Одновременно начинают тявкать автоматы Лонга и аборигенов. Басовито гудит пулемет. Наши противники орут – кто от боли, потому что Лонг промахов почти не дает, кто просто подбадривая себя и соратников. Короче, начинается форменная свистопляска, и только я в ней не участвую. Я пытаюсь и никак не могу определить, откуда именно доносится Сятин голос:
– Боленно! Я дуд! Пассите!
– Лонг, откуда он кричит? – спрашиваю.
– Кто именно? – Криков в зале и впрямь хватает.
– Сятя. Голос такой тоненький, картавый. «Пассите, боленно», – копирую я троглодита.
Лонг удивленно смотрит на меня:
– Ничего такого не слышу.
Приподнимаю голову из-за дивана, пытаясь оглядеть зал, краем глаза замечаю какой-то сноп искр в районе высокой сцены-платформы, снимаю очередью одного из бандитов и ныряю обратно.
– Если ты сможешь отвлечь пулеметчика на себя, я попробую обойти его сбоку, – говорит Лонг.
И я отвлекаю – стреляю и время от времени высовываю из-за дивана надетую на ножку от стола куртку. Вскоре пулемет замолкает, а потом снова начинает работать, только теперь уже целится не в меня, а в стороны, и я понимаю, что главная огневая точка противника в наших руках. Наконец, наступает тишина, прерываемая лишь стонами и чьим-то истеричным воплем:
– Не стреляйте! Я сдаюсь! Не стреляйте!
Встаю и настороженно оглядываю поле боя. Возможно, часть бандитов и уцелела, попрятавшись по щелям, но убитых и раненых тоже хватает. Прямо передо мной лежит на полу совсем еще молоденький парнишка, зажимает руками простреленную ногу, смотрит на меня безумными глазами и плачет:
– Не убивайте! Пожалуйста! Не убивайте!
– Нужен ты мне. – Бросаю ему свою походную аптечку. А Лонг командует: – Все живые быстро на середину! Кто не выйдет, пристрелю.
Начинается шевеление, а я иду к сцене, с удивлением рассматривая какой-то непонятный фейерверк. Поднимаюсь по высокой лестнице на платформу и только теперь понимаю, что это такое. Толстый блестящий кабель анакондой вьется по сцене, а на его конец нанизан Сятя. Мой троглодит корчится под электрическими разрядами, испуская вопли боли и страха. Внешне же все выглядит очень красиво – темный сгусток тумана, по которому пробегают яркие разноцветные вспышки, то и дело перерастающие в красочный фейерверк. Стреляю по кабелю, отсекая его от источника питания. Летят искры, слышится треск, но Сятя свободен. Он жалобно стонет и со всех ног несется ко мне, окутывает теплым мягким плащом и шепчет:
– Было боленно… и кусшадь недь…
– Есть кушать, – успокаиваю его. – Теперь у тебя будет очень много еды.
Мы с Сятей спускаемся в зал. Лонг тем временем уже успел уложить всех уцелевших бандитов лицом вниз.
– Ну что, уходим? – спрашиваю.
Лонг с интересом смотрит на темное облако.
– Это и есть твой Сятя?
Киваю и повторяю:
– Уходим?
– Погоди, вначале надо закончить с ними, раз уж начали. – Лонг ногой легонько пинает ближайшего пленника. – Кто тут у вас главный?
– Кеха.
– И где он?
– Вот! – Дрожащая рука указывает на парня с простреленным плечом.
– Ага. – Лонг подходит к нему. – Ну, давай, Кеха, рассказывай.
– О чем? – приподнимает голову тот.
– О торговле наркотиками. Или оружием. В общем, чем вы тут занимаетесь.
– Да пошел ты, – кривится Кеха. – Ты кто такой? Коп? Тогда ты должен зачитать мне права… а-а-а!
Он срывается на крик, потому что нога Лонга тяжело надавливает на его раненое плечо.
– С-сука! – хрипит парень. – Ладно, я скажу!.. Нет никаких наркотиков…
– А что есть?
– Органы.
– Чего? – не понимает Лонг. – Какие органы?
– Ну, всякие… почки там, сердце, кровь, стволовые клетки. Я, короче, не очень разбираюсь…
– А кто разбирается?
– Скальпель. Мы это… короче, собираем бомжей всяких, здесь их полно… и сдаем Скальпелю…
– Кто этот Скальпель?
– Он это… короче… хирург…
– Тетеныжи… – внезапно шепчет Сятя. – В колотильнике.
Я не сразу понимаю его, а потом до меня доходит. Детеныши, в холодильнике. Дети!
– Сятя, где они?!
– Тям.
Троглодит отлипает от меня и «ковыляет» в сторону кухни. Я чувствую, что ему плохо сейчас. Видно, пребывание на кончике кабеля изрядно подорвало его здоровье.
Кухня переоборудована в операционную и сияет прямо-таки стерильной чистотой.
– Тям, – повторяет Сятя, подплывая к запертой на засов двери комнаты-морозильника.
Поспешно распахиваю дверь и суюсь внутрь. К счастью, сам морозильник не работает – внутри довольно тепло. Это первая мысль, которая мелькает в голове. А вторая – убью мерзавцев. Перестреляю всех до единого! Это я о бандитах, разумеется, а не о находящихся в холодильнике детях.
Их двое, близняшек, девочек примерно десяти-одиннадцати лет. Кроме них, в холодильнике еще подросток лет пятнадцати. У него разбито в кровь лицо – видно, пытался сопротивляться. Он прижимает к себе заплаканных детей, а при виде меня заслоняет их собой и сжимает кулаки.
