизни. Просто изумительно.
– Ты хочешь сказать, что мы не простолюдины? – осторожно спросил Таургон. – Ну да. Старых арнорских семей уцелело не так уж мало, и хотя прямая линия наследования пресеклась…
Вот да, сказать это здесь громко и четко. Воля Аранарта есть воля Аранарта, и тебе ее исполнять.
– …хотя пресеклась и мы сильно перероднились за эти века…
– Пресеклась – прямая? – Харданг кончил шуметь впустую, он сейчас уцепился мыслью, сам еще не поняв, за что именно. – И вы перероднились?
– Да.
Таургон чувствовал опасность, но не пойми, откуда. Так бывает в лесу, когда на тебя нацелилась рысь: ты шаришь глазами по подлеску, а она неслышно ступает по веткам над тобой, чтобы прыгнуть сверху тебе на спину.
– То есть вы, – Харданг думал вслух, – вы потомки Исилдура?..
Таургон ответил самым непринужденным жестом, на какой был способен:
– Ну, так вы – потомки Анариона. Весь Седьмой ярус и половина Шестого, уверен. А то и весь Шестой.
– Что-о-о?! – Хранитель Ключей аж привстал. – То есть эти «северные бродяги», охраняющие купцов за гроши, это все до одного – потомки Исилдура?! В моем городе?! Четверть века как?!
Денетор понял, что надо делать лицо без выражения.
– А что не так? – спросил арнорец. – Мы ничего не требуем. Мы согласны на эти гроши: в лесах деньгам нет цены. Мы любим Минас-Тирит, и поэтому мы здесь. Но мы воины, мы должны заниматься своим делом. Поэтому мы охраняем ваших купцов.
Семья лорда Харданга впервые видела его потерявшим дар речи.
Эхо тоже удивленно сидело под потолком без дела.
– И поэтому, – всё тем же спокойным тоном говорил Таургон, – я бы очень просил и тебя, господин мой, не делать ничего, и всех – не рассказывать об этом. Это не тайна, но если про потомков Исилдура заговорит весь город, это будет тяжело и придется уехать. А нам бы не хотелось уезжать дальше, чем до Тарбада и обратно.
Денетор думал о том, что Таургон сейчас выдает в себе вождя северян, но этого никто не замечает.
А как его слушают! и как слушаются… узнай Харданг, кто на самом деле этот арнорец, ведь мигом стал бы ругаться, что коронация – дело хлопотное, подготовка к ней долгая, а ему разные мерза-авцы времени совершенно не дают.
Не бойся, государь, этого я не скажу. Даже после твоего отъезда не скажу: зачем терзать сердце старика?
– Слышали? – прокатился голос хозяина по притихшей зале. – Чтобы ни слова. Про Остогера болтайте… вам хватит.
Какому числу людей можно выдать тайну, чтобы она осталась тайной? – одной дружной семье точно можно.
– Господин мой Харданг, – раздался голос Денетора, – хорошо, что мы вернулись к разговору об Остогере. У Таургона есть просьба.
– Да? – повернулся к гостю Харданг.
– Я хотел бы осмотреть несколько старинных зданий изнутри.
– Так осматривай.
– Ну, – качнул головой северянин, – мне неловко вот так взять и войти.
– Ладно, я скажу командирам стражи Ярусов, они предупредят хозяев. И какие дома тебе нужны?
– Прежде всего, два дома в Первом, в конце ткачей. Пятый от ворот во Второй ярус и на другой стороне…
– А, дома Фелинда, – кивнул Хранитель Ключей.
– Фелинда? – с интересом переспросил Денетор.
– Ты не знал? Это его. Половина конца ткачей – его.
– Но все остальные там перестроены, – с грустью сказал Таургон.
– Что ж, – Денетор поигрывал вилочкой для фруктов, – тут мы стражниками не обойдемся. Тут придется просить согласия хозяина…
Таургон не сомневался, что Денетор снова оденется нарядно. Северянин на сей раз ждал внутри башни Наместников: незачем привлекать излишнее внимание – и увидел, как внук Барахира спускается по лестнице. В обычной одежде?! но почему? Неужели та ссора с Фелиндом из-за Сарумана… прошло почти пятнадцать лет, неужели, несмотря на дружбу сыновей…
Он не успел додумать эту мысль: Денетор сбежал вниз.
– Твоя привычка приходить заранее отнюдь не так хороша, как ты считаешь, – сказал он с усмешкой, не разобрать: то ли правду недоволен, то ли шутит так. – Я не хочу заставлять тебя ждать, а приходится.
Он приподнял бровь и осведомился:
– Ты первый раз в жизни видишь алмазы?
Таургон видел их далеко не первый раз и даже сам, бывало, надевал на большой праздник. Но доселе он считал, что роскошная одежда всегда нарядна. Сегодня же он узнал, что роскошь бывает неброской.
Черное и серое. Скучнейшее из сочетаний, но сейчас завораживало – глаз не оторвать. Не говоря уж о дороговизне тканей. Высокий ворот сколот изящной брошью: белое золото и алмазы. И больше ничего. Ничего лишнего.
