Описание совпадало. И сильнее всего совпадала главная примета: странный. Видимо, в шпионах недавно, притворяться не умеет, Седьмой ярус так и лезет наружу. Считает, что ловко придумал: говорить что-то там про полы и Нуменор. А сам со своими, конечно, высмотрел всё, что ему важно.
И как бы его задобрить? Заплатим-то всё сполна, это уже не разговор, но чтобы Паук простил прошлые годы…
Ритнир считал себя очень умным, и полные сундуки подтверждали это. Вот и сейчас он понял, что ведь этот господин, подавшийся в слуги Паука, не так прост, как кажется. Зачем он про полы говорит так громко? – он же дает им, купцам, возможность завязать с ним разговор! и пригласить его в гости… со всей свитой звать придется, но это ладно, это ничего, большой обед обойдется стократно сбереженными деньгами в будущем.
Обратиться к нему «господин мой» или сделать вид, что поверил, что он северянин?
Нет, он играет, и надо поддержать его игру.
– Я вижу, – Ритнир вышел из-за прилавка и подошел к Таургону, – вы теперь охотитесь не только на куниц, но и на знания о древности?
– Пожалуй, так, – улыбнулся этот.
– У меня есть то, что вам интересно, – произнес он привычную фразу, которой приглашал посмотреть редкостный товар, из тех, что на прилавок не кладут. Странно, как уместна оказалась она сейчас… а ведь он ничего не продает. – Дом, который я купил здесь, очень старый. Я не знаю, насколько…
Таургон еще вежливо молчал, ожидая, пока купец договорит, а Халлах не утерпел:
– И там так же красиво?!
– Не так же, но… я был бы рад пригласить вас отужинать сегодня у меня.
– Нас? – осторожно переспросил Таургон.
– Да, вас всех, – широко улыбнулся купец. Спину ему прямо-таки буравили взгляды других… но всё честно, он не переманил, он приманил. Он просто думает быстрее, чем они.
– М? – взглянула на этого девушка. К такому взгляду и слов не нужно.
– Благодарю, – ответил он. Разыгрывает удивление так ловко, что сочтешь его искренним. – Твое гостеприимство так неожиданно. Мы рады принять его.
– Да, это стоит называть стилем времени Элендила, – говорил Таургон, пока слуги готовили большой стол. – Я судил по Осгилиату, а здесь здания строили менее мощные, чем в имперское время, но…
– Откуда ты знаешь всё это?! – не выдержал купец.
– Я долгое время жил в Гондоре, – улыбнулся Таургон. – Теперь возвращаюсь на родину.
«На родину!» Послушай себя и соври что-то более правдоподобное. Хотя бы что к эльфам едешь. В это поверить проще…
– И ты считаешь, – заговорила Тинувиэль, – что мозаика из мелких камней – это признак эпохи Элендила?
На полу был выложен орнамент из листьев винограда, довольно искусный.
– Дело не только в ней. Такие полы явно были в самом Нуменоре – у тех, кто победнее. Нет, дело еще в том, что дом невелик, что в отделке он подражает раннему стилю и…
Слуга сообщил, что стол накрыт.
– …что нигде в узоре нет морской темы, – договорил Таургон. – При Элендиле исчезает совершенно.
Они сели за стол.
– А откуда ты знаешь, что она была раньше? – спросил Маэфор. – Где ты ее видел? Ведь в Пеларгире, ты говорил, у тебя не получилось посмотреть.
Таургон поднял кубок, обернувшись к хозяину, все последовали его примеру. Начали есть, а он продолжил говорить:
– Та история с харадским посольством меня, конечно, огорчила, но что-то я всё же видел. Бывает так: не запомнил, но в сознании отложилось. И потом, в книгах прочитал.
– Вроде «Сына Звезды»? – спросила Тинувиэль.
– В «Сыне Звезды» как раз этого не было. Я подозреваю, что во времена Элроса полы вообще делали из узорного дерева, подражая эльфам. А все мозаики – это много позже.
Он совершенно не смотрел в свою тарелку, однако резал то, что там было, на крохотные кусочки и глотал, почти не прерывая речи. Рассуждая про любовь нуменорцев к морю и морской узор на их полах. Остальные слушали его, забывая о еде. Все, кроме девушки. Но она и вполовину не была так ловка с ножом и вилкой, как он.
На родину он едет…
На этой «родине» обеденных приборов три: кинжал, ложка и собственные руки.
Вот так посадишь их за стол, и сразу видно, кто гондорец, кто северянин.
…а они вместе. Друзья. Он с ними на равных. С этими бродягами. И они перед ним не робеют.
Это плохо.
Это хуже приезда его самого.
Мы не платили бродягам. Деньги берегли.
А Паук, похоже, заплатил. Нанял на службу. Своего доверенного над ними поставил.
Да, этот приедет и уедет, его теперь в Тарбаде каждая собака знать будет, а они… они будут присматриваться, считать то, что сами же и охраняют, и докладывать Пауку.
Сколько он им платит?! Сколько, они в своих лесах не знают цены деньгам! Как заплатить им больше?
– …и когда мы с Боромиром, Митдиром и остальными ходили по Осгилиату…
Даже так.
В Минас-Тирите, конечно, не один Боромир. Но после истории с «Фениксом» это лишнее подтверждение.
Да, пожалуй, именно уже лишнее.
Во дворец ходит, чай с Пауком пьет, с его сыном древности смотрит и недоволен харадским посольством.
Уж сам теперь не рад, что пригласил… такого человека.
