– Те самые, что помогли родиться Валандилу… со мной и нашим сыном…
Как ни привыкла Тинувиэль к тому, что она теперь – часть истории, эта мысль была неожиданной для нее.
– Так действительно спокойнее всем. Тебе много лет, других детей нам нельзя. Если, конечно, будет мальчик.
– Но… когда я смогу родить тебе сына, мы же… мы же будем… – она всё-таки стеснялась договорить.
Таургон перекатился на спину и сказал, глядя в свод пещеры:
– И вот эта женщина уверяла меня, что не желает выходить замуж.
Тинувиэль возмущенно фыркнула:
– Я отлично помню, что говорила тогда! Я и сейчас повторю, что никогда не вышла бы за того, кому я нужна была бы только в постели! Я же не виновата, что от тебя слова правды было не дождаться!
На всё это Таургон ответил:
– Матушка мудро решила, что нам обоим понравится, когда ты всадница.
Жена немедленно вернулась к важнейшему из нерешенных вопросов:
– Мы же будем потом, правда?
Он провел рукой по ее бедру:
– Куда же мы денемся? Матушка передаст тебе еще много мудрости… о которой в книгах не пишут. А я поговорю с отцом. О том, что нужно, чтобы не было непослушных детей. Думаю, он об этом теперь знает чуть больше, чем всё.
– Если бы я хоть что-то понимала раньше… мы бы не потеряли столько лет…
– Мы наверстаем, – сказал он, целуя ее и опрокидывая на спину. Потом подумал, перекатился на спину сам, закидывая ее на себя.
И они помчались.
Судьба будет немилосердна к нему: изо всех деяний Арахада Первого в хроники войдет лишь это – рождение сына.
В Арноре был полдень. Не душащий, неподвижный, тяжелый полдень, когда опускаются руки и хочется забиться в спасительную тень, нет, то был арнорский полдень, а это значит сияющее небо, аромат трав и тепло, не ставшее зноем.
Арахад и Тинувиэль сбежали от гостей на скальник, высящийся над Сотней Пещер; здешние утесы были исхожены, их пересекали десятки тропинок, так что подняться было легко.
С уступа на уступ – вверх, вверх, до самой вершины, откуда можно видеть всю гряду, и жилые холмы, и фигурки людей, крошечные отсюда, и луг, вытоптанный танцами, с остатками вчерашних костров, и дальше – леса, речку, другие гряды, синюю линию гор далеко на востоке.
Весь Арнор как на ладони, и кажется – ты держишь его в своих сильных заботливых руках, держишь бережно и уверенно, как прижимаешь жену, слыша ее сердечко – а может быть, уже два сердечка, только ты об этом еще не знаешь.
Счастье рвалось из его груди, он раскинул руки и закричал:
– Я люблю!
Он кричал, запрокидывая голову и подставляя лицо лучам золотого света.
Он кричал «я люблю!», и это было больше, чем любовь к жене и будущему сыну, больше, чем любовь к Арнору, его людям, его истории, его будущему, это была любовь к этим грядам холмов, бесконечной зелени, хоженым и нехоженым тропам, к этому ослепительному небу и звонкому солнцу.
– Люблю! – кричал Арахад, и мир отзывался его голосу.
март 2015 – ноябрь 2016
О ПРИЛОЖЕНИЯХ К «ВЛАСТЕЛИНУ КОЛЕЦ»,
С ЧЕМ ИХ ЕДЯТ
И КАКОЕ ВИНО ПОДАВАТЬ К СЕМУ БЛЮДУ
…в те далекие времена, когда я еще была филологом, нас учили отличать автора – от внутреннего автора, с которым они сходны примерно как капуста с морской капустой. Когда внутренний автор, то есть персонаж, от лица коего ведется повествование, выведен явно (например, в начале «Властелина Колец»), читателю проще. Хуже, когда он спрятался во вроде бы нейтральном и вовсе даже нехудожественном тексте – в сухой фактографии Приложений… но из-под вороха дат, битв и прочих свадеб нет-нет да и высунутся кое-чьи мохнатые пятки.
Я человек жестокий, я с этим внутренним автором давно хочу сделать что-то нехорошее. Например, обрить ему эти пятки. Желательно, публично. Или еще суровее: кормить два раза в день.
Думаю, любой, кто хотел получить даты походов Короля Элессара… ну хоть имена его дочерей!.. ну хоть ответ на вопрос, сколько у него дочерей было!.. а вместо этого узнавал про дочку Сэма и то, как сего несомненно достойного хоббита опять выбрали мэром, – так вот, если не любой, то многие разделят пыл моего негодования.
Но, скажу я вам, это были цветочки. Ягодки пошли, когда я занялась историей войн Гондора.
Потому что, если верить на слово этому мохнолапому хронисту, Гондор в интересующий нас период терпел исключительно поражения.
Причем терпел он их весьма оригинально.
В 2475 году Мордор нападает на Гондор, и нам сообщается об окончательном разрушении Осгилиата и его моста.
Доверчивый читатель нарисует себе печальную картину поражения Гондора в войне…
… а между тем, спустя четыре века, в 2901 году, эту страну ждет новое поражение на сих землях, когда Итилиен покинут почти все его жители.
Но и это не конец! Спустя еще полвека (2954) будет новое бегство из Итилиена.
И, как мы помним по «Властелину Колец», Итилиен, даже будучи уже действительно потерянным для Гондора, еще сохранял прежнюю благую силу.
Я хочу сказать простую вещь. Вот писал этот вз-хоббит историю, где для него в центре – Война Кольца. И победа в ней. Поэтому все предыдущие войны – нагнетание сумрака. А потом будет совсем мрак, а потом – свет. Логично же!
