– Кто это был? – спросил Мошков, профиль которого на фоне яркого утреннего солнца казался черным.
– Один знакомый, – ответила Варя хриплым спросонья голосом.
– Понятно.
Ничего ему не было понятно, и, судя по тону, ему это не нравилось.
– Давай поедем другой дорогой, – сказала Варя, надеясь, что он не станет спрашивать почему.
Этого не произошло.
– Почему? – спросил Мошков.
– Понимаешь, если мы проедем… – Варя достала карту, развернула и, недолго думая, ткнула пальцем в первый попавшийся населенный пункт. – Если мы проедем тут, то тетя Наташа передаст посылку.
– Кому?
– Дедушке.
– Возможно, ты хорошая внучка, – сказал Мошков, недовольно покосившись на нее, – но плохая лгунья. Скажи прямо, почему ты хочешь ехать по другой дороге? Не надо врать. Ты мне не доверяешь?
– Доверяю.
– А вот я тебе, похоже, нет.
– Ты должен. Поверь, так надо.
Мошков проехал не меньше километра, прежде чем процедил сквозь зубы:
– Уговорила. Но мне все это начинает надоедать, учти. Ты что-то темнишь. У меня терпение не бесконечное.
– Я понимаю, – пробормотала Варя.
– Все же я объясню еще раз, – медленно произнес Мошков. – Чтобы больше не возникало недоразумений. Я стараюсь верить тебе, Варя. Изо всех сил. Но мне не нравится, когда мною манипулируют. То, что я тебя выручаю, не означает, что я простофиля, который принимает все за чистую монету.
– Я знаю, Володя.
– Дай мне карту. – Мошков долго смотрел в нее, что-то прикидывая, потом решил: – Километров через двадцать свернем на проселок. Срежем путь. В объезд далековато получится, а я один за рулем остался.
– Спасибо, Володя, – тихо сказала Варя.
– Не ошибись только, – предупредил Мошков.
– Постараюсь. Есть хочешь?
– На проселке пожуем. Там тряско. Захочется передохнуть.
На этом беседа оборвалась. Им стало не о чем говорить.
А в идущем следом «ниссане» Ильин и Баширов разговаривали как раз очень оживленно.
– Он хотел вас наколоть, этот ваш Порохов, – бурчал Баширов, изредка ударяя ладонью по рулю. – Если бы я не спохватился, мы бы сейчас торчали там, как последние придурки.
– С ним что-то приключилось, – защищался Ильин. – Он не позвонил и на звонки не отвечает.
– Потому и не позвонил, что сам все заграбастать решил.
– Тогда куда он делся? Мы одни за фурой едем.
– Хм… – Баширов поскреб подбородок, успевший покрыться редкой щетиной. – Задачка.
– Ладно, не будем ломать головы понапрасну, – рассудил Ильин. – Нам так даже лучше. Сами камни возьмем.
– А если это туфта?
– Что?
– Если никаких алмазов нет? Тогда что?
Помрачнев, Ильин несколько минут обдумывал услышанное. Потом вздохнул:
– Скоро узнаем.
Его энтузиазм угас. Настроение было совсем не то, что накануне, когда они с лейтенантом готовились ко сну.
Как только стемнело и над черной кромкой леса всплыла луна, сделалось зябко, словно именно от нее повеяло холодом. Баширов поднял воротник и заявил, что неплохо бы согреться. Покосившись на него, Ильин сказал:
– После дела выпьем. Сегодня нельзя.
– Кто о спиртном говорит? – занервничал Баширов. – Костер бы развести.
– Нельзя.
– Почему?
– Тогда, – пояснил Ильин, – будет легко определить наше местонахождение.
– Да кому мы нужны! – попытался спорить Баширов. – У меня охотничьи колбаски есть, поджарили бы на огне.
– Нет. Глупо торчать на свету. Кто-нибудь может подкрасться в темноте и перещелкать нас, как куропаток.
– Вы о ком, товарищ майор? Никто не станет к нам подкрадываться.
– Ты так полагаешь, лейтенант? – Ильин снисходительно усмехнулся. – Надо быть готовым к тому, что враг способен сделать, а не к тому, что он, по-твоему, сделает.
– Это кто же такое выдумал? – желчно осведомился Баширов, которому не понравилась идея провести ночь без костра.
– Клаузевиц, – ответил Ильин. – Тебе приходилось читать Карла фон Клаузевица?
– Кого-кого?
– Клаузевица. Был такой прусский офицер. Он книгу «О войне» написал. Так вот, в ней Клаузевиц говорит, что готовиться нужно не к тому, что, по-твоему, может сделать враг. А к тому, что враг способен сделать. Улавливаешь разницу?
– Что русскому хорошо, то немцу смерть, – мстительно произнес Баширов.
Из вредности он пощелкал зажигалкой, спалил пару сухих листьев, но настоящий огонь разводить не отважился. Удовлетворенно усмехнувшись, Ильин удалился по своим делам в темноту. Возвратился он к заскучавшему Баширову совершенно беззвучно.
– Ты как тень отца Гамлета, – буркнул тот.
– Да, был такой принц датский, – сказал Ильин. – И что ты о нем знаешь? – Убедившись, что лейтенанту сказать нечего, он принялся делиться познаниями. – Его отца убили. Он превратился в призрак и стал являться сыну, то есть Гамлету.
– Зачем?
– Предупреждал его об опасности.
– Удобно, – оценил Баширов и поднял глаза к звездам. – Я бы тоже не отказался, чтобы меня кто-то предупреждал об опасности.
– Ну, нам опасность не грозит, – усмехнулся Ильин.
– А как же Карл фон Клаузевиц?
