Джозеф Ван Дорн сказал:
— Тем не менее, исходя из того, на что он идет ради мести жене, большинство признало бы его ненормальным.
— Позвольте задать вопрос, Джо. Почему, по-вашему. Фрост не убил Джозефину, когда они еще были вместе?
— Что вы хотите сказать?
— Почему Фрост убил не ее, а Марко?
— Чтобы положить конец связи, надеясь, что она вернется к нему.
— Да. Но есть одно «но». Убив Марко — если предположить, что Марко мертв…
— Он мертв, — перебил Ван Дорн. — Мы об этом уже говорили.
— Убив или попытавшись убить Марко, — спокойно ответил Белл, — почему Фрост так упорно старается убить Джозефину?
— Он либо безумец, либо старомодный ревнивец. Он известен своей вспыльчивостью.
— Почему он не убил сначала Джозефину?
— Вы просите меня объяснить логику умалишенного убийцы?
— Знаете, что он сказал мне?
— Когда он сбежал, меня там не было, — со значением ответил Ван Дорн.
Белл был слишком занят своими мыслями, чтобы обратить на это внимание.
— Гарри Фрост сказал мне: «Ты не знаешь, что они задумали!»
— Что задумали? Марко и Джозефина задумали сбежать, вот что. Или вот в чем их подозревал Фрост.
— Нет. Он говорил не так, словно подозревает только любовную связь. Он говорил, что они вступили в заговор. Он словно обнаружил, что речь о предательстве, большем, чем измена.
— Но о чем именно?
— Не знаю. Но начинаю подозревать, что мы сражаемся с чем-то гораздо более сложным, чем мы предполагали.
— Мы взяли на себя задачу уберечь Джозефину от смерти, — решительно возразил Ван Дорн. — До сих пор она была слишком сложна даже для двух детективных агентств. Если то, о чем вы говорите, правда, нам следует пригласить и третье агентство.
— Пришлите мне автоматический «Ремингтон».
Ван Дорн отправил на пароме к Уихокену ученика детектива с ружьем и сухой одеждой, взятой из номера Белла в «Йельском клубе». Час спустя в открытом автомобиле прибыл и Энди Мозер с инструментами, новыми кронштейнами и сверкающим новым девятифутовым пропеллером.
— Хорошо, что вы богаты, мистер Белл. Этот малыш стоит сотню баксов.
— За работу! Мне нужно, чтобы машина к рассвету могла летать. Сломанный кронштейн я уже снял.
Энди Мозер присвистнул.
— Никогда не видел, чтобы лопался трос Рёблинга.
— Ему помог Гарри Фрост.
— Поразительно, как крыло не отвалилось целиком.
Белл сказал:
— Машина прочная. Нагрузку приняли на себя другие кронштейны, вот здесь и здесь.
— Я всегда говорил, что ди Веккио строил их надолго.
Они сменили пропеллер и кронштейн и залатали дыры от пуль Фроста в крыльях. Потом Белл отпилил двенадцать дюймов от деревянного ложа автоматического ружья «Ремингтон», и Энди установил временное поворотное основание, пообещав позже, когда вернется в свою мастерскую в вагоне-ангаре, сделать постоянную турель — «со стопором, чтобы вы не прострелили собственный пропеллер». Теперь, когда начав стрелять по нему в следующий раз, Фрост обнаружит, что у «Орла» выросли зубы.
Глава 21
В четырех милях ниже по реке, у подножия статуи Свободы, Джозефина пыталась починить свою летающую машину. Прожекторы паровой яхты Престона Уайтвея слепили ей глаза, она задыхалась от угольного дыма, а пока она и ее механики-детективы ван дорны, которые наконец приплыли на лодке, занимались починкой крыла, ее одолевали глупыми вопросами репортеры. Но ущерб оказался слишком велик для скромных умений команды Джозефины и немногих имевшихся инструментов, и молодая летчица уже начала терять надежду, когда помощь пришла — от человека, от которого она меньше всего ее ожидала.
Дмитрий Платов соскочил с катера гаванской охраны, приплывшего от острова Манхэттен, пожал руки полицейским, которые его подвезли, и поздоровался с Джозефиной взмахом своей верной логарифмической линейки. Все говорили, что красавец русский — лучший механик гонки, но раньше он никогда не подходил к ее машине и не предлагал свои услуги. И она считала, что хорошо знает почему.
— Что вы здесь делаете? — спросила она.
Он прикоснулся к соломенной шляпе.
— Платов пришел помогай.
— Не боитесь, что Стив Стивенс прибьет вас за это?
— Стив Стивенс обедает в Йонкерс, празднуй победу, — ответил Платов, сверкая белыми зубами из-под усов. — Платов сам себе хозяин.
— Мне нужен спаситель, мистер Платов. Ущерб гораздо больше, чем я подозревала.
— Не бойтесь, мы все чинить, — сказал Платов.
— Не знаю. Видите, эта втулка — эй, посветите сюда!
Ван дорны торопливо повиновались и поднесли поближе фонари, которые подключили к динамо статуи Свободы.
— Видите? Втулка, которая держит вот этот штырь alettone, недостаточно прочна и ненадежно сидит в раме. А со вторым крылом еще хуже. Просто повезло, что и вторая не отвалилась.
Платов ощупал втулку, как ветеринар, осматривающий теленка. Он повернулся к ближайшему механику.
