– Прости. Тогда – как ты видишь свою жизнь?
– Вот так. Как сейчас!
– Так?
– Да! Вам, мужчинам, не приходит в голову, что у женщины кроме груди, бедер и прочего есть еще и ум. И она может видеть свое счастье не в уютном доме и не в материнстве, а в том, чтобы жить своим умом. Читать книги. Постигать мудрость. Просто – думать! Ей это может нравиться, если ты не знал!
– Я это знаю. Не кричи, пожалуйста.
– Так не говори глупости, и я не буду кричать.
Рождение детей. И – нет, даже в этих текстах нет ничего о влиянии матери на Вардамира. Но ты в этом твердо убежден: сын такого исключительного лидера, как Элрос, мог отречься от скипетра только потому, что и нравом пошел в Лаэрет, и воспитан был больше ею, чем отцом. Значит, придется осторожно изложить свое мнение. Тинувиэль, конечно, рассердится, когда прочтет допущение, не доказанное ни одной хроникой… ну, пусть сердится. Он пишет не для нее, а для Боромира… хотя и Боромиру эти тонкости семейной жизни Элроса без разницы. Ладно. Как говорил Гэндальф? Делай только то, что не можешь не сделать.
Он напишет о Лаэрет потому, что не может о ней не написать.
Идем дальше.
Освоение Острова. Да уж, понавезли Элронду документов кораблями. Просто полные трюмы… когда и где какое месторождение было открыто. Такие подробности, пожалуй, и не нужны. А вот что важно и интересно, это история ювелирного искусства…
– Какие, по-вашему, украшения носили нуменорцы при Элросе?
С каждым годом Таургон чувствовал себя у Денетора всё более свободно. Он с удовольствием рассказывал о ходе работы над книгой, его с интересом слушали, и внимательнее всех хозяин, Боромир мечтал поскорее прочесть «Сына Звезды», и Денетор, впервые в жизни слыша, что его младший хочет что-то почитать, был полон благодарности северянину, которую не скрывал.
– Судя по твоему вопросу, крайне необычные, – отвечал Денетор, изящно действуя двузубой вилочкой.
– В Нуменоре не было месторождений золота и серебра, – произнесла Митреллас.
– Это что же… – Боромир не донес еду до рта, – они деревянные носили?!
Отец строго посмотрел на него: дескать, что это за манеры?
Боромир вернулся из Нуменора к ужину.
– Они носили эльфийские, как я понимаю, – сказал хозяин. – Ведь эльфы в то время часто приплывали к ним.
– Они действительно носили эльфийские, – Таургон старался класть в рот только самые маленькие кусочки, чтобы быстро прожевать и не сбиваться в разговоре, – и в «Сыне Звезды» двор Элроса так и описан: никаких украшений, кроме сделанных эльфами, ни у кого нет, поэтому каждое – на виду.
– А на самом деле? – голос Денетора невольно прозвучал требовательно, как на совете.
– В «Истории Алдариона и Эрендис», – откликнулась Митреллас, опередив северянина, – говорится об украшениях из цветов.
– Да, – кивнул Таургон, – но это праздничные. На свадьбы, для восхождения на Менельтарму… уверен, и по другим торжественным событиям.
– Все в цветах… – задумчиво произнесла девушка, только сейчас осознав давно выученное. – Это ведь не обязательно венки. Можно украсить ворот платья, приколоть к подолу…
– Цветы завянут, – разочарованно сказал Боромир.
Неллас с улыбкой возразила:
– Если их заранее поставить в воду с добавками, то нет.
Ей тоже грезилось это великолепие живых украшений.
Таургон воспользовался паузой, чтобы не рушить мечты дам и спокойно опустошить свою тарелку. Потом сказал:
– Цветы на праздник; деревянные, уверен, были (у подлинных мастеров они очень красивы); эльфийские тоже, но я сейчас о другом.
– Тогда какие? – нахмурился Денетор.
– Их ювелиры работали с чугуном.
– Как чугуном?!
– Чугун?
– Он же тяжелый! – Боромир выразил всеобщее недоумение.
– Он не намного тяжелее золота и драгоценных камней, – отвечал Таургон. – Из него можно отливать не только ограды или подсвечники, но и тонкие вещи. Он не ржавеет, не темнеет, как бронза, не зеленеет, как медь. В этом он подобен благородным металлам.
– Ты так думаешь? И ты действительно прочел про чугунные украшения? – спросила Неллас.
– Госпожа, я видел…
Стоп.
Стоп.
Вкусная еда, легкое вино – пьешь и не замечаешь, и вот начинаешь говорить не то, что надо.
– …видел описания таких украшений. Даже рисунки. Во времена Веантура их носили, тогда нуменорцы еще не начали добывать золото и серебро на материке.
– Любопытно, – Денетор забывает про еду, и слуги стоят в растерянности: с их хозяином такого раньше не случалось, и что теперь делать им? – Если, как ты говоришь, из чугуна можно отлить такое узорочье…
– Не менее тонко, чем из золота. Я знаю точно.
– …тогда это черное кружево металла на светлых одеждах. Не в праздник, в менее торжественные дни. Но ничуть не хуже венков.
– Красиво… – выдыхает Неллас.
– Да, здорово! – подхватывает Боромир. – А ты скоро допишешь?