Лицо майора скрывала темнота, но по голосу можно было угадать, что он улыбается.
– Он в Германии жил, – сказал он, пожимая плечами. – У нас тут все иначе. Разводи костер. Попробуем твоих колбасок. И по сто грамм выпьем.
Увидев фляжку, заманчиво поблескивающую в руке начальника, Баширов обиженно спросил:
– Зачем вы все это затеяли, товарищ майор? Это нельзя, то нельзя…
– Проверял тебя, – признался Ильин. – Как поведешь себя, если тебя разозлить? Мы ведь тут одни, без свидетелей. А завтра сокровища делить.
– Думаете, я на подлянку способен?
– Уже не думаю. Экзамен ты выдержал. Так что тащи хворост. Пировать будем.
Сытно поужинав и угостившись хорошим коньяком, два офицера полиции поболтали о женщинах, футболе, политике и сблизились так, словно были друзьями, старшим и младшим.
Утром, догоняя грузовик с драгоценностями, они были уверены друг в друге. Ильин знал, что Баширов его не подведет, точно так же Баширов полностью полагался на своего начальника. Они даже решили, что, разбогатев, совместно начнут какой-нибудь бизнес.
– Можно нутрий разводить, – рассуждал Ильин. – Или даже страусов. Короче, экзотику какую-нибудь. Чтобы, значит, пресечь конкуренцию. В корне.
– Я бы лучше ресторан открыл, – скромно возразил Баширов.
– Одно другому не помеха, лейтенант. Представь себе ресторан, в котором страусиные яйца… вот такенные, – показал Ильин, – и мясо. Публика туда валом попрет.
– Можно назвать «Мир страусов». Или даже «Страусиная вселенная».
Баширов ожидал, что его размах будет оценен по достоинству, однако Ильин оборвал его резким: «Ш-ш!»
– Тормози! – скомандовал он, когда лейтенант выбросил из головы страусов с их яйцами. – Фура ход замедлила. Они сейчас остановятся. Не будем раньше времени светиться. Пусть выйдут сперва, голубчики.
– Если отлить, то это ненадолго, – предупредил Баширов.
– Думаю, не только отлить… Позавтракать ребяткам пора. Это они очень вовремя надумали. Место подходящее. Тут мы их и прищучим.
Выбравшись из «ниссана», полицейские осмотрелись. Дорога пролегала через кукурузные поля, недвижимые и молчаливые. Пыль, поднятая колесами «вольво», уносилась ветром, признаков других машин не было.
Оттуда, где стояли Ильин и Баширов, был виден только верх фургона, все остальное заслоняли зеленые заросли.
– За мной! – скомандовал Ильин. – Надеюсь, лейтенант, ты не табельное оружие на дело взял?
– Обижаете, товарищ майор, – откликнулся Баширов, пробираясь следом. – Какой дебил станет табельный ствол светить?!
– Бывают такие, лейтенант, бывают. Уж поверь моему опыту. Один участковый, помню, старушку из-за квартиры кокнул. И что ты думаешь? Удостоверение свое в квартире забыл, которое ей предъявил при входе. Повязали, конечно.
– Много дали?
– Шутишь?! – удивился Ильин. – Кто ж его на поругание отдаст? А честь мундира? А «наша служба и опасна и трудна…»?
– «И на первый взгляд как будто не видна…» – автоматически закончил Баширов.
Полицейские, двигаясь вдоль края поля, добрались до нераспаханного пригорка, откуда их взорам открылся весь грузовик, от пыльных колес до белой крыши. На борту красовался красно-синий логотип «Автопробега». Водителей и их спутницы видно не было.
– За фурой устроились, – решил Ильин. – Едят.
– Или что еще! – хохотнул Баширов. – О чем не говорят, чему не учат в школе.
– Порнухи в интернете насмотрелся, лейтенант? Откуда у тебя, молодого и красивого, такие мысли похабные берутся?
– Шучу я, шучу, товарищ майор.
– Не нравятся мне такие шуточки, – проворчал Ильин, пригнувшись, как бегун на старте. – Ты не шалтай-болтай какой-нибудь, прости господи, ты страж закона.
– Исправлюсь, – пообещал Баширов.
Перебежками они добрались до фургона, обогнули его и выглянули, а в следующую секунду с пистолетами наизготовку выскочили из укрытия, выкрикивая:
– Мордами в землю! Руки на голову! Не двигаться! Не смотреть, падлы.
Мошков и Варя, подвергшиеся нападению, подчинились беспрекословно. Падая на траву, Варя задела электрический чайник и зашипела, когда кипяток обжег ногу. Мошков глухо спросил из-под локтя:
– Что вам нужно?
– Сейчас узнаешь, – пообещал Ильин, жуя ветчину, прихваченную с импровизированной скатерти-самобранки. – Где третий?
– Вы моего напарника имеете в виду? Коротаева?
– Ну не папу же римского, – сказал Баширов, готовясь пнуть пленника под ребра.
Ильин, не переставая жевать, напряженно всматривался в просветы между стеблями кукурузы.
– Удрал он, – сообщил Мошков.
– Как удрал? – не поверил Баширов. – Куда?
– Куда – не знаем, – вмешалась Варя. – А удрал очень просто: пригрозил мне ножичком – и тю-тю.
Ильину показалось, что в воздухе стало слишком мало кислорода, чтобы свободно дышать.
– Вздумаешь врать, пристрелю! – пообещал он, склонившись над Варей. – Я точно знаю, что ты везла. И я приехал за этим. Говори, где спрятаны алмазы, и будешь жить. В противном случае изуродую, как бог черепаху, вытащу правду, а потом прикончу.