Белл поехал в отель «Гарден-Сити», чтобы встретиться с Марион, которая должна была приехать днем из Сан-Франциско. Войдя в отель, он сразу понял, что Марион его опередила. Джентльмены, сидящие в вестибюле, смотрели поверх непрочитанных газет, мальчики-посыльные выстроились, как солдаты, а метрдотель собственноручно наливал Марион чай.
Белл на мгновение задержался, глядя на пленившую его сердце высокую гибкую красавицу-блондинку лет тридцати. Она еще была в дорожном костюме, фиолетовой юбке узорного тканья, доходившей до щиколоток, в жилете того же цвета, в блузке с высоким воротником, перетянутой на узкой талии, и в модной шляпке с высокой тульей и отогнутыми вниз полями. Зеленые, цвета моря у коралловых рифов, глаза сверкали ярче кольца с изумрудом, которое она носила в знак обручения.
Белл обнял ее и поцеловал.
— Ты хороша, как никогда.
— Подрался? — спросила она, увидев его повязку.
— Мой первый летный урок. Я обнаружил аэродинамический феномен, так называемый «эффект земли». Он превратил приземление моего «Орла» в чудовищно трудную задачу. Энди и его помощник полночи будут чинить колеса.
— Ты выгнал своего инструктора?
Белл расправил широкие плечи.
— На самом деле, — признался он, — я учился сам.
Марион приподняла изящную бровь и посмотрела на него с хладнокровием женщины, которая окончила с отличием юридический факультет Стэнфордского университета и работала в банке, прежде чем заняться новым делом — синематографом. Она сказала:
— Я знаю, Оруэлл и Уилбур Райты учились так же. Конечно, они еще и самолет изобрели…
— Я пользовался советами опытного летчика… Ты как-то странно на меня смотришь.
— Я никогда не видела, чтобы у тебя так блестели глаза. И ты улыбаешься от уха до уха. Ты словно все еще летишь.
Исаак Белл рассмеялся.
— Наверно, так и есть. Наверно, теперь всегда так будет. Но, конечно, то, что ты наблюдаешь сейчас, — следствие того, что я счастлив тебя видеть.
— Я тоже рада тебя видеть, дорогой, и рада, что так на тебя действую. Слишком долго мы не виделись.
Она встала.
— Что ты делаешь?
— Собираюсь еще раз поцеловать тебя.
Белл ответил на ее поцелуй, и она сказала:
— К нам идет детектив отеля, спросить, чем это мы тут занимаемся на публике.
— Не волнуйся, — сказал Белл. — Отель «Гарден-Сити» только что подписал контракт со службой личной безопасности нашего агентства. С сегодняшнего утра обязанности детектива отеля исполняет наш человек.
— В таком случае, — сказала она, снова усаживаясь, — расскажи-ка мне о шишке у тебя на головушке. И еще об этом «эффекте земли».
— «Эффект земли» мешает садиться, когда между крыльями и землей образуется воздушная подушка. Воздух очень силен; сильней, чем ты можешь себе представить. Главное вот что: машина не хочет садиться, а ты должен как-то ее уговорить — как лошадь, закусившую удила.
— Летающую лошадь, — заметила Марион.
— Очевидно, этот эффект сильней у монопланов, потому что…
— Ты должен рассказать мне, — перебила его Марион, — что ты видел, когда был там, наверху.
— Скорость в воздухе — совсем другое дело. Земля внизу не сливается в сплошные полосы, как за окном поезда или моего «Локомобиля». Она словно плывет подо мной, и тем медленней, чем я выше.
— Высоко ты поднялся?
— Достаточно высоко, чтобы увидеть реку Гудзон. А увидев ее, понял, что должен лететь к ней.
Прекрасные глаза Марион округлились.
— Ты долетел до самого Гудзона?
Белл рассмеялся.
— Кажется, это безопасней, чем плавать по океану… океан я тоже видел.
Марион удивилась.
— Ты одновременно видел реку Гудзон и Атлантический океан? Тогда, конечно, ты видел и небоскребы Нью-Йорка.
— В дымке, как горные вершины.
— Ты должен поднять меня туда, чтобы я могла снимать.
— Тебе понравится, — ответил Белл. — Я видел гигантского осетра на дне реки.
— Когда полетим? — взволнованно спросила Марион.
— Ну, м-м-м, конечно, летать совершенно безопасно. Но пока не со мной.
Марион с чарующей улыбкой спросила:
— Интересно, наймет ли Престон авиатора, чтобы я полетела?
И Беллу пришлось вспомнить, что его невеста не менее решительна и целеустремленна, чем Джозефина.
— Позволь мне сначала поупражняться. К концу гонки я научусь.
— Замечательно! Мы полетим над Сан-Франциско. Скорей бы! Но ты будешь осторожен, пока учишься?
— Обещаю, — сказал Белл.
— Я отказываюсь тревожиться из-за перестрелок и драк на ножах. Но полеты? Ты там не в своей стихии.
— Это ненадолго. В следующий раз, увидев, что ветер меняется, я приземлюсь правильно.
— Как ты можешь определить направление ветра, когда сам в нем находишься? Смотришь, как развевается флаг?
— Я наблюдал за коровами.
— За коровами?
— Вокруг парка много ферм. От Джозефины я узнал, что коровы всегда встают мордой к ветру. Они точны, как флюгер, и их легче увидеть сверху.
