– Утратили?! Вот оно, искусство! Или в Гондоре закончился мрамор?! бери, подражай!
Таургон печально улыбался и ничем не мог помочь ни Амдиру, ни истории гондорской мозаики.
Они вернулись в столицу, Амдир был в отчаянье, и отчаянье его было настолько шумным, что на какое-то время он затмил Хатальдира: его рассказы о красоте Нуменора слушали взахлеб, а в свободное время то по двое, то по трое отправлялись смотреть Осгилиат.
Сразу по возвращении из Ламедона Арахад написал отцу подробное письмо, оно заняло три с лишним свободных вечера. Отнес его своим в Четвертый ярус, рассказал про Эрех, чувствуя себя почти Хатальдиром, что по успеху, что по вдохновению, еще разрешил прочесть письмо, потому что ничего личного там нет, а рассказать всё за один раз невозможно… оно уйдет с ближайшим обозом на север, то есть не раньше марта, а ответ придет осенью, когда другие обозы потянутся на юг.
Но к полному изумлению Таургона, летним днем в воинский двор вошел сопровождаемый Эдрахилом Берион.
– Мне сказали, тебя быстрее всего найти через командира, – объяснил арнорец.
– Правильно сказали. Что случилось?
– Тебе письмо от отца.
– Что случилось дома? – он напрягся.
– Не знаю… – растерялся Берион. – Всё вроде бы как всегда.
– Тогда почему?
– Откуда мне знать? Я был в Тарбаде, когда с севера вот именно что прилетел Торондил, сказал: бери коня и скачи, приказ… ну, его.
– Ничего не понимаю…
– Держи, – Берион достал свиток.
Таургон сломал печать.
На его лице сначала возникло удивление и, пожалуй, даже возмущение, но постепенно оно сменилось тем выражением, о котором говорят «как громом поражен», – хотя вряд ли у кого-нибудь из пораженных громом оно бывало.
Он читал слова отца и не мог поверить в них.
– Всё хорошо? – осторожно спросил Берион.
Он не был услышан.
Арнорцу оставалось утешаться лишь тем, что он привез весть явно не дурную: Арахад не злится, не негодует, он просто узнал нечто невероятное.
Ладно, это дела вождей, а гонец свое поручение выполнил.
К вечеру состояние Таургона стало заметно всему отряду. На вопросы он отвечал «Всё хорошо» или не слышал их вовсе, Эдрахил был вынужден успокоить Боромира и прочих объяснением «получил срочное письмо из дому, от отца, больше я ничего не знаю, а вам сейчас лучше бы его не трогать» – юноши последовали этому совету, поскольку сами видели: да, лучше.
Ночью Таургон вышел на Язык. Он развернул письмо, в который раз пробегая глазами по строчкам; южная ночь черна, особенно летом, букв не разобрать, но сын Арагласа столько раз прочел его за сегодня, что не замечал, что выучил наизусть.
Сын мой, ты влюблен. Ты без памяти влюблен в Гондор. И перед такой любовью должно умолкнуть любым доводам рассудка, потому что она сама – мудрость.
Денетор ясно дал понять, что хочет видеть тебя на троне. Ты пишешь о Гондоре как о стране, судьбу которой ты готов взять в свои руки.
И я говорю тебе: если ты действительно хочешь быть королем Гондора – становись им.
Будь это решение плодом рассуждений, следовало бы привести немало доводов против. Но тебя ведет не разум, а сердце. Вот его и спрашивай. Только его.
Если же тебя смущают вопросы наследования, я напомню тебе, что Исилдур и Анарион были королями Гондора при своем отце. Если же это сравнение ты сочтешь неподходящим, я могу поступить так, как некогда поступил отец Алдариона. Не думал я, давая сыну это имя, что оно означает готовность к отречению от власти, но мы должны нести ответственность за принятые нами решения, даже если сначала не осознавали все возможные их последствия. Судьба имени настигает нас странно, и моя, похоже, настигла меня.
Итак, между тобой и троном Гондора стоит только твоя воля. Решай, и да будет голос твоего сердца ясным и мудрым в час решения.
Араглас, сын Арагорна
Вряд ли тебе нужно об этом писать, но на всякий случай. Если ответишь «да», слушайся Денетора, как слушался бы меня, – он во всех тонкостях знает, что нужно делать. Если ответишь «нет» – не забудь сжечь это письмо.
Ночь. Только мрамор Языка белеет под ногами.
Две синих черноты – сверху во множестве звезд, снизу глухая, даже Андуина не видно.
И ты один.
Один на один с судьбой.
Сказать «да». Денетор мудр, это видно даже отцу за сотни лиг. Денетор мудр и желает блага Гондору. Денетор хочет видеть тебя на троне. Неужели нужны еще какие-то доводы?!
Слушать сердце, а не разум. Сердце кричит «да!»
Навсегда остаться в этом городе, оживить дворец, сделать многое, очень многое… то, что ты сейчас делаешь для единиц – сделать для сотен, для тысяч!
Отец сказал: на пути у любви нельзя стоять. Отец сказал: ты влюблен в Гондор. Что тут еще решать?!
То, что ты решил для Шеш. Если любовь настоящая, она иногда требует отказаться от того, кого ты полюбил.
Нельзя обрекать любимую на жертвы ради тебя. Ни любимую девушку, ни любимую страну.
