им более или менее уклончиво, Митреллас ходила задумчивой, а Денетор, борясь с привычкой, твердил себе «Вот пусть словами попросит!», дамы искали повода поговорить с Шеш…
…горный мастер разумно рассудил, что тягаться в искусстве с самим Валой Ауле глупо, а потому обошелся без кованого узорочья, да и о рисунке не слишком пекся. Он просто взял несколько лиловейших аметистов размером с большой палец госпожи и обрамил их в россыпь мелких, от фиолетового до белого. Подобраны оттенки были столь искусно, что это казалось растекающимся цветом. Сколько сотен или даже тысяч камней пришлось перебрать, чтобы создать подобное… отцы гадали, хмурились и не спешили отвечать согласием на мольбы дочерей.
Ожерелье задержало отъезд, и Таургон понял, что откладывать разговор с лордом Брунфером невозможно, невежливо и неразумно. Поступок Орэт, впервые за много лет надевшей камни без приказа (а то и приказ не всегда исполнялся), был слишком красноречив.
На просьбу поговорить Брунфер чуть не брякнул радостное «наконец-то», но напряженный взгляд северянина остановил его.
«Ты не умеешь лгать, – звучал в ушах Таургона голос Диора. – Всегда говори правду. Только правду. Ничего, кроме правды».
Надо сказать правду. Надо выиграть для Шеш несколько месяцев спокойной жизни, а там Денетор найдет хорошего человека, и лорд Галльяша перестанет ждать северянина, который, разумеется, не подаст и весточки о себе.
Вот с правды и начнем. С самой настоящей правды.
– Господин мой, я и твоя дочь любим друг друга, и ты это знаешь. Но ты готов отдать ее человеку, о котором тебе неизвестно почти ничего. Только то, что я приехал с йогаздой. Я не могу рассказать о себе всё, это не моя тайна, но рассказать хоть что-то я обязан.
«Пошел на зайца, встретил кабана» – вспомнилась Брунферу поговорка.
– Ты знаешь, что я Страж Цитадели Минас-Тирита. Возможно, тебе известно, что я служу в Первом отряде.
– Ну да, – проговорил лорд Галльяша, – вместе с сыном йогазды, ведь так?
– Именно. Только Боромиру шестнадцать, а я постарше, – он чуть усмехнулся. – Большинству из нас нет двадцати. А чтобы за двадцать пять, нас двое: командир и я.
Непонятно, но пока не страшно.
– Никто из нас не служит дольше пяти лет. Спроси, сколько служу я.
– И сколько? – послушно спросил Брунфер.
– Тринадцать.
Совсем непонятно, но не страшно всё равно.
– И наконец. За эти тринадцать лет – как ты думаешь, какой раз я покинул Минас-Тирит, чтобы приехать сюда с Денетором?
– И какой..?
– Первый. Денетору пришлось просить Наместника отпустить меня.
И что всё это значит?
– Господин мой, чтобы не нарушать тайны, я скажу так: я связан с Наместником определенным обещанием. Чтобы приехать в Галльяш даже просто в гости, мне нужно получить разрешение самого Наместника. Не говоря уж о том, чтобы уехать в Галльяш навсегда.
– Орэт может приехать к тебе! – мгновенно нашелся Брунфер.
– Господин мой, – медленно произнес Таургон, – всё сложнее, чем ты думаешь.
Осторожнее. Осторожнее. Говорить только правду. Он поймет ее по-своему, но не лгать ни словом.
– Я не властен над собой и своей судьбой. Я сказал тебе сегодня очень много, пусть тебе и кажется иначе. Поверь мне, о моих делах с Наместником и Денетор не знает больше твоего.
Брунфер понимал только одно: этот человек называет йогазду просто Денетором. Сколько еще человек во всем Гондоре могут позволить себе подобное?! И что означает весь этот разговор? Очень вежливое объяснение «Твоя дочь – не пара для меня»?
…а говорили «бедный, незнатный, оттуда-то с севера». Вот прав он, прав: ты глупец, что сначала не проверил. Сам виноват. Да только некогда было проверять…
И – что будет с Орэт, когда она поймет, что ждать его бесполезно?
– Поэтому, господин мой, никакого слова между нами быть не может.
Ну да. Вот он и перешел к главному.
– Ни объявленного громко, ни даже тайного.
Бедная Орэт. А ведь она ему верит… хотя он ей наверняка ничего и не обещал. Она верит своим мечтам. Твоим мечтам! Ты ее притащил, она не хотела ехать.
– Когда я вернусь в Минас-Тирит… я… словом, я рассчитываю, что всё разрешится. Поверь мне, я глубоко люблю твою дочь, но просить ее руки я не могу. Сейчас – не могу.
И ведь не врет. Ты хоть известие пришли, когда женишься. Иначе она тебя до седых волос ждать будет…
Обратный путь был точно таким же – и другим. Та же дорога, те же костры, песни, танцы.
Но – надо было возвращаться из сказки в обычную жизнь. Ехали быстрее, даром что путь вверх. Дневные переходы дольше. Доберутся в Калембел за пять, а то и за четыре дня.
Впереди февральские дожди для тех, кто живет в Нижнем Ламедоне, для тех, кто в горах – бури, лавины и смертоносная весна.
Молодежь веселилась как раньше, а отцы посматривали на небо и считали дни пути.