— Пожалуйста, нести с лодки вторая сумка с инструментами.
Ван дорн торопливо пошел к причалу.
Платов обратился к другим детективам.
— Пожалуйста, добавить света.
Джозефина сказала:
— Глазам своим не верю. Это любительская конструкция. Создатель этой машины не понимал, какие нагрузки придутся на эту часть.
Дмитрий Павлов посмотрел Джозефине в глаза и подошел к ней совсем близко.
Она растерялась. До этой минуты она никогда не оказывалась ближе двадцати ярдов к нему и не замечала ни того, как густо черные как смоль курчавые волосы закрывают его лоб, щеки, подбородок и губы, ни того, как ярко горят в этих зарослях его глаза. Она почувствовала, что ее притягивают эти глаза. В них было что-то странно знакомое.
— Плохой дизайн? — спросил он на хорошем, не ломаном английском. — Я считаю это личным оскорблением.
Джозефина удивленно смотрела на него.
Рукой в грязной перчатке она зажала рот, испачкав щеку. Голос Марко Сел ера (так он говорил, только оставаясь с ней наедине), едва заметный итальянский акцент; он говорит по-английски так, как научился еще подростком, работая в Бирмингеме помощником машиниста.
— Марко! — прошептала она. — О, мой Марко, ты жив.
Марко Селер еле заметно подмигнул ей.
— Отправить публику подальше? — спросил он.
Она кивнула, по-прежнему прижимая руку ко рту.
Марко повысил голос и на привычном ломаном английском с русским акцентом обратился к механикам ван дорнам:
— Гаспада, слишком много повар делать плохой суп. Платов только один гений, пусть он чинит машину летчицы Джозефины.
Джозефина видела, как обменивались взглядами детективы.
— Джозефина будет помощник, — добавил Платов.
Джозефине показалось, что детективы по-прежнему неуверенно переглядываются. Они что-то заподозрили? Слава богу, здесь нет Исаака. Старший дознаватель Белл заметил бы выражение ее лица. Даже эти менее опытные, более молодые оперативники почувствовали — что-то неладно. Но им хватало ума не спорить с тем, кого все участники гонки знают как «сумасшедшего русского» Платова.
— Все в порядке, — сказала Джозефина. — Я ему помогу.
Главный ван дорн согласно кивнул. В конце концов, она лучший механик, чем они. Они отошли к веревкам, которые натянули, чтобы не подпускать репортеров.
— Джозефина, мы будем рядом, если понадобимся.
Марко сказал:
— Джозефина дать Платов гаечный ключ.
Она поискала инструмент. Джозефина не могла разобраться в своих чувствах. Однако понимала, что приходит в себя после кошмара, который начался через неделю после свадьбы: тогда Фрост едва не убил парня, который ей улыбнулся. Муж никогда не бил ее, но она знала, что когда-нибудь, ни с того ни сего, он ее ударит. Такую страшную цену она платила за свои полеты — ожидание, мучительная неизвестность, хотя Гарри даже аплодировал ее страсти к полетам и покупал ей аэропланы. До прошлой осени, когда он заподозрил Марко.
Он действовал стремительно. Вначале исключил ее из завещания. Потом выкрикнул ей в лицо, что убьет ее, если она хотя бы заикнется о разводе. Она была в западне, а он отказался оплачивать долги Марко, выкупить машину, которая была ей нужна для участия в Кубке Уайтвея. Он пригласил Марко на охоту, и она испугалась худшего. Это была уловка, чтобы заманить Марко в лес и убить его — «несчастный случай на охоте».
Но у Марко был план, как спасти их обоих и принять участие в гонке. Этот замечательный план был прост: симулировать его убийство и обвинить в нем Гарри.
Марко вывел из строя оптический прицел на охотничьем ружье Гарри, чтобы оно стреляло выше цели. А сам расположился так, что, когда Гарри выстрелил, сумел спрыгнуть на узкий карниз под краем утеса. Джозефина, пролетая мимо, станет свидетелем убийства, и Гарри придется бежать. Марко сделает вид, что мертв, а его тело унесла Норт-ривер. Жестокого убийцу запрут в сумасшедшем доме, где ему и место. А Джозефина сможет очаровать сан-францисского издателя Престона Уайтвея, чтобы он оплачивал ее участие в гонке на новом моноплане Селера. Позже, когда Гарри будет безопасен, заперт в лечебнице, Селер выйдет из адирондакских лесов, изображая потерю памяти: он ничего не будет помнить, кроме одного — его ранил Гарри Фрост.
Но все пошло наперекосяк. Гарри действительно застрелил Марко — Джозефина собственными глазами видела, как его снесло с утеса, — но его не схватили.
Считая Марко мертвым, Джозефина вынуждена была задним числом признать, что стала участницей гнусного заговора. Она жалела, что позволила Марко уговорить себя. Точно так же жалела она и о том, что следовала плану, заставляя Уайтвея сделать ее победительницей гонки. Ей даже в голову не приходило, что богатый красивый издатель влюбится в простую девушку с фермы.
Некоторые женщины сочли бы большой удачей возможность стать женой газетного магната, но Джозефина не хотела этого. Она любила Марко и горевала о нем. И вдруг, внезапно, он оказался жив и здоров, вернулся, как рождественский подарок, доставлен