Чем бы его задобрить? Ведь денег Паук ему, наверное, даст сколько угодно.
…или золота ему не надо, ему старые мозаики дай посмотреть? соловьем разливается, и ведь не врет, нравится ему здесь.
– Какой странный этот купец, – сказала Тинувиэль, когда они поздним вечером вышли. – Такой отзывчивый и щедрый.
– Странный, соглашусь, – кивнул Маэфор.
– Они все у вас странные, – ответил Таургон. – Что вы с ними делаете? Вчера я зашел к торговцу чаем, он сказал, что у него есть «Феникс» года Серой Змеи, и дал мне – не поверите! действительно этого года. Я был уверен, что подсунет что-то подешевле.
– Ну, – не без удовлетворения сказал Маэфор, – кое-что мы с ними сделали. Они действительно вздумали ерунду продавать как хороший харадский чай. Ну мы им по-ласковому объяснили, что этот год пусть торгуют, а на следующий, если повторится, мы на все харчевни Минас-Тирита расскажем, что они творят. И пусть потом с твоим Денетором объясняются.
Таургон негромко рассмеялся.
– Жаль, ты не рассказал мне раньше. Денетора бы это позабавило.
– Так нечестно, – возразил Маэфор. – Они же исправились.
– Он бы не наказал за прошлое, – покачал головой Таургон.
– Ну а нам откуда это знать?!
– И всё-таки я удивлен. Ладно, по-честному соблюдать сорт вы их заставили, но он соблюдает редкий год! Очень дорогой год.
– Знаешь, – обернулась к нему Тинувиэль, – сегодняшний был похож на харадских купцов. Ты же помнишь? Они тоже были такие гостеприимные…
Таургон чуть не поперхнулся.
Он помнил. Он слишком хорошо помнил. И если Тинувиэль невольно права и их щедрый хозяин такой же гостеприимный… но харадцам нужно было его серебро, и они это получили.
Что нужно гондорскому купцу?!
Чем они заплатили за сегодняшний ужин?
А они, судя по довольному лицу хозяина, заплатили.
Неужели рассказом? Так лестно узнать, что дому, который ты купил задешево, две с половиной тысячи лет?
Ладно, что бы это ни было, такая плата их не разорит.
– Маэфор, когда, ты говоришь, уходит наш обоз на север?
– Через пять дней, а что?
– Кто хочет посмотреть еще пять древних домов изнутри, держитесь завтра со мной, – улыбнулся Таургон. – Я уверен, что нас пригласят.
* * *
Когда осенью Денетор, вернувшийся из Ламедона как раз к началу сбора налогов, увидел, что некий купец, торговавший в Тарбаде, заплатил втрое больше обычного, – он удивился. Когда обнаружил, что так поступило еще несколько, – он изумился. Но когда он выяснил, что все до одного купцы, ездившие в Тарбад, проявили сию похвальную честность, – он улыбнулся.
Как запоздалый луч солнца сверкнет, когда думаешь, что всё уже ушло в сумрак. Но нет – потеплело и посветлело на прощание. Пусть и на миг.
Тем оно дороже.
Государь может многое. Очень многое. Он и с мертвых, помнится, налоги соберет – не то, что с живых.
Но остаться незамеченным ему не по силам.
«НУ ВОТ Я И ВЕРНУЛСЯ»
Июль-август того же года
– Ты же говорил, что мы пойдем не с хоббитами, – удивился Таургон.
– Говорил, – кивнул Маэфор. – Но передумал. Нашему обозу лучше не привлекать внимания на Зеленопутье. Пройдем через хоббичий край, а потом к Форносту напрямик.
– А телеги? Они пройдут?
– Вот у хоббитов от них и избавимся. И купим парочку вьючных лошадей. Нам эти книги по всему Арнору развозить, лошади лишними не будут.
– А хоббиты не станут болтать, – кивнул Таургон. – Ладно, пошли знакомиться с хозяином.
Банго Горич был крепкий хоббит средних лет с пышной русой шевелюрой. Он очень выгодно распродался, привезя остатки прошлого урожая, и закупился тоже весьма недурно. Но вот беда: страшно ехать с пустыми телегами. Воз зимних тыкв никто не украдет – как его спрячешь? а если из трех телег на двух ничего, а на третей тючок, то это ж какая приманка для лихих людей… ну а эти – вроде, их в Тарбаде знают, а главное – они со своим грузом, значит уж точно не про них «ограбить и сбежать». Телеги, опять же, хотят продать, а телеги у них хорошие, прочные, даже (говоря по-честному) лучше твоих. Вот и никаких пустых телег на обратный путь: свои продал, их – купил, а им потом поможешь лошадок прикупить. Спокойная дорога.
Девушка, опять же, с ними. Еще спокойнее.
И не жадные: платит он им только до Каменистого брода, а дальше они уже не охрана, а попутчики. От кого охранять в Шире?
Ночи были всё короче, Тинувиэль никак не могла привыкнуть к долгим северным сумеркам и к тому, что спать надо ложиться засветло; обоз шел, не спеша и не мешкая, по вечерам дунаданы пели долгие песни, чем совершенно изумляли господина Банго: как это вы столько песен знаете и каждая такая длинная, и как вы не путаетесь в куплетах и поете так слаженно; один из двух работников господина Банго изумительно куховарил, просто праздник каждый ужин, Алдарион наставительно изрекал, что хоббичья стряпня – это самое вкусное, что бывает в Арде, и Таургон с улыбкой кивал, стараясь не вспоминать обеды у Денетора…