Надменная парочка была еще более внимательна, но думала вряд ли о помощи. Нехорошие у них были взгляды.
Но самым неожиданным оказалось то, как слушает Денетор.
Было полное ощущение, что он не просто знает всё, что говорится про Южный Гондор, но сверяет речь лорда Инглора с… чем? Едва не кивает на очередной цифре, словно он учитель, а лорд Инглор – ученик, отвечающий урок. И пока тот отвечает всё совершенно правильно.
Может ли лорд Южного Гондора лгать? быть в сговоре с Пауком?
Нет. Что угодно, только не ложь. Взволнованная, искренняя речь.
Но если Паук всё заранее знает (а почему бы и нет, говорят, его люди повсюду!), то получается, начинать можно было и без него? Он единственный, кто не услышал ничего нового.
Инглор закончил.
– Лорд Хельмир? – сказал Денетор, не давая дяде даже видимости управления этим советом.
Хельмир оказался правителем Итилиена.
Его край не пострадал и был готов помочь южной провинции…
…и тут пошли такие числа на числах, что Таургона сковало смесью ужаса и восторга: как человеческий разум может всё это вместить?!
Хельмир перечислял, какие припасы может дать Итилиен, и тут же называл, сколько и каких судов понадобится для перевозки.
Третий их товарищ, оказавшийся из Пеларгира, иногда вставлял пару слов, уточняя.
Харданг смотрел на них с добродушным спокойствием деда при виде умных внуков.
Денетор продолжал сверять ответы с незримым учебником; всё правильно.
Прочие лорды были более или менее внимательны, надменные – напряженнее всех.
– Этого недостаточно, – сказал Самый Красивый, – если в Южном Гондоре всё действительно так сурово, то только помощью Итилиена он не обойдется. Дор-эн-Эрнил эти бури не затронули; я поговорю с другими лордами, мы поможем.
При этих благороднейших словах Денетор остался бесстрастен. Паук, что и говорить!
– Не только вы! – поднялся лорд с противоположного конца стола. – Пусть Анориен и не похвастается изобилием, но и на правом берегу Андуина найдется, что взять для Южного Гондора.
– Я съезжу к себе в Лебеннин и поговорю там, – подхватил сидевший рядом с Хардангом.
Все вдруг повернулись к красивому из надменных. Он растерялся.
– Вы… нет, у меня масса дел, а Лоссарнах далеко… я думаю, лорд Арминас тоже поможет… особенно, если и Итилиен, и Лебеннин, и Анориен… он поможет, я уверен!
– Это прекрасно, – холодно произнес Денетор, – вопрос лишь в том, насколько он сможет помочь. Поскольку Лоссарнах далеко, – голос Паука не дрогнул, и никто и краешком губ не улыбнулся, хотя даже Таургон знал, что Лоссарнах – ближайшая провинция, день пути, – поскольку он далеко, а нам надо понять размер помощи прямо сейчас, то, полагаю, лорд Эгалмот подскажет нам, какой урожай он ожидает в своих землях в этом году? Вряд ли в остальном Лоссарнахе будет иной.
Точно – Паук. Раскинул сети и издевается. Не только из народа кровь сосет, но и лордов мучает.
Эгалмот сейчас был в точности как ученик, пойманный на незнании.
Но ученик умный.
– Серьезных отличий от прошлого года не будет, – сказал он.
И вот сейчас Денетор задаст вопрос, сколько было в прошлом.
Почему-то Таургон был уверен, что сам Паук это отлично знает.
Но, похоже, и у пауков есть чувство меры.
– Хорошо, – сказал он, выпуская жертву.
И посмотрел на Наместника. Бесстрастное лицо на миг стало человечным.
– Да, – ответил на его безмолвный вопрос Диор, – я напишу лорду Мараху.
Тон Наместника означал, что и Бельфалас присоединится.
– Превосходно, – кивнул Паук и словно подвел черту: – Итак, я полагаю, что провинции смогут дать примерно следующее…
У кого были цифры на цифрах?! у лорда Хельмира?! там был ручеек, а тут прорвало плотину! паук он или нет, но не человек точно! человек не может существовать в мире безликих чисел, а этот там и живет.
Поэтому ему люди и безразличны.
Он говорил и говорил. Его слушали внимательно; каждый из лордов, когда речь заходила о его крае, невольно кивал в такт словам.
Только надменные молча злились. Действительно родич Фингону Эгалмот? ты против Паука, но если ты против него, то ты что же – с этими? а если Фингон окажется его сыном?
Нет, ты с Барагундом против Фингона, а не наоборот!
Как всё сложно здесь…
Лучше уж Паука слушать, тот хотя бы говорит о помощи.
…и получается, что в Южный Гондор надо везти всё. Абсолютно всё, кроме вина. О вине никто не сказал ни слова. Там что же, нет ничего, кроме виноградников?
То есть понятно, что есть. Но мало. А после этих бурь…
Денетор закончил. Посмотрел на дядю.
Надо же, вспомнил, что Гондором правит не он.
– Хорошо, – сказал Диор. – Как я понимаю, возражений нет.
Все ответили безмолвно, кто жестом, кто взглядом.
А старый Харданг широко улыбнулся.
– Жив? – улыбнулся Диор, когда Таургон вошел.
На жаровне Наместника закипал массивный чайник.
– Сейчас попьем чаю, оживешь.
– Спасибо, – выдохнул северянин.
