– А у них как? – осведомился хозяин.
– А у них вычурно. У каждого на свой лад, но не чтобы было вкусно, а чтобы не так, как у других.
Денетор взглянул на Форланга: ты же понимаешь, что это надо передать повару.
Тот чуть опустил веки: разумеется, господин.
– Они это делали из лучших чувств, – с улыбкой сказал наследник. – Удивлять гостя здесь принято.
– Я понимаю, – привычная мягкость тона изменила Таургону.
– Тогда, – Денетор обернул вокруг вилки полупрозрачный кусочек копченого мяса, – ты понимаешь и другое: как полезно быть угрюмым, нелюдимым человеком, которого ни один лорд не позовет в гости. Кроме близких друзей, разумеется.
– Я именно об этом хотел поговорить с тобой. Как отказаться?
– Просто откажись, – с лукавой улыбкой глянул Паук.
– Но это невежливо!
– А то, как они обходятся с тобой, – он пристально посмотрел на северянина, – это вежливо?
– Откуда ты знаешь?! – выдохнул Таургон.
И смутился своего наивного вопроса.
– Нетрудно узнать, у кого ты бываешь. А этих лордов… – он печально вздохнул, – я их хорошо, слишком хорошо знаю. Тебе не понравилась не только их кухня.
– Да. Чувствуешь себя дрессированным харадским зверьком!
– Вот и не ходи к ним.
Внесли тушеные тыквы. Зеленые, памятные. Телегами их, что ли, из Ламедона привезли? Или специально к его приходу приготовили? Можно съесть полную тарелку и попросить добавки. Если останется, что просить.
– Ты спрашиваешь, как отказать? – говорил Денетор. – Очень просто. Скажи слуге: «Тебе придется передать своему господину, что я не приду». Уверен, ты сумеешь сказать это вежливо.
– Но…
– Что? – приподнял бровь наследник. – Это убьет твою репутацию? Но ты, сколь я помню, собирался уезжать.
– Меня считают твоим человеком, и это…
– Что?! – Денетор рассмеялся недобрым смехом. – Неужели ты полагаешь, что мою репутацию можно уронить еще ниже?!
Надо было есть тыкву. Она и холодной вкусна, но горячей – просто чудо.
– Зачем тебе это нужно? – прямо спросил Таургон. – Лишний раз унизить их? нет, я вижу, что нет. Тогда зачем?
– Я просто хочу, чтобы ты был честен, – спокойно сказал Денетор. – Чтобы ты перестал разыгрывать бродягу. Чтобы ты был собой. Раз уж твой отъезд неизбежен.
– Я не хочу обижать людей. Они не виноваты в том, что глупы.
– Спорно, – заметил хозяин. – Но не хочешь обижать, так не обижай. Уверен, ты сможешь найти путь между честностью и вежливостью.
Внесли горячее. Долгий законный перерыв в разговоре.
И даже право сменить тему.
– Я благодарен тебе, что ты заговорил о моем отъезде, – сказал Таургон. – Пора уже назначать сроки. Так что – сразу после свадьбы Митреллас, как вернемся.
– Разумно.
Арнорец продолжал, скорее убеждая себя, чем объясняя Денетору:
– Боромиру исполнится двадцать, летом мы все поедем на Амон-Анвар, зимой – в Лаэгор, а весной… весной – пора!
– До следующей весны есть время, – мягко сказал Денетор.
Тебе больно расстаться с ним, а каково ему? ему в леса возвращаться. В пещеры! отсюда…
– Время есть, – закончил наследник обычным тоном, – но терять его на бесполезные визиты не стоит.
К тому дню, когда Таургон забрал из скриптория пять списков своей книги (вернее, первые пять – и тут же велел сделать втрое больше), – к этому дню Цитадель разделилась на два лагеря по отношению к его труду.
Потому что чтобы понять, хороша для тебя книга или нет, ее совсем не обязательно читать. Достаточно взглянуть на тех, кто хвалит и кто ругает.
Арнорец отдал списки счастливым владельцам (у Диора с Денетором их забрали на следующий день, у Фелинда – чуть позже, а в семье Харданга читали вслух, иначе слишком долго ждать), сам сбегал в Четвертый ярус, попросив отправить отцу как можно скорее, и вернулся к подобию прежней жизни. В гостях он теперь бывал редко, в карауле – почаще, а с мальчишками – ежедневно.
Хотя какие ж они теперь мальчишки… взрослые красавцы. После Амон-Анвар Садор с Галадором уедут на свой юг, Боромир, наверное, сразу получит сотню, ему можно доверить, Хатальдир останется при нем, Амдир пойдет воплощать грезы в камне, а Митдир… а вот о судьбе Митдира надо подумать.
И не только о его судьбе.
В воинском дворе он «случайно» присел отдохнуть рядом с Бреголом, остывавшим после схватки. Видимо, оба в тот день изрядно устали, потому что когда большинство ушло, они так и сидели – расслабленные и совершенно невраждебные друг другу, так что свита обоих поняла, что никаких ссор и прочих военных действий тут не намечается, подкрепление не понадобится и можно (нужно?) уходить. Может быть, эти двое действительно отдыхают, безо всяких намеков и хитрых мыслей… кто его, северянина, поймет?
Бреголу начинало казаться, что Таургон сел здесь просто потому, что удобное место в тени. Любопытство пересиливало, первым вставать с этой скамьи сын Борласа не собирался.