– Я первый раз вижу облачение для подписания мирного договора, – в тон ответил Таургон.
Наследник улыбнулся, опуская уголки губ:
– Надеюсь, обойдемся без подписания. Устным. Но при свидетелях.
И пойми, шутит он или нет…
– Я рад наконец познакомиться, – сказал Фелинд. – Амдир говорил о тебе много хорошего за эти годы.
Таургон чуть поклонился. Молча.
Удобно было с Хардангом: там зовешь «мой господин» по возрасту, а тут что делать?! Судя по его тону – уважительному, так говорят с равным! – если разыгрывать «бродягу с Севера», то он тебе вежливо улыбнется. Как на совете.
– Покажи нашему гостю дом, – обратился Фелинд к сыну. – Поскольку вы оба увлечены историей гондорского зодчества, никто не будет отвлекать вас.
…если ты хоть что-то понимаешь в гондорской манере беседы, вам сейчас было сказано не мешать старшим. Они тоже будут очень увлечены.
Былые друзья.
Былые противники.
– Пятнадцать лет прошло, – сказал Денетор. – Мир?
– Да, – вздохнул Фелинд. – Пятнадцать… и они доказали, что ты был прав.
– Я не о прошлом говорить пришел. А о будущем. Нам хватит дуться, как девицам, поссорившимся из-за цвета вышивки? Наши сыновья умнее нас.
– Значительно, – кивнул Фелинд. – Они дружат не столько друг с другом, сколько с ним. Кто он? На самом деле – кто?
Денетор нахмурился. Он знал, что речь пойдет о Таургоне, но не ожидал, что сразу.
– Если ты о его родословной, то он мне ничего не рассказывал об этом.
– Мы не в зале совета, – холодно произнес Фелинд.
– Да, – откликнулся Денетор. – Но это не моя тайна. Прости.
– Что же ты такое скрываешь?!
– Фелинд. – Денетор сейчас говорил мягко, как только мог. – Ты знаешь главное, и знаешь это без меня: Таургон не будет претендовать на трон.
– А мог бы? – сверкнули глаза потомка королей.
– Мог бы любой, в ком есть кровь Элендила, – пожал плечами Денетор.
– Ты говорил, что хочешь прежней дружбы… – тон Фелинда стал ледяным.
– Дружбы, – эхом повторил Денетор. – А у нее нет цены.
Фелинд закусил губу.
Наследник произнес, почти извиняясь:
– Я сказал бы тебе, если бы мог…
– Он взял с тебя слово молчать?
– Нет, – покачал головой Денетор, – нет. Он мне действительно не рассказывал.
– Но? – прищурился Фелинд.
– Но, – не менее веско ответил Денетор, – я считаю недопустимым раскрывать тайны, которые человек хотел бы скрыть. То, что касается судьбы Гондора, я тебе сказал. Остальное – прости, нет. Делиться чужим недостойно ни меня, ни тебя.
Фелинд прошелся по зале, остановился перед собеседником, посмотрел в глаза:
– Ты очень изменился за эти пятнадцать лет. Я замечал на советах, но не думал, что настолько.
– Знаю. – Денетор помолчал, вздохнул: – Хочешь тайну в подарок? держи. Таургон очень скоро уедет. Это пока знаю только я… потому и завелся с этой книгой. Так что не говори об этом Амдиру.
Фелинд помолчал. Потом сказал:
– Скверная новость. Амдир очень привязан к нему.
– Не он один.
– А причина? Кому-то плохо спится из-за потомка Исилдура?
– Я сплю крепко, – пожал плечами Денетор. – Ты, как я понимаю, тоже. Чей сон нас с тобой должен волновать?
– Тогда почему он уедет?
– Их северные дела, – коротко ответил он. И спросил: – Про потомка Исилдура давно знаешь?
– Давно знает даже Амдир, – небрежно сказал Фелинд. – Сам сообразил.
– Какой молодец, – несмотря на похвалу, тон Денетора был мрачен. – Что думаешь с ним делать после Стражи?
– Еще не решил. Флот, скорее всего. Или вместе с Боромиром.
– Оставь здесь. Введи в совет. Одним умным там станет больше.
– Нет, – решительно ответил Фелинд. – Ему рано.
– Он уже сейчас умнее половины сидящих там.
– Дело не в совете, а в нем! – еще решительнее сказал отец. – Велика доблесть: быть умнее Салганта! Я введу его в совет тогда, когда он станет умнее Амдира. А прежде нечего тешить его самолюбие.
Денетор молчал, тем предлагая продолжать.
– Пока что он грезит наяву о Нуменоре. И это уже не только грезы. Знаешь, о чем он меня просит?
– И?
– Он страшно ругается на нашу залу. Называет ее «лужайка с цветами».
– Понимаю, – кивнул Денетор. – Эти мелкие пестрые ромбы… ну да, идеи Остогера, дурно понятые потомками. Красота в прошлом, простота в прошлом, и пришло страшное время красивости.
– Ты стал разбираться в искусстве? – нахмурился Фелинд. – Вот этого я от тебя не ждал.
– Как видишь, стал. Так что Амдир?