Соратники – это хорошо и важно, но куда дороже друзья. Сначала – старшее поколение, те, с кем сплотила Война Гнева: Лабот, Холлен, Халдад – отец Лаэрет. Их сменяли другие – люди не Белерианда, но Нуменора: Ингион, Хисилидо. Автор «Сына Звезды» уверен, что друг и соратник – это одно и то же; он, разумеется, ничего не знал ни об одном из них, придумал другие имена, другие судьбы… хорошо придумал, зачитаешься. Но ошибся в одном: друзья, конечно, будут соратниками, однако главное здесь – не общее дело, а поддержка и понимание.
Растут дети, рождается новое поколение. В свои двести Король – мужчина средних лет, а те, с кем он когда-то сражался бок о бок, уходят тихой, светлой смертью. Счастливые – они увидели то, о чем и не мечтали, сражаясь, и твердо знают, что дальше будет лучше. На смену им приходят новые – ровесники Вардамира. И, конечно, Сурендур. Сохранилось много писем. Они в основном о делах государственных… а только ни одному соратнику ты не станешь писать так: о том, что тебя тревожит, о разных вариантах, из которых пока не можешь выбрать лучший – и даже не совета просишь, а хочешь выговориться и тем лучше понять собственную мысль. Соратникам он писал иначе.
А ведь Сурендур рос на его глазах, их наверняка Вардамир познакомил. Рос, вырос и стал ровесником.
– Добрая встреча, сотник. Как служба?
– Таургон! Таургон, я твой должник! Если я могу что-то для тебя сделать, ты только…
– Сильмарил с неба я не попрошу. Рассказывай.
– Таургон, всё, чему ты учил, всё, что ты говорил о том, чтобы биться не в строю, это же золото, а не советы!
– Лорд Дагнир не против?
– Еще бы! – по сияющему лицу Барагунда было видно, насколько не против командир войск Итилиена. – Он гоняет меня по всем фортам, я собственную сотню не видел не помню сколько месяцев.
– Надеюсь, твои цыплята под присмотром.
Барагунд расхохотался – смачно, заливисто.
– Значит, тебя надо звать не «сотник», а «наставник»?
– Именно!
Он был счастлив: молод, силен, горд успехами и опьянен планами.
– Барагунд, я ужасно рад за тебя.
– Таургон, это больше чем мечта! Да, а как твоя книга?
– Движется.
– Скоро уже? Ждем, ждем…
– Здесь тебе не Итилиен, не командуй.
В глазах северянина не было укора, и Барагунд рассмеялся этой шутке – правду сказать, весьма лестной для него.
Лаэрет угасает. Ее срок жизни – двести, его – пятьсот, он почти не изменился со дня свадьбы.
Она лучше других знает, что он изменился, – два века трудов не пройдут бесследно, он стал мудрее, видит глубже, смерти друзей научили его новому, особому пониманию. Теперь оно понадобится им двоим.
Лучшее место в «Сыне Звезды». Словно автор это пережил сам.
…а может быть, и пережил. Женился на девушке без дунаданской крови – и вот. Разница в возрасте не вдвое, но им хватило.
Каково это – уметь отпускать? уметь принять, что неизбежная потеря – неизбежна, и смотреть на нее, как на осенний дождь за окном: спокойно, без ропота и отчаянья. Смерть Королевы Лаэрет была тихой, как и вся ее жизнь.
А рядом с Королем – уже взрослый Тар-Амандил.
То есть он никакой не «Тар-», конечно, «Тар-» он станет после смерти деда и отречения отца от скипетра, но просто «Амандилом» ты привык звать совсем другого.
Внук и наследник, для вас он так и родился Тар-Амандилом.
Тинувиэль вознегодует на такую неточность, но ей придется смириться.
– Самое занятное, – говорит Денетор, забывая об ужине, – что мы все это выучили и тотчас забыли: Элросу наследует не сын, а внук. А ведь это прекрасный пример для подражания: если человек не имеет склонностей к правлению, то и не надо. Лучше быть хорошим книжником, чем никаким Королем. Или не книжником.
Неллас внимательно посмотрела на мужа. Она понимала, что он сейчас не об Элросе.
– Мне жаль, что его пример не был подхвачен. Что ни у кого не нашлось духу поступить, как Вардамир.
– Я думаю, Вардамир всё обсудил с отцом заранее, – сказал Таургон. – Решение было принято не в год смерти Тар-Миниатура.
– Уверен, – кивнул Денетор, – оно было принято за десятилетия или даже века до нее. К началу зрелости человек определяется со своим путем. На месте Элроса, – он чуть усмехнулся, как бы извиняясь за дерзкое сравнение, – я бы начал готовить внука к правлению, едва заметив в ребенке склонность к этому занятию.
Он отпил вина, по-прежнему не глядя в тарелку.
Митреллас ела крохотными кусочками, готовая растянуть кушанье на столько времени, сколько потребуется до перемены блюд. Боромир слопал всё и сейчас скучал.
Неллас смотрела в лицо мужу.
Таургон, видя, как серьезен Денетор, не решался заняться едой.
– Элрос был лучший из отцов, – проговорил наследник. – Он не говорил сыну «ты должен». Нужно очень большое мужество, чтобы принять: то, чем ты живешь, не нужно твоему сыну. Он не плох, не нерадив, он просто другой. Укорами или гневом его не изменишь. И поэтому – стисни зубы и делай свое дело. Жди внуков. Надейся, что будет иначе.