— Чему еще научила тебя «Любимица Америки в воздухе»?
— Постоянно искать места для срочного приземления. Но держаться подальше от ярко-зеленых полей. Они слишком топкие для приземления.
Белл не стал упоминать, что Джозефины велела избегать резких движений, чтобы не поломать крылья. Не стал он пересказывать и сухое предупреждение Эддисона-Сидни-Мартина: «На вашем месте, старина, я бы постарался не входить в штопор», и решительные слова Джо Мадда: «Не вздумайте фасонить, пока не научились летать».
Марион сказала:
— Судя по всему, в том числе по неумеренным похвалам Престона, эта Джозефина кажется интересной особой.
— Да, у Джозефины есть характер, и мне не помешала бы твоя помощь, чтобы разгадать его. А пока я бы не возражал против еще одного поцелуя. Приказать детективу поставить китайскую ширму и кадку с пальмами?
— Есть мысль получше. Сейчас горничные уже распаковали мои вещи. Позволь мне снять дорожный костюм и принять ванну. А потом, может быть, придешь ко мне поужинать и еще что-нибудь.
— Заказать шампанское?
— Я уже заказала.
— Серьезно, дорогой, почему ты не стал брать летные уроки? — спросила позднее Марион наверху.
Надушенная после ванны, надев длинный изумрудно-зеленый пеньюар, она похлопала по дивану. Белл принес бокалы и сел с ней рядом.
— Некогда. Гонка начинается на следующей неделе, а у меня забот полон рот: Гарри Фрост пытается убить Джозефину, а саботажник портит аэропланы.
— Я думала, Арчи застрелил Фроста.
— Он трижды выстрелил в него из маленького немецкого пистолета, который взял с собой вопреки советам. — Белл в отчаянии покачал головой. — Я тоже считал, что застрелил Фроста. Он ранен, но не устранен. Банкир из Цинциннати сообщил, что у Фроста распухла челюсть и он с трудом говорит, но в остальном невредим. Вряд ли это похоже на человека, нашпигованного свинцом.
— Может, ты промахнулся?
— Не из моего браунинга. Из него я не промахиваюсь. И я знаю, что Арчи стрелял в него в упор. Он не мог промазать. Но Фрост крупный мужчина. Если пули не задели жизненно важные органы, как знать? Однако это все равно загадка.
У Исаака Белла вошло в привычку обсуждать дела с Марион. Образованная, с быстрым, изобретательным умом, она всегда способна была взглянуть на дело по-новому. Он сказал:
— Кстати о загадочных промахах. Фрост, очевидно, промахнулся, стреляя по Марко Селеру. Выстрел легкий, и опытный охотник не должен был дать маху. Я узнал, что у его ружья был поврежден оптический прицел. Но есть и другая причина, почему я хочу увидеть останки Селера.
— Может, на Фросте, когда он напал, была какая-то броня?
— Броня не отразит пулю. Именно поэтому порох уничтожил рыцарей.
— Кольчуга?
— Интересная мысль: из современных сплавов можно соорудить кольчугу, которая отразит пулю. Бог весть, сколько она будет весить. Несколько лет назад армия испытывала так называемые пуленепробиваемые жилеты. Но в них чересчур жарко, и они слишком тяжелы для практического использования. Впрочем, мысль интересная, моя дорогая. Прежде всего утром нацелю на это Грейди Форрера и его аналитическую службу.
Марион роскошно потянулась.
— Нет ли других загадок, которые я могла бы для тебя разгадать?
— Несколько.
— С чего начнем?
— Где тело Марка Селера.
— А еще?
— Почему итальянка, у которой я купил аэроплан, настаивает на том, что Марко Селер похитил секреты ее отца, а Джозефина настаивает, что отец мисс ди Веккио работал на Марко и у него нечего было красть?
— Как выглядит мисс ди Веккио?
— Она поразительно привлекательна.
— Правда?
— Трудно поверить, что Марко Селер или любой другой мужчина могли бы отвернуться от нее.
— А как ты спасся?
Белл чокнулся с ней.
— У меня иммунитет.
— Ты слеп к красоте? — насмешливо спросила она.
— Я влюблен в Марион Морган, она владеет моим сердцем.
Марион ответила на его улыбку.
— Может быть, Марко положил глаз на Джозефину.
— Джозефина хороша, но едва ли ее можно сравнивать с мисс ди Веккио. Она хорошенькая малышка, бойкая и кокетливая, но скорее деревенская простушка, чем роковая женщина.
— Честолюбива?
— По крайней мере в том, что касается полетов, — сказал Белл. — И очень искусно управляет летающими машинами. Есть мужчины, которых влечет к талантливым женщинам.
— Да, любовь странная штука, верно?
— Если Марко и Джозефина вообще состояли в любовной связи. Арчи считает, что она была влюблена в летающие машины Марко. А как ты знаешь, Арчи в таких делах хорошо разбирается.
Марион спросила:
— А как тебе кажется?
— Откровенно говоря, не знаю. Только она яростно защищает Марко от обвинений в краже изобретений.
— Может ли Джозефина больше защищать свой аэроплан, чем любовника?
— Вполне возможно, — сказал Белл. — А вот Марко, полагаю, был влюблен в девушку, способную купить его летающие машины.