– И Ангмар бы остался без правителя, – Денетор принял неожиданный поворот сразу же, – обреченный на то, что ты готовишь оркам сейчас…
– Вероятно. Жизнь нашего народа была бы много труднее. Но мы спорим о том, можно ли одолеть Врага без сильной страны. Так вот – можно.
– И отчего же тогда, по-твоему, зависит дух народа? – спросил гондорец.
– Только от одного, – твердо ответил Арахад, – от того, кто стоит во главе. От Элендила и его сыновей, от Остогера, от Арведуи. Ну или от Ар-Фаразона. Поэтому я и начал с того, что ты прав, когда говоришь о себе.
– Пауку не место в этом ряду, – усмехнулся Денетор.
– Паук, – Таургон пригубил и посмотрел с лукавством, – трудится в восемь рук и глядит во все стороны разом. С недавних пор мне нравится это твое прозвище.
– Спасибо…
Форланг пытался понять, закончился ли серьезный разговор и можно ли подавать знак для горячего.
Денетор тоже не очень понимал это.
…а ведь не хотел говорить о серьезном!
Хотя это он о книге говорить не хотел. С чего они начали? С сорта мрамора?
Хорошая вещь – ламедонский сыр. Можно щипать и думать. Дядя так со своим чаем колдует.
Отправить пригоршню в рот – и сказать ему прямо. Надо же это сказать. Он ведь прав: мы не на совете, стоит быть честными.
Совсем мы тут не на совете.
– Я давно хотел сказать тебе… как раз к слову о вас и о гондорской армии. Я не знаю, какая война вас ждет, и ты этого не знаешь. Про силу духа мы всё выяснили, но если ты решишь, что армия Гондора тебе всё-таки пригодится, – произнес он самым небрежны тоном застольной беседы, отпил вина… а потом посмотрел Арахаду в глаза и договорил совершенно серьезно, – тебе достаточно будет прислать весть. И ты получишь армию. За ближайшие сто лет я ручаюсь.
У Неллас кубок звякнул о тарелку.
– Благодарю, – голос не слушался северянина, – благодарю, но ты знаешь, что – нет. Это не гордость и не скромность. Это война в горах. Армия там бессильна. Только маленькие отряды.
– Ты говорил это, – невозмутимо откликнулся Денетор. – Но тебя там ждет неизвестность. И за плечами должно быть хоть что-то определенное. Так вот, ты можешь быть уверен, что я или Барагунд пришлем армию по первому твоему слову.
Раздался голос Боромира. Происходящее было настолько невероятно, что юноша сам не понял, как заговорил:
– Барагунд не пришлет армию. Барагунд, если получит такую весть, сам помчится на север!
– И это сделает его худшим из Наместников Гондора, – наставительным тоном сказал Денетор, но было видно, что он несерьезно. – Позор Наместнику покинуть страну!
– Он не сделал этого, – с улыбкой вступился за отсутствующего Таургон. – И не сделает.
– Меня сейчас волнует, – изрек хозяин, – только одно: горячее сгорело, остыло или его еще всё-таки можно есть?
Дни настали странные.
В караулы его не ставили, хотя Эдрахил знал, что книга закончена. Еще бы не знать об этом, когда он снова стал приходить на завтраки.
Его книгу прочло меньше человек, чем пальцев на руке, но говорил о ней уже весь Седьмой ярус – после того, как госпожа Неллас изволила прогуляться по дворцу, пригласив других дам. Женские языки – что флаги на зимнем ветру…
Кто помнил о существовании Короля Остогера еще месяц назад? лишь мелкие лордята, в которых учителя упорно пытаются вложить историю родной страны. «Отец Ромендакила Первого, который дважды разбил кочевников»… так это Ромендакил разбил, а сам Остогер что сделал? ну, в имени еще подсказка? «Господин Твердыни», вот именно, умница, вспомнил.
Так было веками. А теперь главная тема за обедом: был твой дом построен при Остогере, или потом перестроен, или ты чужой на этом празднике, потому что дом у тебя более поздний, и тебе остается лишь говорить «не понимаю, что в стиле Остогера такого замечательного, у меня зала красивее этих скучных переливов!»
И говорят, что в книге написано про каждый дом! совершенно про каждый, спросите Боромира, он ее читал, он уверяет, что там даже про карьеры есть, а еще про гномов… и – где взять книгу?! нет, нету, он говорит, что ему ее даже на день не дали, вечером и ночью читать пришлось.
Подходили к Таургону. Вежливо спрашивали. Еще вежливее просили. Смотрели теми глазами, которыми на хозяйку смотрит ее зверек-любимец, коего не кормили последние две тысячи лет, то есть с обеда.
Таургон был бессилен помочь, что он честно объяснял каждому.
После того, как книгу прочел Диор, арнорец отдал ее в скрипторий – чтобы было скорее, пятерым писцам сразу. По списку Денетору, Диору, Хардангу, Фелинду и… не то что себе, он собирался отправить в Арнор.
Сейчас он понимал, что совершил ошибку. Надо было отдавать десятку, дюжине... но ничего не поделаешь, придется ждать, пока сделают первые пять.
Дни были странными. Не хотелось возвращаться в свой двадцать пятый век из седьмого, да, в общем-то, никто и не заставлял. Свободный от караулов, он мог днями напролет бродить по дворцу или стоять на Языке – никто ни разу не потревожил его там. Он думал ни о чем. Так двое способны подолгу молчать, держась за руки.