– Я друг, – поспешно говорю. – Не бойтесь, все закончилось.
– Вы из полиции? – недоверчиво спрашивает подросток.
– Не совсем. Как тебя зовут?
– Фрэнк. Фрэнк Горад.
– А я Милли Горад, – говорит одна из девочек, осторожно высовывая мордашку из-за спины брата. – А она Бетти.
– Хорошо, Милли. Я сейчас отвезу вас домой к маме. Вы где живете?
– У нас больше нет дома. Они убили и мать, и деда, а квартиру сожгли, – отвечает Фрэнк, и я ясно вижу в его глазах отчаянные злые слезы.
Растерянно смотрю на детей, не представляя, что с ними делать дальше. Ладно, может, Лонг чего подскажет. Вывожу детей в зал. Лонг смотрит на них и меняется в лице.
– Бомжи, говоришь?! – шипит он Кехе. Тот съеживается под его взглядом и пытается отползти в сторону, но Лонг наступает на него ногой и прикрикивает: – Не дергайся! Когда Скальпель должен прибыть за товаром?
– Сегодня. В девять.
– Утра?
– Да.
Мы с Лонгом одновременно смотрим на часы. Через двадцать минут.
– Фрэнк, – говорю, – отведи пока близняшек в сторонку и посиди там с ними, ладно?
Подросток кивает и уводит девочек в дальний угол за сцену.
– Пароли, предупреждающие знаки для Скальпеля есть? – спрашивает Лонг Кеху.
– Да. За десять минут до прихода Скальпель позвонит мне на коммуникатор.
– Он придет один?
– Да.
– Врешь!
Лонг втыкает ствол бластера Кехе прямо в рану, тот заходится воем.
– Не вру-у-у!
– Он что, повезет детей один? – не верит Лонг.
– Он не станет их увозить, – стонет Кеха. – Он порежет их прямо здесь.
– Там у них операционная оборудована, – подтверждаю я.
– И чего, Скальпель без ассистента работает? – сомневается Лонг.
– Ему Клизма помогает. – Кеха кивает на того молоденького парнишку с раненой ногой, которому я отдал свою аптечку.
– Помогаешь, значит. – Лонг бесцветным взглядом смотрит на Клизму.
– Я… да… я… это… хирургом хочу стать…
– Хирургом… – эхом откликается Лонг. – Ладно. Клизма и Кеха остаетесь здесь, поможете нам встретить Скальпеля. А остальные подъем! Кто не встанет, пристрелю.
– Ты чего задумал? – тихонько спрашиваю я.
– Уведу их отсюда, чтоб не мешали. Запру в холодильнике и включу морозильную установку, надеюсь, она работает. Если после нашего ухода они сумеют освободиться, их счастье, а нет, так туда им и дорога. А ты присмотри за Кехой и Клизмой, ладно?
Лонг возвращается довольно быстро, усаживается напротив Кехи и указывает на его коммуникатор:
– Знаешь, что Скальпелю говорить?
– Что все в порядке.
– Правильно. И учти, если он насторожится и не придет, умрешь ты.
– А если придет? – В голосе Кехи явственно звучит надежда: а вдруг выкручусь? Вдруг откуплюсь?
Лонг молчит.
– А если он придет? – настойчиво переспрашивает Кеха. – Поклянись, что отпустишь меня, иначе…
– А что иначе? – улыбается Лонг. – Я могу прямо сейчас тебя пристрелить, а со Скальпелем Клизма побазарит.
– Все сделаю! – поспешно соглашается парнишка.
– Гнида! – вызверяется на него Кеха и обращается к Лонгу: – Скальпель не станет с ним балакать. Только со мной. Если я не отзовусь, Скальпель не придет, такая договоренность.
Лонг морщится и говорит:
– Ладно. Если Скальпель придет, я не стану тебя убивать.
Тут браслет на руке Кехи начинает вибрировать. Лонг многозначительно поводит бластером: отвечай на вызов. Кеха послушно отзывается, приветствует Скальпеля и говорит, что все приготовлено, как договаривались. Наконец, разговор заканчивается, Кеха прерывает связь и вопросительно смотрит на Лонга. Я тоже, но совсем по другой причине. Я вспоминаю про трупы в коридоре.
– Лонг, а Скальпель не насторожится, увидев всю эту бойню?
– А он не увидит, – возражает Лонг. – Он, скорее всего, через кухню придет, там терраса для мобилей есть, чтобы продукты разгружать. Так, Кеха?
– Ага. Я должен встретить его у входа.
– Ну, так пошли, встретим.
Они уходят, а Клизма заискивающе улыбается мне и пытается рассказать о своем тяжелом детстве, но я советую ему заткнуться и зову Фрэнка.
– Слушай, – говорю, – могу дать адрес вполне приличного приюта. Там, конечно, не сахар, но жить можно…
– Нет, – перебивает он. – Мне уже поздновато в приют, а сестер я туда не пущу. Ничего, выкручусь как-нибудь.
Ага, например, вступит в одну из таких вот банд.
– У меня профессия есть, – словно читает мои мысли Фрэнк. – Я мобили умею ремонтировать. Меня дед научил. Мы с ним мастерскую мечтаем открыть… то есть мечтали…
Его голос срывается. Он с ненавистью смотрит на Клизму.
Я задумываюсь. Надо поговорить с Биллом. Если парень и впрямь неплохой ремонтник, то в нашем клубе для него наверняка найдется работа. Он, правда, несовершеннолетний, но… ладно, что-нибудь придумаем.
В это время появляются Лонг и Кеха, который с трудом тащит на себе безжизненное тело упитанного мужчины в дорогом прикиде.