– Suniskas zarnokai[114]!!! – не помня себя от ярости закричал человек. – Sunsnukis! Suo sasuotas! Maisas kailinis[115]…
Зверь смотрел на него, приоткрыв пасть. Казалось, что он улыбается. Острые уши стояли торчком, пар клубился вокруг, обволакивая лобастую голову подобно облаку. Влажно поблескивали вершковые клыки.
– Ух, я тебя! – Литвин замахнулся луком и добавил с десяток словечек, которые почерпнул у купцов на московском торгу.
Волк выдержал его ругань спокойно. И уши в трубочку не свернулись.
Стоял, глубоко дышал. Капелька поблескивала на кончике его языка.
Позади него, неспешно ступая, появились еще четыре тени. Приблизились, уселись, вперились в человека светящимися глазами.
«Да что же это такое делается? Или я с ума схожу?»
Вилкас, пятясь задом, сошел на обочину. Он пытался и оглядываться через плечо, опасаясь, что падение может послужить толчком для нападения, и старался не выпускать из виду стаю.
Рыжеватый – видимо, вожак – продвигался следом, не сокращая расстояние до человека, но и не давая ему отдалиться. Остальные хищники сидели на дороге.
А вот и подходящая ель. Острые иголочки кольнули литвину шею. Он поежился, но все равно продолжал отступать, чтобы «зарыться» в елку как можно глубже. Тогда спина и бока его будут защищены от нападения.
Обезопасив себя таким образом, Вилкас потянул из-за пояса палицу. Вернее, сперва он хотел воспользоваться для обороны мечом, но подумал, что привычное оружие все-таки надежнее.
Заметив его движение, рыжий волк коротко взрыкнул. Улыбка на его морде мгновенно сменилась настороженным оскалом, заставляя снова и снова задуматься – уж не обладает ли этот зверь разумом, близким к человеческому? Остальные звери, словно подчиняясь приказу, вскочили, прижали уши, оскалились.
– Ах вы, чертово семя! – гаркнул литвин. – Прочь пошли, окаянные!!!
Прикрыв спину, он почувствовал себя уверенней. Бросил татарский лук и погрозил хищникам кулаком.
Рыжеватый, припадая к земле, показал зубы.
– Прочь пошел, зверюга!
Вожак прыгнул. Легко увернулся в воздухе от палицы, клацнул клыками перед самым носом человека.
Вилкас ударил с левой. По морде, снизу.
Костяшки отозвались болью, словно кулак попал по замерзшему бревну. Но и волку мало не показалось. Он упал на бок. Перевернулся. Тут же вскочил и ошарашенно затряс головой.
– Поделом тебе! Ишь, баловник!
Услышав этот негромкий, уверенный и чуть насмешливый голос, парень дернулся. Ему нестерпимо захотелось помотать головой, подобно волку. Человек, заговоривший с волками, не таился, стоял в лунном сиянии, которое позволяло разглядеть его сухопарую, плечистую фигуру, одетую в подобие епанчи[116], только с куколем[117], скрывающим лицо. Когда он успел подойти? Впрочем, не мудрено, что литвин, чье внимание всецело привлекала волчья стая, мог не заметить появления незнакомца.
– А ну-ка, отошли! – продолжал человек. Говорил он по-русски, но, вне всякого сомнения, это не был его родной язык. – Я вам что приказывал? Найти и придержать до моего прихода. А вы баловство затеяли. Ай-ай-ай…
Незнакомец высвободил из-под балахона узкую костлявую руку и погрозил хищникам длинным пальцем. Вожак подбирался к нему на полусогнутых лапах, спрятав хвост между задними лапами, а остальные и вовсе упали на брюхо и теперь лебезили, будто дворовые шавки.
– Ай-ай-ай… – повторил человек и покачал головой.
Вилкас хотел спросить: «Ты кто?» – но от волнения из его горла вырвался лишь бессвязный хрип. Он понял одно – нападать на него не будут. По крайней мере прямо сейчас не будут.
Незнакомец заговорил с ним сам.
Сперва подошел поближе – волки ползли следом, виляя хвостами, – помолчал, разглядывая Вилкаса тяжелым пристальным взглядом:
– Так вот ты какой, парень с куклой… Ведь у тебя есть кукла?
Литвин кивнул, сглатывая пересохшим горлом. Откашлялся:
– Есть…
– Покажи! – не попросил, а потребовал человек в куколе.
Парень пошарил за пазухой, вытащил тряпичную игрушку:
– Вот она…
– Так-так-так… Кукла есть, а мальчик вроде бы не похож… – Незнакомец разговаривал сам с собой, что выдавало в нем отшельника, не привыкшего беседовать с людьми. – Не такой какой-то…
– А какого ты ищешь?
Из тени, клубящейся под куколем, послышался сухой смешок.
– Ты держишь куклу в руках? – быстро спросил незнакомец.
– Держу… – опешил Вилкас. – А что, не видно?
– Мне-то видно. И гораздо больше, чем ты думаешь, мальчик. Или вернее будет сказать – jaunikaitis[118]?
Парень пожал плечами. Пускай хоть горшком называет, лишь бы в печку не ставил.
– Да ты не обижайся. Для меня даже самые глубокие старики, что живут сейчас, дети малые.
– Да неужели?
– Истинно так… Я – самый старший из ныне живущих.
– Вот так да! – Вилкас полез пятерней в затылок. – Ты – колдун, волхв? Zynys[119]?
