Лорд Маблунг с удовольствием пел вместе со всеми.
До сего дня Таургон встречал не слишком много гондорской знати – только когда они проезжали вверх или вниз по городу. Иным было всё равно: что стены, что люди в Четвертом ярусе, они не видели ни того, ни другого; иные замечали – и глядели с брезгливостью, так что Таургон старался уводить людей из-под такого взгляда, изображая, что это он расчищает дорогу знатному господину.
Лорд Маблунг был первым, кто не только смотрел на простых стражников, но и радовался их радостью. Он не снисходил до них, нет. Он искренне держался наравне.
Было слишком шумно и слишком много вина, но в главном походило на Арнор: нет простых людей и лорда, а есть командир из самых старших (Маблунга зовут тысячником, а сколько на самом деле воинов под его началом? если это войска столицы!) и обычные бойцы. И в мирной жизни они равны.
Получится? Должно получиться.
Именно с ним – должно.
Арнорец встал, обошел плясавших (за столом оставались лишь самые любители вкусно поесть), подошел к лорду Маблунгу.
– Мой господин.
– А! – ответил тот, сверкнув глазами. – На ловца и зверь.
Похоже, Таургон избавил его от вопроса, как заговорить первым.
– Тут шумно, пойдем поговорим, – кивнул командующий на выход из шатра.
Веселящиеся победители не обратили на них никакого внимания.
Снаружи была уже ночь, черная и тихая.
– Итак, дунаданы Севера не исчезли? У нас думали: время закончило то, что начал назгул.
– Мы не по зубам времени, – чуть усмехнулся Таургон. – Тем более не по зубам назгулу.
– О вашу гордость обломают зубы, вижу, – Маблунг тоже усмехнулся, но ласково. – Что ж, скажи мне, стражник Четвертого яруса, чем ты занят по службе?
– Лоточников гоняю. Чтобы не останавливались посреди улицы.
– Менее меткий лучник не справится с этим? – осведомился командующий.
Таургон пожал плечами.
Пожалуй, вина сегодня было много. Оно сладкое и непривычное.
А вот лорд Маблунг что пил, что нет. Хотя он опытный, мог бы и вправду незаметно меньше них выпить.
– Брось эту ерунду, – сказал Маблунг. – Переходи в армию. Исправишь ошибки моих бездельников… ну, то что исправимо. И я тебе молодежи десяточек соберу. Для начала. Научишь. Понимаешь?
Судя по выражению лица северянина, понимал он далеко не всё.
– Звание десятника я дам тебе сразу же. Сотником будешь через пару месяцев… самое позднее – через полгода. Ну?
Нет. Не понимает.
– Это другое положение, – терпеливо объяснил командующий. – Совсем другое. И деньги тоже. У сотника – совсем другие.
Опять не понимает?! Да что с ним? Вроде не пьян, и сам пришел говорить! Если не об этом – то о чем?
– Ты, видимо, не знаешь,кто у меня становится сотниками.
– Мой господин…
Нет? Почему нет?
– Мой господин, если бы Гондору были нужны хорошие лучники, они бы здесь были.
– Так, – Маблунг прищурился. – Ты разбираешься в делах гондорской армии лучше меня?
– Мой господин, я не хотел…
– А что ты хотел? Ты отказываешься от денег, звания и положения в обществе, которое тебе могло бы лет через десять-двадцать дать неплохие земли.
– На Севере много земли.
– Меткое замечание. Тогда что? Что тебе надо?
Таургон опустил голову. Ты отказал в его… даже не приглашении, а щедром предложении. И дерзнешь просить о противоположном.
– Что, это выше моих сил?! – лорд Маблунг был явно заинтригован.
– Нет. Тебе это было бы более чем легко.
– Так говори!
У них на Севере все такие невыносимые?!
– Мой господин, я остаюсь стражником потому, что у нас очень много свободного времени. И я мечтаю проводить его в Хранилище.
– При чем здесь я?
– Но… туда нужно же письмо от кого-то…
– Кто тебе сказал такую глупость?
Сам. Судя по его лицу – сам.
– Я впервые вижу, – расхохотался Маблунг, – чтобы весьма неплохой воин был труслив как заяц!
– Я не трус! – вскинулся северянин, забыв, на кого кричит. – Отправь меня на отряд орков, и узнаешь, заяц ли я! Да, я побегу от них – потому что так они помчатся следом, растянутся, и я перебью их по одиночке.
– Зубастый северный заяц… – примирительно сказал Маблунг, гася его гнев. – Отряд орков перекусывает пополам.
Арнорцу стало неловко из-за своей несдержанности. Гондорцу, впрочем, тоже.
Командующий сделал знак кому-то в темноте. Явился юноша, видимо, порученец. Маблунг что-то тихо сказал ему, они отошли.
И очень скоро лорд вернулся.
В руке у него был лист бумаги.
– Это то, что ты хотел? – спросил он, подавая Таургону.
«В Хранилище Минас-Тирита
Я ручаюсь, что Таургон, стражник Четвертого яруса, достойный человек, и прошу всячески помогать ему в его поисках знаний.
Маблунг, командующий войсками Минас-Тирита»
– Это то, что ты хотел?
– Да, мой господин! Спасибо!
– Это не всё. Слушай меня внимательно. Если ты не хочешь, чтобы другие стали называть тебя зайцем – и уже не в шутку! – то спрячь эту бумагу и никому никогда ее не показывай.
– Спасибо…
– Значит, лучники не нужны? – прищурился Маблунг.
– Думаю, нет.
– Хм… что ж, пойдем выпьем, если нам еще что-то оставили.
Этот северный Заяц моложе тебя вдвое, а сколько орков он перебил в жизни? Тоже вдвое, только в другую сторону? Или больше?
