— Ты нам зубы не заговаривай! Наливай!
У американцев оказалась всего одна пол-литровая бутылка.
— При такой закуси меньше трех поллитровок ставить — грех! — убежденно прошептала Эмилия на ухо Влекомову. Он вытащил из холодильника еще одну.
Крупнейшие экземпляры Homo sapiens участия в распитии не принимали. Кирилл был за рулем, Мэт — с заскоком. Оксана отрабатывала долю мужа. Лидировала Эмилия.
Когда российским уроженцам удалось прикончить половину второй бутылки, Мэт вернулся к больной теме:
— Дядя Женя! Если есть текст послания, почему вы не предоставляете его ученым?
— Я его предоставил! Еще до расшифровки. А потом и расшифровку! — ответил Влекомов.
— Я имею в виду оригинал! — Мэт не сводил с него глаз. — Его никто не видел, кроме вас. Поэтому подозревают фальсификацию. А оригинал вы не показываете! Почему?
Влекомов помолчал.
— Знаешь, Матвей, — тихо сказал он наконец, — у меня такое ощущение, что, если я его отдам, могут произойти большие неприятности.
— Но прежде всего они угрожают вам! — воскликнул Мэт. — Вас поливают грязью, обвиняют в нечистоплотной игре, угрожают!
— Мы все здесь к угрозам и оскорблениям привыкли, — вздохнул Влекомов. — Я имею в виду общество. Но, Мэт, я не хотел бы, чтобы ты присоединился к хору моих ругателей…
— Что вы! — поднял руки Мэт. — Но если вы хотите, чтобы вам хорошо заплатили, наше НАСА, в котором я работаю, изыщет средства, я думаю.
— Вот как? — отреагировал Влекомов. — Что же тогда скажет наше НАСА?
— Что у него нет денег! — подсказал Кирюша.
— А я их не прошу! — отрезал Влекомов. — Я тебе, Мэт, покажу оригинал, но при одном условии!
— Каком? — подвинулся вперед Мэт.
— Сначала выпей рюмку водки! — безапелляционным тоном заявил Влекомов. — Первую в твоей жизни!
— Он его отравит медленнодействующим ядом, потом покажет Послание, а потом Фэдич умрет — и свидетелей нет! — воскликнул капитан Дангли в Западном полушарии, в штаб-квартире ЦРУ в Лэнгли. — Он кэгэбист! — И Дангли нажал кнопку экстренной связи.
Он не смог сдержать волнения при докладе. Шеф недолго помолчал, потом промямлил, будто разговаривая сам с собой:
— Спасибо, это ценные сведения. Значит, он хранит оригинал у себя на даче, а не в банке, как утверждал публично! О'кей! — И отключил связь.
Мэт, признаться, едва не заподозрил нечто подобное, но когда Влекомов налил две рюмки из початой бутылки, Мэту стало стыдно. Он чокнулся с дядей Женей и единым духом опрокинул водку себе в рот.
Влекомов с блаженной улыбкой проследил за действиями Мэтью и, счастливый, будто миссионер, обративший в христианскую веру племя язычников, закрепил достигнутое привычным способом — повторением.
После чего прошел в комнату и открыл шкаф. Там внизу стояли в два ряда пустые банки с завинчивающимися крышками. Влекомов изъял одну и, икнув, понес на веранду.
Глаза его заметили по пути мобильник, лежавший на прикроватном столике.
— Нет! — сказал он себе. — Не годится так! Надо его включить. А то вон что получается: родня из-за океана прилетела, а дозвониться не смогла. — Влекомов прихватил со столика мобильник и включил его.
— Во, гляди! — обратился он к Мэту, развалившемуся в кресле, которое полагало, что, подвергаясь в молодости многократно насилию, иногда и групповому, на старости лет заслужило дачный покой, и потому недовольно покряхтывало.
Влекомов открыл банку с этикеткой «Томаты маринованные» и извлек кассету.
— А как же банк? — пробормотал Мэтью.
— Э, старая русская шутка — «в банке»! — объяснил Влекомов Мэту, сраженному быстротечным отупением. — А можно сказать и «в баньке» — тоже никто не поймет!
— Я уже не понял! — заверил его Мэт.
— Так вот, смотри! Это кассета! Отвинчиваем крышку, вытряхиваем содержимое — вот тебе и Послание! — Влекомов развернул ленту. — Видал? Можешь сфотографировать! Не можешь? Давай я тебя с ней сфотографирую!
Влекомов надел ленту Мэтью через плечо, как чемпионскую, взял его цифровой фотоаппарат и щелкнул пару раз.
— А ты говорил: фальсификация! — укорил он Мэта. — Ты меня не уважаешь!
— Нет, уважаю! — возмутился Мэтью.
— Не верю! — скорбно сказал Влекомов, складывая ленту. — Ты поверил гнусным домыслам обо мне!
— Прости меня, анкл Джин! — смиренно произнес Мэтью. — Да! Но я не до конца разуверился в тебе! — воскликнул он. — А это не может быть шуткой, подделкой? — тут же спросил он.
— Не знаю! — честно ответил Влекомов. — Только не моей!
— Я верю! — пылко произнес Мэт. — Не веришь? Давай еще по одной! Водка хорошо прочищает мозги!
— Даже до американцев начинает кое-что доходить! — отметил Влекомов.
— А где моя жена? — спохватился Мэт.
— Эмилия знакомит ее со своей усадьбой! — успокоил его Влекомов.