В ушах стояли слова Диора «Я никогда не читал такой книги о любви».
Да, он влюблен. Как Амдир влюблен в свой Нуменор. Их двое сумасшедших в городе.
Когда-нибудь придет отрезвление. Как было с Тинувиэлью. Как было с Шеш. Как было с Гондором сегодняшним – правильно писал отец.
Теперь он влюбился в Гондор прошлого.
Ему не везет в любви. Каждая обречена на разлуку. Тут ты это знаешь наперед.
Ну что ж, будем жить тем счастьем, что дано нам сейчас.
«Я никогда не читал такой книги о любви».
Спасибо тебе, господин мой Диор, ты сумел увидеть главное.
Однажды утром, когда он вышел после завтрака, ему почтительно поклонился незнакомый человек, чем-то напоминающий секретарей Денетора.
– Я служу лорду Норвайну, – сказал он. – Мой господин был бы очень рад, если бы ты согласился отужинать с ним. Сегодня или в другой день, когда тебе удобно.
Таургон ответил всю полагающуюся учтивость и отважно пошел в гости без своего телохранителя.
К себе он возвращался, уставший сильнее, чем если бы всё это время провел в воинском дворе.
Нет, лорд Норвайн был гостеприимен и любезен. Он, конечно, не скрывал, что хочет прочесть книгу, о которой столько говорят, и, раз пока прочесть невозможно, рассчитывает что-то узнать от автора. Говорить об Остогере Таургон был готов бесконечно, так что тут желания хозяина и гостя совпали.
Опасность притаилась там, где Таургон не ждал.
Умеренность Денетора в еде была отлично известна что Хардангу, что Фелинду, и северянина они угощали примерно так же, как и его покровителя. А вот Норвайн решил задать гостю пир…
…четыре года назад, когда они вернулись из Ламедона, Денетор отчетливо взялся учить его застольным манерам. Словами он, разумеется, не говорил ничего, просто к столу подавались сложные блюда, и надо было внимательно смотреть на хозяина, чтобы понять, а как это вообще можно есть. Но мучения на этом только начинались.
Блюд стало много. Вдвое, а то и втрое больше, чем раньше. Безжалостный наследник ясно показывал, что делать: чуть попробовать каждое и всё. Умом Таургон понимал, что то, что останется у него на тарелке, потом пойдет слугам, так что эта правило дает простым людям поесть тонкую пищу… но он не мог так! Оставлять что-то недоеденным – ладно, он выучил это и привык, но едва прикоснуться и велеть уносить?!
Тогда он набрался духа и прямо сказал Денетору, что просит его делать так, как раньше, что в северных лесах еду добирают до крошки, что таких блюд, как здесь, не видят и мечтатели в грезах и что ломать законы, в которых вырос, ради хороших манер – невыносимо.
Денетор ответил «Хорошо» и вернул число блюд к прежнему.
Но сегодня его наука вспомнилась и спасла.
Хотя под конец заставить себя взять хоть ложечку от каждого из десертов было почти подвигом.
День лорды дали ему отдышаться после пира.
Или, говоря серьезно, день понадобился Норвайну, чтобы рассказать нескольким о том, как замечателен этот северянин в гостях.
И началось.
Таургон стал вдвое меньше прежнего есть за завтраком. В гостях он с первых же блюд брал по чуть-чуть, твердо решив, что лучше уйти полуголодным (если кушаний окажется мало), чем объевшимся.
Надо пойти к Денетору и поблагодарить его за науку, но когда?! каждый вечер оказывается занят. Скорей бы писцы закончили, и в Цитадели появилось бы пять… в смысле, четыре списка. Один отцу, как ни смотри гондорцы умоляющими взглядами.
Видел Таургон и другое. Были лорды, которых вел интерес к истории Гондора, – как Норвайна, а других даже сильнее. Но были и те, для кого он был предметом нынешнего шума, возможностью похвастать перед друзьями: «А про мой дом он рассказал, что…» Самое обидное, что определять таких лордов по слугам он научился после первого, не понравившегося ему.
И теперь он решал мучительный вопрос: как отказаться идти в гости?
Разумнее всего было бы посоветоваться с Денетором, но – он опять зван. Шестой ярус проведал о беззащитной добыче… свободный вечер – недостижимая мечта.
Однажды его стал звать слуга, раздувшийся от спеси, как харадский мумак с расписными ушами. Таургон не выдержал и ответил, что сегодня никак не может, он – Страж Цитадели и он в карауле. Мумак ушел, полыхая гневом праведным и презрением к бродягам с Севера, а Таургон поспешил к Эдрахилу, честно объяснил, что случилось, и попросил поставить в караул на сегодня. Командир отвечал, что на сегодня все караулы назначены, менять их он не станет, так что пусть Таургон отправляется к себе в комнату и караулит ту жуткую тварь, которую там держит; нет, копье и шлем брать не нужно.
Судя по всему, мумак громко вострубил о дерзком отказе северянина, потому что следующий вечер оказался свободным.
– А еще у тебя вкусно, – говорил Таургон.
Он чувствовал себя вернувшимся домой. Можно быть собой, не следя за тем, как держишься, как вкушать очередное дивное яство, как тебя слушают, как… Скажи ему десять лет назад, что ужин у Денетора покажется ему воплощенной естественностью, он бы не поверил.