– Садись. – Диор отошел к резному шкафу, бережно вынул из него раскрашенный ларец. Он был сделан из необычной глины, покрыт узорами, а на его верху стоял синий зверь с огромными ушами, белыми длинными клыками и носом до самой земли. На спине у зверя была беседка, там сидел маленький человечек.
Таургон забыл об усталости, воззрившись на это диво.
– Андамунда, – снова улыбнулся Диор. – Читал, наверное, про него?
– Читал.
– Еще их называют мумаками. Говорят, они водятся в Хараде. Во всяком случае, этот красавец оттуда.
Наместник взялся за зверя, снял с ларца. Ударило сильным терпким запахом.
Таургон, как ребенок, разглядывал мумака. Хотелось потрогать, но без спроса невежливо, а спрашивать неловко.
Диор, заварив чай, ласково посмеивался, глядя на него.
– Я очень люблю этот ларец. Харадские шкатулки для чая всегда хороши, а эта особенно. И чай в ней тоже… не на каждый день.
– Господин мой…
– Отдыхай, Таургон. Нам торопиться некуда. Ты завтра свободен до полудня, и у меня из срочных дел только письмо Мараху. Мы сейчас попьем чаю, он взбодрит нас, и тогда мы всё обсудим. А пока отдыхай.
– Спасибо.
Диор принялся разливать.
От одного запаха усталость как ветром сдуло.
– Это «Железный Феникс». Незаменимая вещь, когда ночью ждут серьезные дела.
С первого глотка чай показался чудовищно горьким. А потом усталость стала исчезать, как туман под солнцем.
– Я уже забыл, – говорил Диор, делая маленькие глотки, – каково это: первый в жизни совет. Я был тогда моложе, чем Барагунд сейчас, и, помнится, казался себе тогда безумно взрослым. По всем вопросам у меня было свое мнение, я был убежден в своей мудрости и проницательности…
Он негромко засмеялся.
Таургон осторожно улыбнулся в ответ.
– Ожил? – приподнял бровь Наместник.
– Да, вполне. Благодарю.
– Ну что ж, – он закрыл чашку крышкой, арнорец сделал то же, – тогда перейдем к делу. Что ты понял?
– Очень мало, господин мой. Я понял, что никогда не смогу это понимать.
– Ну, мы договаривались, что от тебя этого и не требуется. Хотя я думаю, что ты ошибаешься. Но сейчас неважно. Итак, кого ты увидел, Таургон? Расскажи мне о них, словно меня не было на совете.
Ну вот оно и сбылось. То, о чем ты мечтал шесть лет. Мечтал раскрыть глаза Наместнику, положить предел всевластию Паука… для охранника обоза и стражника таки мечты смешны. Только ты не был ни тем, ни другим, хотя и рядился ими.
Ты занял свое место.
И займешься своим делом.
Ты говорил о Самом Красивом, сидевшим по правую руку Наместника, говорил о его мудрости и благородстве, и Наместник кивал: лорд Фелинд, он мог бы быть королем, обернись судьба иначе… ты же знаешь, что у короля Телумехтара было два сына, Ондогер был внуком старшего, а Эарнил правнуком младшего, но у Калиммакила, деда Эарнила, тоже было два сына, и именно его младший был тем, кто отказался принять корону, когда Эарнура объявили умершим. Он был тогда уже очень стар, и сейчас трудно сказать, чего было в его решении больше: горестной уверенности в том, что род Телумехтара исчерпал себя, или осознания, что венец не по силам ему самому… но он отказался, и с той поры в Гондоре нет Короля… но потомки Калиммакила живы, и Фелинд достоин своих царственных предков.
Ты с улыбкой говорил о Харданге, говорил, что он на всех смотрит как на внуков, и Диор улыбался: лорды шутят, что никому, кроме самого Хранителя Ключей, не ведомо, сколько внуков у Харданга, знают только, что шестеро детей и уже есть первый правнук.
Ты говорил о сидевших рядом с ним, о том, что они осторожны и предпочтут подождать, когда решение будет принято, чтобы потом поддержать его; да, вторил Наместник, лорды Румил и Гаэрон таковы, они из числа знатнейших и их место в совете неоспоримо, место у них есть, а вот мнения и впрямь нет.
– Пока всё очень точно, Таургон. Допивай чай, «Фениксу» нельзя перестаивать, особенно у того, кто пьет его впервые. Я потом заварю еще.
Ты, ободренный, продолжаешь. О «речной троице», как ты звал их про себя. Лорды Южного Гондора, Итилиена и Пеларгира. Прямые люди, в решениях скорые, но не поспешные. И неудивительно: у лорда Хельмира Мордор за спиной, у лорда Инглора – самый скудный край во всей стране, а лорд Пеларгира… Диор качает головой: Туор не лорд – наследник лорда; его отец слишком стар, чтобы покидать Пеларгир, но он по-прежнему держит весь Андуин в своих руках. Во многом благодаря сыну, готовому мчаться по первому слову отца.
Говорить о надменных ты не хочешь. Но придется. Ты не хочешь осуждать их, пытаешься быть осторожным, а Наместник усмехается, безмолвно заставляя тебя говорить правду. И ты говоришь, что зрелище горькое, что их достоинства лишь оттеняют их недостатки. Да, соглашается Наместник, лорды Эгалмот и Салгант именно таковы, и вся их знатность делает лишь хуже. С сыном Эгалмота, кстати, ты вместе служишь; ты уже знаком с Фингоном?