Или за этим стоит что-то еще?
Да, подлинную с фальшивой не спутать.
Что бы он сделал, будь он на месте Таургона?
Выкрасть, подменить, выпросить – нет. Наш северянин никогда не пойдет на что-то такое. Он воин, его стиль – честный и открытый.
Тогда – заслужить и получить в награду.
А почему бы и нет?
Что северные дунаданы живы – уже не тайна, что он сын их вождя – почти не тайна. Послужить Гондору и попросить то единственное, что ему здесь надо.
Ну так служи! Не стой годами у Древа!
Гондор не обеднеет без этого алмаза, а если просить не посреди площади Цитадели, а в зале совета… или даже в тронном, только не переполненном, так немногие и узнают об этом.
– Почему ты ему не нужна?! – спросил Денетор у Звезды.
Звезда сверкала как Сильмарил, отражая огонь светильников. Фальшивая блестела рядом. Не очень ярко, но тоже ничего.
Невозможно понять логику этого человека!
Денетор велел, чтобы на ужин было всего три перемены блюд (и полегче!), а потом много фруктов и легкого вина. Изобилие фруктов в апреле – роскошь, но вряд ли северянин обратит на это внимание. Вроде бы и закуска, но от хмеля почти не защищает. Как наследник знал по опыту, от легкого вина человек становится разговорчивее, чем от крепкого. От крепкого он и отказаться может, и лишь пригубить… а легкое что? оно безопасное, так, едва захмелел, ничего страшного.
Сильный сокрушит сильного, но безоружен перед слабым. Этот принцип Денетор выучил тоже очень, очень давно. Хочешь победить сильного – поддавайся.
Ты же мне не ответишь на прямой вопрос. А тогда, прости, я получу ответ своими средствами.
За ужином Денетор завел речь об Элендиле. Больше ничего делать и не понадобилось: Таургон начал говорить, Неллас и дети внимали ему вот именно как дети, а недостаток еды, вино и особенно жадность слушателей делали речь северянина всё более вдохновенной.
Денетор же слушал, не о чем, а как говорит Таургон.
Его интерес к королям. Да, теперь понятно: его род. Но это и мой род. И дяди, и любого из нас. Почему мы никогда не сможем так рассказывать? Почему мальчики (Барагунд уже совсем не мальчик!) слушают его, затаив дыхание, а Митреллас забывает о своих грезах? Что для нас Элендил? Прошлое, которое надо знать. А для него? О ком я бы мог говорить с такой любовью? Об отце? О дяде? О деде, если брать умерших? О тех, кого видел своими глазами. Только о них.
Где ты видел Элендила, Элроса и прочих? Где? ведь, сколь нам известно, палантиры сгинули. И никакие книги не научат так видеть. Прочел я «Сына Звезды»; признаться, твои комментарии показались мне самым интересным в этом фолианте.
Как это связано: ваш долгий век и эта вдохновенная близость прошлого? Это черта вашего народа, не только твоя. Ты все эти годы держишься так, что понятно: ты не особенный. Вас там таких много.
Я слушаю тебя – и просто верю. Не потому, что мне известно – ты знаешь историю лучше нас всех и не допустишь ошибки. Я верю твоей любви. Беспредельной любви. И мне, страшно признаться, сейчас безразлично, так или не так происходили события. Я просто хочу верить тебе.
– А Звезда Элендила? – вставил вопрос Денетор, когда Таургон, устав, потянулся за кубком.
– Она погибла с Исилдуром.
Северянин явно устал, но не от долгой речи, а от вложенных чувств.
Тем проще.
– Я не о той. Я об арнорской.
– А, – Таургон сразу потерял интерес, словно пламя задули. – Так она же у вас.
– Я знаю, – кивнул Денетор. – Меня удивляет, что ты не пытался ее вернуть. Всё-таки реликвия вашего народа. Или ты говорил с дядей, и он против?
– Нет, зачем? – пожал плечами. – Она ушла. Хорошо, что уцелела. Хорошо, что здесь. Вот вы ее и храните, раз мы не смогли.
– Но две тысячи лет судьбы Арнора, – нахмурился наследник.
«Что я делаю? Я что, всерьез уговариваю ее взять?!»
– Да, это так, – голос северянина был по-прежнему равнодушен, словно не о его стране шла речь. – Но то, что она сейчас… это знак утраты. Она была символом Короля, и мы потеряли ее дважды. Сначала подлинную, с Исилдуром – и королевство Людей Запада разделилось на два. Потом вторую, сделанную для Валандила, – и вот и Арнор, и Артедайн остались лишь в хрониках и преданиях. Попросить у Наместника этот алмаз? Зачем? Чтобы он вечно напоминал нам о том, как мы шаг за шагом теряли себя?
– Прости, – Денетор был совершенно искренен, – мне следовало понять самому, насколько это больно для тебя.
– Храните их, – грустно улыбнулся Таургон, – спорьте, какая настоящая, какая нет. Хотя настоящая лежит на дне Андуина, если только море не унесло ее.
– А кольцо Барахира, – спросил Барагунд, – оно тоже пропало?
– Нет! – ни следа от печали и усталости, – нет, оно у… нас.
«Хотел сказать: у отца?»
– У этого кольца дар возвращаться, – продолжал северянин. – Последнее, что с ним было, – оно пережило… командира, который носил его во времена моего деда. Говорят, тело опознали по кольцу.
