– Надо – сделаем, – пробасил лорд Садор, по привычке глядя в пол.
* * *
– Значит, орки сидят за своими частоколами, – Боромир всё это видел наяву, – ждут, что глупый Гондор поплывет поперек Андуина под их стрелы. А тут из-за Эмин-Арнен ка-ак выплывут..!
– Орки не за частоколами сидят, – поправил Барагунд. – А прячутся под навесами от солнца. И то – самые стойкие. Остальные лежат в тени и не очень-то способны шевелиться.
– И тут по ним огненными снарядами из катапульт!! – Боромир только что в ладоши не хлопал. – Они бегут тушить пожар… другие – к катапультам, третьих вообще изжарило заживо…
– Если у лорда Рилтина были искусные кормчие, – добавил Таургон, – а я уверен, что они были, то после выстрела можно позволить Реке чуть снести суда. И вообще уклоняться от ответных снарядов.
– Если они долетали, – сказал Денетор. – Июльский южный ветер – это серьезно. Я высокого мнения о нуменорских катапультах, но сократи ветер полет снаряда хотя бы на десяток локтей – и всё, выстрел был бесполезным.
– А если учесть, что стрелять им пришлось из горящих укреплений! – снова рассмеялся Барагунд.
– И ветер раздувает огонь! – подхватил Таургон.
– От них что, лорд Рилтин оставил одни горелые кости?! – Барагунд.
– А как это смотрелось из Минас-Итиль! – Таургон.
– И осажденными, и осаждавшими!! – Боромир. – Да половина осады после такого даст дёру, не дожидаясь, пока до них доберется Рилтин!
– Ему еще идти… где он высадился? – Барагунд. – Ему идти больше двадцати лиг, это может быть и два дня.
– Вот они и удерут за это время!! – совсем развеселился младший брат. – Рилтину останется только войти в ворота!
В дымке грядущего
Корабли мчались вверх по Андуину, словно Манвэ и Ульмо несли их на своих ладонях.
Это чудо было сотворено руками людей – тех, что в гаванях наращивали паруса, и тех, что сейчас гребли в трюмах под бешеный ритм барабанов, гребли, не чувствуя усталости.
Корабли летели против течения огромной Реки, и на первом, сжимая побелевшими пальцами борт, стоял он – человек, которого даже отец и мать больше не назовут именем Сурендур, он – Кирион, Корабельный, навсегда только Кирион, потому что эта флотилия собрана его руками, он вникал во всё до мелочей, он снискал уважение всех – от прославленных капитанов до трудяг из порта.
Он не рвался в герои, он был готов остаться в тени, потому что твердо выучил от деда: за каждым прославленным воином в блещущем доспехе, за каждой победой, воспетой в песнях, стоит труд тысяч тех, о ком не поют. Герои – это Барагунд, Хадор, отец… а им с дедом ничего не достанется.
Им достанется главное – победа, подготовленная их руками.
Быть лишней парой глаз и рук для деда – он не стремился к большему. Быть ногами Наместника, которому уже по возрасту трудно спускаться из Цитадели, – внук на сменных конях примчится куда надо и разберется на месте так, как если бы туда явился сам Денетор.
Но если он должен стать младшим наследником и заменить собой великолепного Хадора, он заменит. Армию должен вести герой – и он ее поведет.
Герой и сын героя.
Об отце приходили вести: месяц назад был жив, два месяца назад был жив, несколько недель назад… Боромир умудрялся снова и снова находить беглецов, их переправляли через Андуин, и они рассказывали, что он бьет орков каким-то хитрым, одному ему ведомым способом, отчего мордорские твари начинают драться между собой, а не искать уцелевших гондорцев.
Они встретят отца. Отец жив. В это Кирион верил, как в незыблемость Таниквэтиль.
Они встретят отца, и Боромир поведет войска к победе.
Лето не кончится, а в Итилиене не останется ни одного орка!
* * *
– Я рад, что вы развеселились, – сухо сказал Денетор, – но, если помните, дело кончилось вот этим.
Он указал на список объявленных павшими.
– Пусть они и потерпели поражение, – вступился за древних героев Боромир, – но всё-таки сначала была победа! И какая победа!
– Я скажу больше, – отвечал отец, – их поражение заслуживает не меньше почета, чем победа. И изучать его следует не менее тщательно. Потому что в любом поражении можно уменьшить потери. И пытаться что-то сделать. До конца.
– И? – спросил Таургон, глядя на еще не прочтенные документы.
– Прошу, – Денетор подал ему несколько пергаментов. Выражение лица наследника было… странным.
– «Суд над Валмахом, тысячником, отступившим при Минас-Итиль», – прочел северянин. – Суд?!
– Читай, читай, – кивнул Денетор.
– Как отступившим?! – Барагунд. – Он же погиб!
– Ваше нетерпение лишает вас многих удовольствий, – вздохнул Денетор. – Ладно, начинайте со второго листа.
– «Я, Валмах, командуя войсками Гондора, – стал читать Таургон, – приказал отступить по следующей причине. Когда мы начали высадку и первые отряды стали разворачиваться на берегу, нас атаковали враги, и мы услышали назгульский вой. На войне в Артедайне я видел собственными глазами, что происходит с войском, когда против него идет назгул. Воинов охватывает отчаянье, руки опускаются, и оркам не составит туда перебить этих бойцов.