– Не совсем так…
– Но тебе подчиняются волки.
– Не только волки, если честно. – Слова незнакомца вновь сопровождал смешок. – Но дружить со зверьем не так уж и сложно. Ты сам сможешь, если захочешь и, что важнее всего, приложишь достаточно усилий.
– Ну, так и есть, чародей!
– Не колдун я, – человек уже не смеялся. Напротив, тяжело вздохнул. Видимо, упрямство литвина удручало его. – И не жрец. Хотя были времена, когда много общался с волхвами словенскими и вашими вейдадотами[120].
– Так кто же ты?
– Долго объяснять.
– А ты попробуй.
– Хорошо. Попробую. Тебя зовут…
– Вилкас меня зовут.
– Хорошее имя, – усмехнулся незнакомец. Потрепал вожака стаи, прижавшегося к его ноге, по холке. – Правда, хорошее?
Рыжий приоткрыл пасть и, вывалив язык, часто задышал.
– Видишь, нашим друзьям тоже нравится.
– Радостно… – пробурчал литвин. – Только не знаю я – друзья они мне или чего похуже.
– Я понимаю твои подозрения. Волки были вместе с людьми, напавшими на ваш обоз. Так ведь?
– Было. Нечего скрывать…
– Можешь звать меня Финном. – Человек неожиданно сбросил куколь.
Вилкас, ожидавший увидеть нечто необычное и удивительное – ну мало ли что, все-таки Финн сам сказал, что старше всех на белом свете, – слегка разочаровался. Обычный старик. Правда, седой как лунь – тут возразить нечего. Волосы стрижены в кружок, на лбу схвачены кожаным ремешком, будто у мастерового, чтоб в глаза не лезли. Борода длинная, но ухоженная. Кустистые брови и светлые глаза. То ли серые, то ли голубые – в лунном свете не разобрать.
– Разговор у нас долгий будет. Ты, когда эту куклу в руках держишь, чувствуешь что-нибудь?
– Само собой, чувствую, – кивнул литвин. – За друга переживаю, узнать хочу, кто его увел и куда…
– Я не про то… Необычное что-нибудь чувствуешь?
– Нет.
– То-то и оно… Ладно. Посидим у костра, потолкуем, а там, глядишь, все прояснится. Ты ведь устал?
– Я еще долго идти могу, до утра! – вскинул подбородок парень.
– А потом что? Упадешь? Не нужно себя ломать. Отдохнем. А друзья мои… Коль ты их друзьями звать не хочешь, то пускай мои будут, и только… Друзья мои посторожат.
– А о чем толковать хочешь, почтенный Финн?
– О многом, юноша, о многом. И о деревне той, что третьего дня нашли…
– Откуда знаешь?
– Обижаешь, юноша. Я следы читать умею не хуже здешних охотников.
– Ладно, – согласился литвин. – А еще о чем?
– Хочешь знать, кто на вас напал?
– Хочу!
– Вот и пошли тогда костер разводить.
Финн повернулся и зашагал прочь, прямиком в чащу. Шагал он широко и быстро, не всякий молодой угонится. Рыжий вожак легкой трусцой рысил рядом. Вилкас колебался не долго. Хуже, чем есть, вряд ли будет. А так хоть какая-то ясность.
11 декабря 1307 года от Рождества ХристоваТракт на Ульм, графство Вюртемберг
Снежинки медленно падали с затянутого тучами неба, плыли в воздухе и невредимые оседали на одежду и волосы. Маленькими блестящими звездочками украшали гривы коней.
Вдалеке от дороги чернел еловый лес, а чуть ближе – в два перелета стрелы – призрачными тенями застыл березняк.
Вьючные кони вытянулись длинной цепочкой по дороге. Они шагали, понуро опустив головы. Уставшие от долгого перехода через Шварцвальд, ослабевшие от бескормицы, измученные непосильным грузом.
Люди выглядели не лучше.
Восемь слуг, шестеро братьев сержантов и четыре рыцаря.
В начале пути их было больше. Но двое слуг сбежали во время одной из ночевок. Кто знает, удалось ли им выбраться к жилью или они нашли гибель в дремучих лесах Швабии?
Брат Жиль потрепал по шее светло-гнедого гоня, оглянулся, вздохнул.
Это в Париже предстоящая дорога казалась легкой и простой. Пересечь Священную Римскую империю? Подумаешь… Обжитые края. На самом деле каждый день пути преподносил все новые неожиданности и неприятности.
Возглавивший отряд брат Антуан де Грие сознательно избегал торных дорог и крупных городов. Так он понимал задачу, поставленную Гуго де Шалоном, – добраться до Бреслау скрытно. Там, в Силезии, их должны были встретить русские дружинники, усилить отряд и помочь в дальнейшем пути через Польшу и Литву.
Поначалу все складывалось как нельзя лучше. Шампань и Лотарингию они миновали без особых трудностей, хотя осенью тракты были полны спешащих по своим делам купцов. Мчались гонцы короля Альберта, который, ободренный успехами в борьбе с архиепископами Майнцким, Кельнским и Трирским, замыслил новую войну. На этот раз он намеревался вторгнуться в Чехию.
Размышления о том, как бы не очутиться невзначай в горниле войны, добавило немало седых волос брату Антуану. Посоветовавшись с часто путешествовавшим на восток и обратно братом Рене де Сент-Клэром, он решил забрать подальше на юг, в почти непроходимые дебри Шварцвальда.