Гондору не нужен Король — страница 44 из 162

Сегодня было необычайно людно. Принесли больше кресел, чем всегда, и всё же многие мужчины стояли.

Что ж, тем удобнее.

Денетор прислонился к колонне почти у самого входа в зал и стал ждать начала.

Менестрель, пожалуй, оправдывал славу, летевшую впереди него. Он играл сильно и уверенно, его арфа звучала так, словно здесь было несколько инструментов, потом он запел… «Прощание с Белериандом» было песней более чем известной, и, похоже, именно поэтому он и выбрал ее для начала: знакомый с детства мотив под его пальцами обретал новые интонации. Потом… ну конечно, какой из вечеров у тети Андрет избегнет очередного «Расставания Финрода с Амариэ»? а никакой. Терпи. Послушать это один раз – да: берет за душу, и потом долго ходишь молчаливым. Но – из года в год?! удачнее и хуже, талантливо и неумело, чистым голосом и почти речитативом… Этому красавцу отлично известно, что зал знает песню наизусть, и он использует ее для другого: показать свой голос во всем великолепии.

Ну да, умелый парень. Кстати, не так уж он и молод: длинные волосы, бритый подбородок… лет на десять моложе выглядит. Или не на десять.

Продуманно очаровывает дам. Им такое нравится. Теперь каждый вечер будет у кого-нибудь петь… месяца три, а то и дольше.

Что ж, с этим сладким красавцем всё ясно. И можно заняться главным. Как раз очень повезло с местом: стоять, да еще и у выхода. Мимо не проскочат, а у него все как на ладони. И на уход его самого никто не обратит внимания, тетушка Андрет потом корить не будет.

У менестреля оказалось ровно три темы: любовь, расставание и разлука. Дамы вздыхали, кто-то из молоденьких девушек всхлипнул, мужчины один за другим прокрадывались в соседний зал. Денетора пока никто из них не интересовал.

Потом глаза наследника блеснули, но не азартом, а удивлением. Вечер пройдет совсем не так, как предполагалось, но более чем удачно.

В соседнем зале разговаривали, Денетор быстро пересек его и вышел на галерею.

Черная бархатная ночь. Легкий ветерок. Совсем темно, луна еще не вышла из-за крыши дворца.

– Наша доблестная армия, – негромко сказал наследник, – под покровом темноты… не «бежит позорно», а совершает маневр строго по ранее намеченному плану? м?

Тот, кому предназначались эти слова, узнал Денетора раньше, чем разглядел его. И ответил наставительно:

– Строго по плану: на соединение с не менее доблестными отрядами ополчения. Я рассчитывал, что ты будешь здесь.

– Каким ветром, Дагнир?

– Восточным. Наместник хочет послушать о делах в Итилиене. Ну и посоветовал успеть к сегодняшнему… празднику для дам.

– У вас в Итилиене что-то новое? – нахмурился Денетор.

– Нет, всё как обычно.

– И поэтому у тебя такой озабоченный голос?

– Послушай, Денетор. Давай не сегодня. Совет не раньше завтрашнего вечера, ты сможешь еще отложить его, если понадобится; я тебя знаю. Нам с тобой надо переговорить до совета, но… – Дагнир покачал головой, – не сейчас.

– Хорошо.

– Рассказывай о своих, – Дагнир решительно сменил тон. – Барагунду уже сколько?

– Двадцать один.

– Как? Погоди, он же…

– Он на одиннадцать лет старше твоей Лалайт, если ты забыл, – укоризненно изрек наследник. – Если ты привез ему детский шлем в подарок, отдадим Боромиру.

– И где он сейчас? – итилиенский тысячник спрашивал, разумеется, не о Боромире.

– Здесь. У него небольшой отряд, в основном ламедонцы.

– Вы, горцы, всегда кланами держитесь, – хмыкнул Дагнир.

– Ты всю жизнь будешь меня горцем звать…

– И куда думаешь его отправить?

– Да вот думаю, – прищурился Денетор. – К тебе.

– Ко мне?! Ты серьезно? Ты понимаешь, что у меня потери?! Небольшие, но постоянные!

– Тише.

Они какое-то время стояли молча.

Луна краешком выскользнула из-за дворцовой крыши.

– Вон на том балконе, – сказал Денетор, – я в свое время объяснялся с Неллас.

В лунном свете уже отчетливо была видна пара, разговаривающая там.

– Выгодная позиция не бывает незанятой, – кивнул Дагнир.

– У них там ничего серьезного. Сегодня слишком много народу, любой увидит, что на балконе кто-то есть. Для настоящего разговора нужен тихий вечер, обычный менестрель… да и луна не такая яркая. Хотя я не возьмусь сказать, сколько помолвок сложилось на этом балконе с тех пор, как тетушка Андрет стала устраивать свои вечера…

– Ты действительно хочешь отправить Барагунда ко мне?

Денетор не ответил.

– Ладно, не ругайся, – нахмурился Дагнир. – Я не ожидал, что он уже настолько вырос.

– Я не предлагаю посылать его в Итилиен немедленно. Съездим завтра утром к нему, посмотришь на него, на его отряд… я бы просил тебя подобрать ему народу побольше. И пусть еще хотя бы год гоняет их по Пеленнору. Когда ты решишь, что они готовы, тогда возьмешь.

– Завтра поговорим и съездим, – жестко ответил тысячник.

– Завтра, – кивнул Денетор. И сказал, улыбаясь: – Проведаем твоих дам? Совсем они умерли от восторга или еще держатся?