Как я видел, противостоять назгулам могут лишь эльфы – или люди исключительной отваги и веры.
Поэтому я убежден, что вести армию против назгулов означает обрекать ее на совершенно бессмысленную гибель. Против назгулов можно действовать только небольшими отрядами лично отобранных бойцов. И если Король позволит мне вернуться к войску, я незамедлительно займусь подготовкой таких отрядов, поскольку ими можно попытаться сдержать назгулов».
– Записано, разумеется, секретарями, – сказал Денетор, – но, полагаю, смысл передает точно.
– Погодите, – Таургон отложил пергаменты, – давайте с начала. Это у нас…
– Ноябрь две тысячи первого, как легко догадаться, – ответил Денетор.
– Ну да, – подхватил Барагунд. – Летом Рилтин снял осаду орков, Король Эарнил наградил их с Талионом, отозвал Таур… тьфу ты, Талиона в столицу, Талион отказался.
– А в ноябре Моргул начал новую атаку, – кивнул арнорец. – Войны против орков всегда идут по календарю. Ты нападаешь летом, они – осенью…
– Столица узнала о новом нападении, – продолжил Барагунд, – была послана армия во главе с Валмахом. Но на этот раз, – он показал на листы суда, – Моргул не стал укреплять берег. Он решил действовать не военным искусством, а чарами Врага. Если Валмах прав…
– А он прав! – вставил арнорец.
– …то Моргул намеревался не только взять Минас-Итиль, но и уничтожить армию Гондора. И кто знает, чем бы обернулось для страны поражение на левом берегу Андуина.
– Похоже на то, – мрачно сказал Арахад. – Они уничтожили Артедайн, как считали – полностью. На очереди Гондор. И Минас-Итиль могла бы оказаться приманкой, цель которой – выманить гондорскую армию на левый берег Андуина. И там, отрезанную от остальной страны, разгромить.
– Но тогда Валмаха надо не судить, а награждать! – крикнул Боромир. – Он разгадал план врага, он спас войско! И его под суд?!
– А вот здесь, – веско проговорил Денетор, – вы не понимаете одной важной тонкости.
Трое будущих полководцев обернулись к нему.
– Я немного… интересовался документами той эпохи, – сказал наследник. – У меня есть основания полагать, что Короля Эарнила с этими тремя тысячниками связывали особые отношения. Я бы назвал их доверительными. Король Эарнил, сколь я могу судить, был способен на тонкие решения. Не знаю, были ли эти решения его собственными или подсказанными, например, лордом Рилтином или лордом Валмахом, но принимал их он, и результат был… – он улыбнулся, чуть опуская уголки губ, – изящным.
– И при чем здесь суд над Валмахом? – спросил Таургон.
– Я уверен, – снова улыбнулся Денетор, – что это не суд в прямом смысле слова. Это спектакль. Назначение которого, – он чуть повысил голос, пресекая возможные вопросы, – предельно громко объяснить, чем опасно для армии столкновение с назгулами.
– То есть нужно, – подхватил Барагунд мысль отца, – чтобы слова Валмаха услышал весь королевский совет, все военачальники, все… сколько там было народу в тронном зале?!
– Полагаю, он был полон, – пожал плечами Денетор. – Не каждый день судят тысячника.
– Я так не умею, – покачал головой Арахад, – и никогда уметь не буду, но ход блистательный.
– У меня, разумеется, нет доказательств, только домыслы, – сказал Паук, – но я убежден, что сначала Король Эарнил и лорд Валмах переговорили с глазу на глаз. Командующий объяснил причину отступления и сам попросил Короля устроить это действо.
– Там дальше, – Барагунд быстро просматривал документы суда, – говорят многие, кто был на войне в Артедайне. Они рассказывают примерно то же, что и Валмах, о назгульском вое.
– И весь зал слушает… – подхватил Боромир, впечатленный этим стратегическим ходом, хоть он был и не на поле битвы.
В дымке грядущего
Хмурый ноябрьский день с моросью и ветром радовал сильнее солнечного майского. Страшные слова «Война началась» произносились не с ужасом, а в пламенном порыве.
Гондор готовился с весны. В каком-то смысле страна жила на войне уже полгода. Огромные налоги на продовольствие, стягивание армий в области по Андуину, поток беженцев из Итилиена… но лорд Барагунд не перевозит семью, говорят, у него там даже маленький внук, и если малыша он не считает нужным отправить в столицу, значит, война будет быстрой и легкой.
Всё начнется ближе к зиме, и Гондор быстро разобьет этих тварей.
И в то утро, когда Итилиен, Минас-Тирит, Анориен, весь остальной Гондор взревел голосами боевых рогов, страну сжал не ужас, а ожидание быстрой победы.
Лорд Барагунд, лорд Дагнир и прочие итилиенские командиры зададут этим тварям, а через Реку ведет им на подмогу армию лорд Боромир: право брата придти к брату не оспаривает командующий, флот ведет сын Денетора и никак иначе!
Всё кончится очень скоро. К зиме орки будут разбиты, по-другому и быть не может.