Теперь ему книжки почитать захотелось, на отдых.
Ладно. Пусть отдыхает.
…КАК НОЧНОЙ ВЕТЕР
2408 год Третьей эпохи
Участникам состязаний полагался день отдыха, а победителям – аж целых два! Вот это награда, не то что кубок – ну, красивый, ну, дорогой, но пользы от него? Пить здешнее пиво из него не станешь, слишком он для этого хорош… да и маловат, говоря честно.
Зато два дня!
Полной, полнейшей свободы!
Давеча ночью рядом с пиршественной палаткой была устроена еще одна, чтобы празднующие могли выспаться. Когда Таургона разбудил рассветный холод, все прочие спали. Северянин бесшумно вышел. В пиршественной еще не было прибрано, слуги придут сюда чуть позже.
Таургон засунул в рот пару кусков мяса, не глядя. Если его мечтам суждено сбыться, надо наесться на день вперед.
Высоко на башне протрубили, приветствуя взошедшее солнце; городские ворота открылись. Сын Арагласа почти бегом поспешил наверх, заскочил к Хириль только затем, чтобы оставить кубок и снять парадный доспех, отмахнулся ото всех вопросов: «Потом!» – и вверх, Ярус за Ярусом.
Полумрак туннеля, ведущего в Цитадель. Ослепительный свет дворцовой площади. Белоснежная громада королевского дворца, словно взлетающего в небо. Древо – в длинных темных листьях, ствол и ветви белеют сквозь них.
Сбудется. Всё сбудется.
Выдохнуть, усмиряя бешено бьющееся сердце, и спокойным шагом пойти к стоящему справа высокому круглому зданию с куполом.
Взяться за кольцо тяжелой двери.
Не заперто.
Шагнуть внутрь.
Он вошел в круглый зал. Высоко, под самым куполом, по кругу шли окна: по два, по три.
Стояли столы – большие, но у каждого только один стул с высокой спинкой. На каждом столе – изящные масляные светильники и письменный прибор с резным мраморным орлом. Орлы были разные – кто сидел спокойно, кто расправлял крылья, кто, напротив, чистил перья… и по цвету они были от белого до почти черного, смотря по породе мрамора.
По стенам стояли стеллажи с книгами. Таургон подошел к тем, что были на западной стене, лучи света ярко освещали их. Взял одну (что, вот так можно просто взять?!)… история Гондора от короля Кемендура до короля Анардила.
Не то чтобы тебе нужны были именно эти правители (хотя, несомненно, родоначальником безумной идеи брать имена великих героев древности был именно Кемендур, назвавший сына Эарендилом), но ты сам не знал, за какой добычей ты здесь, так что снял переносной пюпитр с одного из столов, поставил на самый освещенный, сел и стал просматривать книгу.
Она оказалась странной. Судя по ней, главными событиями в правление сих трех королей были свадьбы. Кто на ком женился – и какого рода были новобрачные. Составлена она была, похоже, при Алькарине: ко многим родам были пометки, доходящие до десятого-одиннадцатого века. Дескать, потомками этого лорда были такие-то.
Ты не знаешь, что именно хотел бы почитать, но точно не это.
Таургон поставил книгу на полку, прошел к следующему стеллажу, взял наугад.
Роскошный переплет.
Надо сменить пюпитр, этот ее не выдержит.
Складывая пюпитр, арнорец нечаянно хлопнул им. Эхо подхватило, купол откликнулся.
Послышались шаги, и из темного проема в южной стене вышел невысокий человек.
– Мой господин интересуется родословной? – человек был пожилым, голос его – доброжелательным.
– Нет… – растерялся Таургон.
Он взял книгу без позволения – и его не заругают за это?
– Тогда вряд ли тебе понадобится «История Гондора в правление Атанатара Алькарина», – улыбнулся хранитель.
– Я первый раз здесь…
Собеседник кивнул.
Ну еще бы, ему это известно. Твою заячью морду он бы запомнил.
– Я бы хотел почитать историю Гондора при Наместниках. Но не родословные, а…
– Понимаю, – отозвался хранитель. – Насколько подробную?
– Не знаю... я…
– Понимаю, – снова кивнул он.
И ушел.
Оставив тебя наедине с огромным залом (ты только сейчас понял, что больше людей здесь нет), мраморными орлами, ненужным великолепным томом, который следует вернуть на место.
И твоими былыми страхами, рассыпавшимися, как домик из песка.
Хранитель – как потом ты узнал, его звали Серион – принес тебе небольшую книгу, под которую никакой подставки было не надо. Это действительно изложение событий последних четырех веков… вот только излагать было почти нечего. Страшное потрясение от новой утраты Короля, когда Эарнур сгинул в Минас-Моргуле… проходит десять лет, его объявляют погибшим, ищут того, кто по родословной следующий… двоюродный дядя сгинувшего отказывается, и тогда все лорды, собравшись, провозглашают, что власть будет в руках Мардила, пока Король не вернется… обо всем этом рассказывается подробно, ярко, такое впечатление, что писано для юношества. А дальше – не о чем писать. То есть автор старается, малейшее событие расцвечивает, но трудновато учить историю из двух слов: «Всё спокойно». Назгулы не подают признаков жиз… никаких признаков они не подают. Самое волнительное, что случилось, – сложности в семье Наместника Турина: рождались только девочки, и очередные роды убили его уже немолодую жену, а он потом женился снова, и когда ему уже было за восемьдесят, наконец родился сын – Хадор, отец нынешнего Наместника. Н-да, назовешь сына Турином, а потом у него в семье творится такое, что об этом писать очень увлекательно. Бедная его первая жена…