Он наполнил рюмки и принял торжественную позу. Не хватило какой-то пары секунд — раздалась мелодия мобильника.
— Я так и знал! — мрачно произнес Влекомов, поднеся трубку к уху.
8
— А вот и не знал! — раздался в ухе знакомый голос. — И не мог знать! Я сам не знал!
Тут-то Влекомов и сообразил, кому принадлежит голос, — генеральному директору «Фотона».
Тон, никогда не изменявший настроению Засильева, свидетельствовал сейчас о хорошем расположении его духа.
— Ты где? На даче? — продолжал директор. — А о тебе вспомнили! И ни за что не догадаешься кто!
— Точно! — согласился Влекомов. — О такой малости кто вспоминает!
— Ишь ты, поскромнел как! — иронически отозвался директор. — Международной общественности мозги пудрить — никакой скромности нет! А перед товарищами по работе — сама скромность. Так вот, вспомнили о тебе наши старые клиенты из Нанкинского института электронных приборов. Наши, так сказать, побратимы. Работенку по измериловке срочную подкидывают и настаивают, чтобы ею занимался товарищ Влекомов! Уж ты не откажи им, будь другом!
Влекомов молча слушал. Похоже, директорское настроение было выше среднего. Контракт хороший или отобедали прилично?
— Ну, чего молчишь? — прервал его размышления Засильев. — В сомнении или в изумлении?
— В ожидании такого же красочного изложения сути дела, как и прозвучавшей интродукции, — ответствовал Влекомов.
— Ах, суть? Суть не по телефону! — В голосе директора зазвучали ехидные нотки. — Приезжай — и ставлю сотню против рубля, что при твоей натуре бабника техническая суть контракта и его цена тебя уже волновать не будут!
— Кто из нас больший бабник — это бабушка надвое сказала! — возразил Влекомов.
— Не понял! Ну ладно, когда прикатишь? Китайские товарищи ждут сегодня! — посерьезнел Засильев.
— Только на сегодняшний вечер! — согласился Влекомов и поставил точку в разговоре нажатием кнопки.
Официальный статус консультанта при НИИ позволял ему являться туда по мере выдачи получки или в экстренных случаях. Кажется, такой случай наступил.
— Слушай, Мэт, — обратился он к Фэдичу, все еще оккупировавшему кресло, как подмятый Багдад. — Я с Кирюхой быстро смотаюсь в Питер, а вы с Оксаной ночуйте у меня. Я завтра днем вернусь. А за вами пока Эмилия поухаживает.
— О'кей! — кивнул Фэдич. — Я еще обследую место падения аппарата!
— Ну и ладушки! — обрадовался Влекомов. — Кирюха, ты где? — заорал он, выйдя на крыльцо.
— Здесь! Чего надо? — послышался протяжный голос сыночка.
— В город мне срочно надо! Подкинешь?
— У! — скривился сыночек, выходя с Эмильиного участка. — Я у тебя отдохнуть хотел.
— Движение — лучший отдых, особенно если тебя движут лошадиные силы! — подбодрил его Влекомов. — Извини, очень нужно, а электричка только через два часа!
— Куда несешься ты, папусь, дай ответ! — пробурчал Кирилл, направляясь к машине.
Едва ополоснувшись и переодевшись, Влекомов предстал пред очи начальства и группы скорбящих в его ожидании товарищей из Китая. Предстал и стал. Как соляной столб.
Зажмурился несколько раз — не помогло. Она не исчезала. Значит, не видение.
Последовало представление. Влекомов никого не запомнил ни по имени, ни в лицо.
Известно, они на лицо все одинаковые.
И вот она! Хо Чу! — услышал он.
— И я! — встрепенулся Влекомов.
— Ия — это женское имя? Нам так объясняли, — по-русски сказала она почти без акцента.
— Влекомов он! — вмешался Засильев. — Имя — Евгений, уменьшительное — Женя.
— Почему Жена? Почему не Муж? — удивилась красавица.
— У него жены нет, все они разбежались. Поэтому называют так: Женя, чтобы привлечь отсутствующую половину, — продолжал солировать директор. — Народное поверье такое: назови человека тем, чего ему недостает, — и он это получит!
— А если ума недостает? — склонила головку набок красавица Хо.
— Это действительно тяжелый случай, — согласился Засильев. — Но иногда помогает.
— У нас есть поговорка: если человека называть свиньей, он в конце концов захрюкает! — обрел наконец дар речи Влекомов. — Мое имя имеет другое происхождение: величественное — от слова «гений» и обыденно-научное — от слова «ген».
— Вы — не обыденный! — воскликнула красавица Хо.
Влекомов посмотрел на нее с подозрением: иронизирует?
Но долго смотреть на Хо безнаказанно еще никому не удавалось. Смельчак сникал на глазах, ножки его слабели, дыхание прерывалось.
А что еще делать органам чувств, если прелести Хо Чу были сказочны: и красивое лицо с большими раскосыми глазами и изящным носиком, и стройная фигурка со стройными ножками, и легкая улыбка на полных губах, и женственность движений, и вибрирующий голос. Да что толку перечислять, если майор Лу Бянь уже сказал: на нее и мумия египетская отреагирует. А Влекомов все-таки еще не был мумией. У него мыслишки, случалось, шевелились и кое-что еще изредка.
А потому он вздрогнул и выпрямил согбенную к концу дня спину. Хо Чу поощрила его улыбкой. С этого момента Влекомов, как и сотни прочих представителей слабого мужеского пола, стал практически зомби.