Митреллас тихо охнула.
– А до того вернулось от Арведуи. Он оставил его на севере, когда уплыл; наши потом добрались туда и выкупили это кольцо.
– Поистине дар возвращаться, – кивнул Денетор.
Боромир почувствовал, что ему как взрослому тоже уже можно участвовать в разговоре, а не только слушать, и спросил:
– Но как случилось, что сын Арведуи погиб и Звезда оказалась у нас?
Северянин на миг замер, будто на стену налетел. Помрачнел. Произнес:
– Не спрашивай. Здесь женщины. Это слишком страшно и горько, чтобы рассказывать.
Повисло молчание. Потом Боромир проговорил:
– Как горько, что он погиб молодым, не успев ничего совершить.
«Они даже имени его не помнят!» – понял Арахад.
Проще всего, конечно, было кивнуть со скорбным лицом. Именно этого ответа от него ждут. Это будет как бы и не совсем ложь: он же не произнесет ни одного слова.
«Ты не умеешь лгать. Но тебе решать, какую часть правды ты скажешь».
Но дело было даже не в этом совете Диора.
Он не мог, просто не мог смириться, что об их Аранарте говорят как о безымянном сыне Арведуи, не сделавшим в жизни ничего.
– Нет, – решительно произнес Таургон.
– Нет? – приподнял бровь Денетор.
– Он успел, и многое успел – за то время, что ему было отпущено. Именно Аранарт создал нас такими, какие мы есть. Развивали другие, но основы заложил он.
– Но постой, – нахмурился наследник, – сколь я понимаю, он же погиб очень молодым.
– Неважно, сколько он прожил, – отвечал Арахад. – Важно, сколько он сделал.
– А что было потом? – подался вперед Барагунд. – После него?
И что ему отвечать?! «Ложь – стена из соломы, правда защитит надежнее».
Но как тут скажешь правду?
Таургон молчал, ища ответ на такой простой вопрос юноши. На собеседников он не смотрел и пристального взгляда Денетора просто не замечал.
Потом сказал:
– Прости, я не могу тебе ответить.
Северянин обвел гондорцев взглядом:
– Я боюсь вас обидеть молчанием, но поймите меня: мы четыреста лет делали вид, что нас нет. Не существует. Сгинули в той войне. Когда мы приходили – в Тарбад, в Брыль – мы рядились в бродяг из холмов; многие из нас до сих пор так делают. Мы привыкли скрывать наш народ, наш язык и нашу историю. И хотя мне незачем таиться от вас, я не могу переломить привычки, в которых воспитан.
Денетор приподнял кубок: пью за вас, – сказал:
– Ты действительно считаешь, что рассказал сейчас меньше, чем если бы перечислил вождей, правивших вами после гибели Аранарта?
Таургон осторожно улыбнулся, осушил свой. На ответную вежливость как-то не хватало сил.
– Мы совсем замучили тебя, – заговорила Неллас, – а вам ведь на службу с рассветом.
– До рассвета, – не без гордости поправил ее Боромир.
– В самом деле, поздно, – Денетор встал. – Таургон, тебя можно слушать бесконечно.
Северянин улыбнулся взглядом. Сейчас уместно было отвечать так: не поклоном и даже не кивком.
Денетор, не раздеваясь, стоял у окна. Жена давно спала, обнимая мягкую подушку: она привыкла ложиться, не дожидаясь супруга. Он всегда занят, днем и ночью.
Наследник резал на тонкие дольки мясистый багрово-рыжий плод: их ценили за сочную мякоть и пронзительный сладко-горьковатый вкус, а Денетор, к удивлению тех, кто близко знал его, ел эти фрукты прямо с кожурой, полной эфирных масел настолько, что дух перехватывает, если откусишь больше, чем надо. Он считал эти фрукты лучшим лекарством от сонливости и невнимательности.
Надо было разобрать и разложить весь тот мешок сокровищ, что ему сегодня вывалил Таургон.
Кольцо Барахира! – вот о чем и не ожидал услышать. А оно цело. Надо будет посоветовать Таургону рассказать об этом дяде. Уж раз сломал печать молчания, то скрывать такое от сына Барахира просто бессердечно.
Почему же он дорожит кольцом Барахира и совершенно равнодушен к Звезде Элендила? Чем она провинилась перед ним? Потерялась надолго? – так ведь нашлась. Чтобы для потомка арнорцев ничего не значил алмаз из венца, который две тысячи лет носили его предки?!
Такого просто не может быть!
Рот полыхал от оглушительного вкуса фруктов. От ночного ветерка дрожал и стлался огонь светильника.
И между тем он не лжет. Его безразличие к Звезде – искреннее. Даже сказал «они», ему нет разницы между грубой подделкой и подлинной.
Почему?
Трагедия гибели Аранарта? Человека, о котором мы ничего не знаем, а он оказался выдающимся? Трагедия такая жуткая, что северянин и спустя четыреста лет не в силах сказать о ней ни слова?!
Если сын Арведуи был таким исключительным, то почему он пал жертвой резни? За кем охотились орки – за ним, за Звездой? как он оказался не готов к такому нападению? там, судя по всему, пали все, и их было много… женщины, дети, судя по его молчанию… орки никого не щадили. А столько орков беззвучно не подкрадется.
Стоп. Какие орки?!
Орк потом отнес Звезду купцу на продажу?!