Таургон и Шеш продолжали ездить вместе, но больше не скакали наперегонки: оба стали серьезнее и молчаливее. Она возвращалась и возвращалась мыслями в ту ночь у костра, к тому ощущению чистоты, легкости и полноты бытия, и чувство, которое она теперь испытывала к северянину, было глубже, непонятнее и прекраснее, чем любовь. Таургон понимал это, молчал и улыбался взглядом.
Иногда они уезжали к ближайшей деревне, потому что он по-прежнему много беседовал с крестьянами.
Так добрались до Калембела.
День отдыха, веселье напоследок – и назавтра разъезжаться. Февраль ждать не будет.
Отец предложил ему пройтись к мосту через Кирил. Дескать, ночь хороша и глупо проводить ее под крышей, а когда еще у них будет возможность постоять над Резцом, а не рядом с ним? Услышь это Денетор от кого другого, это было бы недвусмысленным приглашением к серьезнейшему разговору: мост – такое место, где даже ночью к тебе не подойдут незамеченными, а шум Кирила заглушит любой разговор с пяти шагов. Но отец? он вроде бы чужд этому? или «не любить» не значит «не уметь»?
В крайнем случае они действительно полюбуются ночными горами и послушают воинственную песнь Резца. Почему бы и нет?
– Это место достаточно хорошо, чтобы поговорить начистоту? – спросил старый лорд, опершись на парапет.
Браво, отец.
– Ты первым не скажешь, – таким тоном он отчитывал его в детстве. – Ты разучился говорить правду. Поэтому спрошу я. Этот человек – Король?
– Да.
– И кто еще это знает?
– Во всем Гондоре – только ты.
– Не ожидал… – строгость отца как водами Кирила унесло. – Не ждал…
В его тоне было больше благодарности, чем можно выразить любыми словами.
– Ну так рассказывай, – сказал отец. – Как давно ты это знаешь?
– С весны.
– И молчишь… и ни слова никому. Н-да. Рассказывай.
Денетор стал рассказывать. Начиная с Барагунда, потом советы, Боромир, «Сын Звезды», рассказы Таургона и – события прошлого апреля.
– Н-да, – старый лорд собрал бороду в горсть. – А почему ты не скажешь об этом Диору?
– Не могу, – пожал плечами. – Это не моя тайна.
– Денетор! Лгать ты будешь в своем Минас-Тирите. Ты можешь дать понять, дать увидеть… Мне ты тоже ничего не говорил! Ты не хочешь ему сказать. Итак, почему?!
– Отец, я не лгу тебе. Я не могу сказать дяде. Не имею права. Дядя дружен с ним почти двадцать лет. Если бы Таургон хотел, чтобы Наместник это знал, он сказал бы сам.
– И ты будешь скрывать это от него… вот так, играть в молчанку с близким человеком…
– А что мне делать, отец? Таургон – Король, считает он себя таковым или нет. Его воля – закон, по крайней мере для меня. Наместник может узнать правду только от него.
– Ладно, – недовольно проговорил старый лорд. – Это ваши столичные танцы. Что ты собираешься делать?
– Я уже сказал, – пожал плечами Денетор. – Исполнять его волю.
– А какова она?
– На этот вопрос, думаю, он сам сейчас ищет ответ. Если он решит взять судьбу Гондора в свои руки, у меня есть способ возвести его на престол.
– Бродягу с севера, имени отца которого ты не знаешь?
– Именно, – в голосе Денетора слышалась улыбка. Так облизывается кот, примеряясь к крынке со сметаной.
– Расскажешь? – сверкнули глаза отца.
– Тебе и Кирилу – с удовольствием. Всё это очень просто. Как только Таургон сообщит мне о своем намерении взойти на трон, я сделаю вот что. Я с большим шумом отправлю кого-нибудь из надежных лордов объехать всех правителей областей. Не столько проверить, хорошо ли собираются налоги, сколько наоборот: послушать жалобы, посмотреть, где нужна помощь… такому посланцу нужен достойный эскорт. Я соберу его из Стражей Цитадели: кого-то из Второго отряда, кого-то из Третьего…
– И Таургона.
– Разумеется, отец. Он же не сын знатнейшего, так почему бы и не отправить его заняться делом, а не простаивать на советах?
– И он увидит весь Гондор, – кивнул старый лорд.
– Отец, ты знаешь, как он дотошен в своих вопросах, когда ему интересно. В каждого из лордов, к кому он приедет, он вцепится – не оторвать. Посмотри на Ангбора: ему не известно, кто этот человек, но скажи я ему – поддержит ли он Таургона, если станут решать, быть ли ему Королем?
Отец медленно кивнул пару раз. Добавил:
– Таургон умен и обаятелен, в этом ему не откажешь.
– Вот именно. И каждый из правителей областей будет знать его лично. А мой посланец будет смотреть и думать, кому следует открыть правду об этом Страже. Не только правителям, но и другим лордам.
– Сколько лет займет такая поездка?
– Несколько, – кивнул Денетор. – За это время в столице одни про Таургона совершенно забудут, а другие, напротив, всё узнают от меня или дяди.
– И?
– И, когда он вернется, я соберу Большой Совет. Впервые за десятки лет съедутся все правители областей. А это, отец, уже больше половины голосов.
– И ты уверен в успехе…
– Прости, отец, я не договорил. На таком Совете будут не только гондорцы. На нем будут и эльфы.
– Эльфы?!