– Тебя отец, наверное, сразу введет в совет. Уже этой осенью, – буднично сказал Таургон, словно и не стояло между ними четыре года безмолвной вражды.
– И что? – недоверчиво спросил Брегол.
С тем, кто говорит так спокойно, не тянет ссориться, но и мириться повода нет.
– И ты, как и он, будешь против Денетора? – усталым полувопросом.
– А ты хочешь, – усмехнулся юноша, – чтобы я был за твоего Паука?
– Нет…
Таургон выдохнул это так легко, словно его спросили, пойдет ли сегодня дождь.
– Нет?! – изумился Брегол.
Вот теперь с ним можно начинать говорить. Вот теперь он готов услышать тебя.
– Нет, – подтвердил северянин. – Я хочу, чтобы ты был за Гондор.
Брегол молча требовал объяснений.
– Представь, – продолжил Таургон, – что тебе велено выйти из ворот Минас-Тирита и не идти на восток. Куда ты пойдешь?
– Не знаю… – растерянно ответил юноша.
– Вот именно. Ты можешь стоять на месте или вернуться обратно. Ты не достигнешь цели – не потому, что ты слаб или ленив, а потому что цель с «не» – недостижима. Понимаешь?
По лицу Брегола было видно, что понимает.
Изумлен этим разговором, тем, кто и о чем с ним говорит, но понимает даже сквозь это.
Он же умный.
– Не будь против Денетора. Не будь за Денетора, – всё так же ровно говорил Таургон. – Будь за Гондор. Найди свою собственную цель и иди к ней. Если она совпадет с целями нашего восьмирукого Паука, – это прозвище он произнес с улыбкой, – тебе повезло: твоя цель осуществится. Если не совпадет, тебе снова повезло: ты оказался против Денетора. Хотя цели ты тогда достигнешь вряд ли.
Брегол представил себе свое будущее на таком пути. Оно впечатляло…
– Почему ты мне всё это говоришь? – напряженно спросил он, не очень ожидая ответа. – Ты человек наследника, ты должен служить ему…
«Просто я хочу, чтобы ты был честен. Чтобы ты был собой».
– Я никогда ему не служил, – всё тем же негромким чуть усталым тоном ответил Таургон. – Я не его человек. Я его друг.
Брегол не верил своим ушам. Ему, врагу… ну ладно, не «врагу», но противнику – ему нельзя было говорить таких слов!
– Почему я тебе всё это говорю? – Таургон пользовался его молчанием. – Ты прав: я делаю это не столько ради тебя, сколько ради Денетора. Ты помнишь наш прошлый разговор; разумеется, ты помнишь его. Ты сказал тогда совершенно правильную вещь: это гондорский обычай – смеяться над слабым, обычай, в котором воспитаны вы все. И он тоже. Он насмехался над Салгантом и Эгалмотом, потому что они глупы, а над твоим отцом потому, что он идет без цели – и уязвим. Салгант и Эгалмот скоро устанут и покинут совет. Фингону хватает ума помалкивать. Твоего отца не изменить. Остаешься ты. И я предпочту видеть тебя противником Денетора, но не его игрушкой.
– Избави Эру от таких друзей, как ты, – выдохнул Брегол. – При них врагов не надо!
Таургон очень строго посмотрел на него, но промолчал. Поймет сам, что упоминать Его вот так, мимоходом, в шутке – нельзя? Не поймет?
…а друзей каждый выбирает по сходству с собой, взывай к Единому или не взывай к нему.
«Опаловый Феникс» этого года был настоящим чудом: еще не заварился, а уже летает по комнате. То есть это, конечно, его запах летает… витает: прикроешь глаза и наслаждаешься ароматом.
Диор смотрел на Таургона, блаженно откинувшегося в высоком кресле, и думал, пересказать ли ему недавний разговор с Баланом. Возвращая Наместнику книгу, один из знатнейших гондорских лордов завел речь не об Остогере, не о зданиях, не об узорах мрамора, нет. Он заговорил об авторе. О том, сколько лет тот в гвардии, и ведь он же потомок Исилдура, да? это ведь понятно, если задуматься, просто не заходила речь… и известно ли Наместнику что-то подробнее о его родословной? что вообще у них на Севере? судя по Таургону, дунаданы Арнора не сгинули, так какая жизнь у них там?
Причина внезапного интереса лорда Балана к Таургону и Арнору вообще была понятна Наместнику. Ей двадцать один, отец дал ей прочесть эту книгу, и девочка в восторге. Девочка, которой пока замуж рано, но лет через пять… Легко влюбиться в таинственного северянина, который пишет такие чудесные вещи.
Да, Диор очень хорошо понимал лорда Балана.
Понимал он и другое: нет.
Таургон не женится. Вот как Андуин вспять не потечет.
Так что Наместник честно сказал, что владения Таургона наверняка побольше, чем у большинства лордов Гондора, богатством он, захоти этого, сравнялся бы с ними, но в их обширных лесах водятся в преизобилии не только звери с драгоценным мехом, но и орки.
Милой девочке придется найти другой предмет любви. Что вслух говорить не пришлось, но они же превосходно поняли друг друга.
А может – всё-таки?
Сидит, отдыхает. Глаза прикрыл. Пора ему жениться, пора. А она нежная, чистая… что он, не влюбится, если чуть подтолкнуть? Влюбится, женится… и навсегда останется здесь. При тебе.
Пора наливать чай. А то перестоит.
– У меня был один разговор, – сказал Диор. – Тебе следует знать о нем.