Что скажут Борлас, Салгант и прочие в ответ на решение Денетора провозгласить северянина Королем? Скажут – понятно что, а вот что они сделают? И «они» – сколько будет их?!
Смуту Кастамира эта страна уже пережила. Осгилиат в руинах именно после нее.
Осталось разрушить Минас-Тирит? во имя светлой цели и законной власти? во имя твоей любви?!
Да нет, всё это пустые страхи. Денетор и сейчас держит их в руках, более сильных противников у него нет, а эти способны лишь на слова, не более. Второй смуты не будет.
Тогда что мешает сказать «да»? Чего ты боишься?
Денетором недовольны многие; пока речь идет о налогах, они помалкивают, спокойствие дороже, но если сдвинется устоявшееся веками? если Фелинд скажет «почему он, у меня тоже есть права»? Его предок признал власть Дома Мардила, а если Дом Мардила откажется, что тогда?!
И глава Дома Мардила отнюдь не Денетор; что еще скажет Диор? Да, он любит тебя… но трона не предлагал, хотя и знает, что ты потомок Исилдура.
Не то. Ты думаешь не о том. Ты – думаешь, и это твоя ошибка. Обо всем этом отец написал «скажешь ‘да’ – слушайся Денетора». У йогазды наверняка готовы ответы на эти вопросы. Твое дело ответить на единственный.
Что останавливает?
Что это?
Если представить, что Диор сказал «да», что Фелинд сказал «да», что втроем они усмирили прочих лордов… чего ты тогда боишься?
Чего?
И не с кем посоветоваться… кроме…
Не ответит, но хотя бы ему можешь высказать все свои опасения.
А, может быть, и ответит. Если слушать сердцем.
С юга стоит Амдир. Никто другой тебя не увидит, а он никому не скажет.
Твой путь к ответу лежит мимо него. Знак?
…тихо шелестит. Давно отцвело, вызревают плоды. И каждый год их склевывают птицы. Плодоносящее и при этом бесплодное.
Почему «нет»?
Потому что слишком глубоко въелся в вас завет Аранарта «никто не должен знать о Наследнике Элендила; Моргул бессмертен и, если он узнает, он настигнет»? О Моргуле никто ничего с тех времен и не слышал! Да, назгулы взяли Минас-Итиль, да, говорят, что их было девять, но что их, считали, что ли?! И сами они с той поры себя ничем не проявили! Крепость опасна только глупцам, лезущим в нее.
Завет Аранарта был дан разгромленной стране. Послушать Хэлгона о первых годах в пещерах – ужас! у нас, несмотря на века войны, не сравнить! А стать Королем – и получить в свои руки всю мощь Гондора. Страны, разгромившей Короля-Чародея.
Нет, завет Аранарта отжил свое.
Почему же «нет»?
Эрех. Эрех. Почему все видели прошлое, все до одного видели то, что было, и лишь тебе одному Черный Камень показал то, что могло бы быть?.. Куда приводит желание исправить ошибку истории…
Прямиком в огненную лаву.
Почему «нет»?
«Арахад, король Гондора»…
Вот и ответ. Арахадом могут звать вождя дунаданов Севера, могут звать Короля Арнора и Гондора. Но Арнора нет, Королем, подобным Элендилу, тебе не стать.
Скажи «да» – и навеки останешься Таургоном. Только Таургоном.
Что такое имя? Какая сила заключена в этом наборе звуков? Что это, как ни путь, который мы пытаемся проложить, – для детей, внуков… иногда для самих себя. Что это, как ни просьба к Нему, иногда непонятная нам самим, так что ответ нас настигает внезапно и не всегда радует…
Поколения твоих предков проложили путь арнорскими именами, завещая вам одно: объединить страну, возродить страну… Эта задача досталась и тебе; тебе с ней не справиться, и ты должен будешь передать ее сыну. Быть вождем лесных воинов может и Алдарион, почему бы и нет? но если ты отречешься от своего пути, что будет с Арнором?
У Гондора есть Амдир. Потомок Королей, и тех, и этих.
У Арнора амдир нет. Есть только эстель. Наивная, безрассудная… единственная сквозь века.
…если бы его им писали через «андо», он был бы тезкой этой стране. Тогда еще – может быть. Но Диор назвал тебя Лесным Вождем, и ты должен вернуться в свои леса.
Вернуться, чтобы остаться Арахадом.
Небо на востоке из черного стало синим, мелкие звезды исчезали, крупные становились ярче.
Таургон, к удивлению для самого себя, не чувствовал горечи или боли. Он вспоминал лицо Шеш при прощании: светлая чистота, а не утрата. Он сейчас очень хорошо понимал ее.
Он прикоснулся к коре Древа, окончательно подтверждая свое решение, и пошел обратно, снова мимо Амдира. Поравнявшись с ним, кивнул на его вопросительный взгляд: всё хорошо. Теперь – действительно всё хорошо.
Осталось последнее дело.
Таургон пошел на самое острие Языка.
Хорошо отцу писать «сожги». У них в пещерах это просто: кинул в очаг и готово, горстка пепла. А тут… где у нас ближайший очаг? На кухню ломиться в этакую рань? на кухне он за все эти годы ни разу не был! даже не очень знает, где она.
Жаровни на лето из комнат убирают… хотя вот у Диора есть. Отличная идея: придти к Наместнику и одолжить жаровню, чтобы сжечь ЭТО письмо.