Логично, но текст мы получаем очень-очень тенденциозный.
И если Итилиену в нем достается особо (о чем – чуть позже), то и другим областям Гондора везет как тем троллям… Вот, например, в 2758 году на Гондор нападает Умбар. Вы уже нарисовали себе мрачную картину? – ведь в «Повести лет» нет ни слова о победе! А зачем, в самом деле?.. краткость украшает хронику.
Ох, поймаю я того хрониста, ой, я ему краткость меню устрою!
Так вот, о том, что Умбар всё-таки не захватил побережья, нам сообщают, во-первых, логика при внимательном чтении «Властелина Колец», а во-вторых, в Приложениях же, но в совсем другом месте, в истории Рохана (угу, где побережья – а где Рохан!), так вот там сообщается, что Берегонд, сын Наместника Берена, умбарцев разбил и вообще был великим полководцем.
Итак, запомнили. Стиль нашего вз-хрониста: о нападении сообщаем, о победе не пишем.
С таким ключом нам будет проще читать.
Чем закончилась война – мы будем узнавать из последующих событий.
То есть ясно, что если Итилиен терпел поражение трижды… ну, мы же отлично знаем стиль Короля-Чародея: блистательное начало войны, практически полный захват территории противника, а потом… потом, м-да, он теряет почти все завоеванные земли. Вот какой урон успел нанести по ходу, тот и нанесен.
Так было в Арноре, так же, точно так же будет и в Гондоре.
Поэтому наш вывод номер раз: ущерб Гондора в Итилиенской войне 2475 (и добавим – 2476) года составил мост 1 шт. При всем уважении к Осгилиату вообще и его мосту в частности – я не сочту такой урон трагическим в масштабе страны.
А теперь самое интересное.
Теперь мы вспомним, что кроме внутреннего, мохнолапого, автора, у Приложений есть просто Автор, и он, хоть и воспринимал свой мир как немножечко реальный, но всё-таки писал литературное произведение, и в этом произведении давал героям говорящие имена.
Или, если смотреть изнутри мира, то – имена пророческие. Правда, пророчества срабатывали своеобразно, и вообще осторожнее с ними. Вот было, к примеру, в Гондоре два Наместника по имени Турин. Первый был женат дважды, а при втором Гондору пришел, извините, полный турамбар.
Так вот, Гондор побеждает в Итилиенской войне 2475–2476 года в правление Наместника по имени Денетор. И этим, собственно, сказано всё. Потому что «Денетор» – имя короля нандор, павшего в битве, и означает оно – «Защитник нандор» на языке лесных эльфов.
В случае с нашим Денетором – просто Защитник.
И вот на нем это пророческое имя срабатывает процентов на пятьсот…
…потому что его война – это (невероятно, но факт!) единственная известная нам война против назгулов, которую люди выиграли без помощи эльфов.
Подчеркну: единственная известная нам. Мало ли что было во Вторую эпоху… но в Третью – вот.
Начнешь хорошо понимать Эктелиона Второго, который в их лихое время назвал сына этим именем. Желая ему стать Вторым Денетором, да. А тот, всячески претендуя на сходство с великим предком, назвал и сына Боромиром.
Так что не просто Боромира (будущего Наместника) боялся Король-Чародей, как нам сообщают Хроники Королей и Наместников. Одним героем, как бы велик он ни был, войны не выиграть. Люди тогда были в Итилиене исключительные. Если уж от назгулов отбились сами.
А если еще напомнить, что Гондор до того полтысячи лет не вел вообще никаких войн, то невольно задашься вопросом: что же такое произошло в Гондоре, раз армия, которая по всем законам должна стать небоеспособной, не только сводит вничью партию с Королем-Чародеем, но и совершает подвиг, не имеющий аналогов в доступной нам истории Арды?
Уж не Король ли вернулся?
…тем паче, что когда Король и впрямь задумает вернуться, и явится, пусть и под именем Торонгил, но достаточно открыто, то гондорцев будет впечатлять его звезда и политические амбиции, а не сам факт того, что дунаданы исчезнувшего с карт Арнора живы.
Значит, после гибели Артедайна связи между дунаданами Севера и Гондором не прерывались?
К слову замечу, что нет никаких явных и тайных чистовиков и черновиков Толкиена, указывающих на Арахада Первого. Не ищите. Много вдохновения, немного логики – вот и все мои документы аргументы.
Но вернемся к Итилиенской войне 2475–2476 годов. Почему я ставлю вторую дату? Да потому, что орки не выносят дневного света, а Саурон, способный нагнать тьму, пока еще не в Мордоре. Значит, война началась в самое темное время года. Между прочим, в черновиках к «Списку Наместников» Толкиен пишет прямо: «Враг опустошил весь Итилиен». Ну да, Моргул – мастер блицкрига. И, стало быть, отвоевывали провинцию уже весной-летом. Вот вам и вторая дата.
Теперь еще более важный момент. Уже не в черновиках, а в самих Приложениях сказаны две преинтереснейшие вещи. Первая – что Моргул трепетал перед Боромиром. Это, конечно, утверждение красивое, но, сами понимаете, у Короля-Чародея интервью не брали, поэтому предположить его чувства могли только по поступкам. И об этих поступках нам кое-что известно. Нам сообщается, что Боромир был ранен моргульским клинком (цит.: «he received a Morgul-wound in that war which shortened his days»). Не в схватке с самим Моргулом ранен, а получает рану стандартным вражьим оружием. Которое, если вы хорошо помните первый том «Властелина Колец», наносит только смертельные удары! Эльфов же, повторю, рядом не было. И даже Арагорн, не прошедший Камень Эреха, никакими исцеляющими руками не обладает, так что и его предок, окажись он рядом, здесь бы тоже не помог.