– Моих? А твоих? – удивился Дагнир.

– А мои дома.

– Это как? – тысячник словно на стену налетел.

– Боромиру скоро уезжать, – пожал плечами Денетор, – Неллас дорожит каждым вечером с ним. А Митреллас сюда одну я просто не пущу.

– Ну да, ты сюда не музыку слушать ходишь…

– Вот именно, – кивнул наследник. – Было бы что хорошее, я бы ее взял. А это трогательное мяуканье… только вкус портить. И мне вечер терять.

– Я другого не понимаю, – проговорил Дагнир, – как она тебе все уши не прозвенела, что она хочет послушать?!

– «Хочет»? – тонкие губы Денетора сложились в его знаменитую улыбку. – У нее есть всё, что ей нужно, и чуть больше. Единственное, чего она хочет, это чтобы ее оставили в покое.

– За сколькими замками ты держишь бедную девочку?!

– За одним, – спокойно сказал наследник. – И он должен быть заперт изнутри. Она этому учится, для своего возраста весьма неплохо.

Дагнир молча покачал головой. Разумом он понимал правоту Денетора, но слушал его как речь на чужом языке.

Тот понял его молчание и произнес:

– У тебя орки. А у меня – потомки Анариона.

– Поменяемся? – невесело усмехнулся тысячник.

Они пошли в залу.

Менестрель отдыхал и выслушивал хвалебные слова. Не меньшие восторги доставались и Андрет, она сияла, и Денетор был всем сердцем рад за нее.

Лалайт подбежала к отцу, спеша ему пересказать все совершенно замечательные песни, которые он так жаль, что пропустил. Ее имя ей на удивление шло.

В этой суете разговоров всех и обо всем сразу оставалось лишь поклониться жене Дагнира, сказать ему «Завтра на рассвете» и отойти в сторону, ожидая, пока уходящие уйдут. Потом посмотрим, кто остался, и решим, стоит ли задерживаться ради кого-то из них.

Самым спокойным местом оказался заветный балкон. Сейчас, разумеется, никому не нужный.

Что ж, у него тоже здесь свидание.

С собой двадцатилетним.

Таким отважным в своей уверенности, что судьба Гондора зависит от тебя. Таким наивным в своей дерзости. Таким серьезным… и в правоте, и в ошибках.

Он был твердо убежден, что обязан жениться как можно раньше. Что это его долг перед Гондором. Что Барахир должен взять на руки правнука, и чем скорее это будет, тем лучше. Что сам он, разумеется, ни о каких чувствах не думает, любовь – для тех, кому нечем заняться, а он найдет себе девушку, которая сполна разделит его сознание ответственности перед династией.

Он вообще считал себя тогда человеком без сердца. Расчетливым, бесчувственным и ледяным.

Сейчас Денетор тихо смеялся, глядя на себя тогдашнего. А призрак юноши сжимал тонкие губы: он был слишком занят запущенными делами казны, чтобы обижаться на улыбки кого-то из будущего.

И в этом он был безусловно прав.

Он тогда зачастил к тетушке Андрет. Мало что на приезжих менестрелей, он приходил и на простые вечера, когда играли свои. Многие дочери лордов искусно владели кто арфой, кто лютней, некоторые юноши тоже, другие пели… было что послушать. Но он ходил не слушать. А если и слушать, то не музыку.

Бесстрастным взглядом он скользил по лицам ровесниц. Он не думал, кто из них красива. Он не спрашивал себя, какая нравится ему. Он искал ответ лишь на один вопрос: кто согласится выйти замуж, чтобы сразу родить наследника?

И когда остановил свой выбор на Неллас, он позвал ее поговорить на этом балконе.

Он был честен до жестокости, и в глубине души гордился этим. Он прямо сказал ей о своих целях. Он произнес заранее обдуманную фразу: «Я не могу предложить тебе любви, но я всю жизнь буду заботиться о тебе и о наших детях». Она была изумлена, и в какой-то миг он испугался, что она ответит отказом: не потому что против, а потому что не ожидала.

Но он рассчитал верно, как и всегда. Она согласилась.

Согласие надо было скрепить поцелуем. Не потому, что он хотел поцеловать ее, а потому, что так положено.

…и тогда он узнал всю цену своей холодности, бесчувственности и неспособности любить.

Вспоминать об этом было приятно до сих пор. Не так много в его жизни было ошибок, и эта, безусловно, лучшая.

А менестрель, оказывается, уже давно поет. И… как-то иначе. Перестал очаровывать. Начал просто петь.

Денетор вслушался.

Песня была, ни много ни мало, о пути Финголфина через Льды. У этого сладкоголосого?! Впрочем, она оказалась тоже в его стиле: о нолдорах говорилось как о несмышленых детях, покинувших материнский кров. Так что всё в порядке, дамам понравится.

Но Денетор с удивлением понял, что и ему нравится тоже. Он не близко не был согласен с автором слов, но тот (та?), кто писал их, настолько искренне жалел суровых древних героев, что возразить на это было нечего. И менестрель – сам ли сложил ее или взял чужие стихи – пел это как собственные мысли.

Наследник оглядел зал. Задержаться ради одного, а то и двух разговоров можно бы… но не стоит. Что скажет завтра Дагнир? Какие «обычные», но дурные вести он привез? Прозвучать ли этому на совете? Как бы всё не оказалось мелочами в сравнении…