— Был в городе, уехал на дачу! — доложил не мешкая Шепталов. Выдержка и прекрасная память обещали ему славную карьеру в органах. — И еще один нюанс: приехавший из Америки муж его племянницы — помощник прибывающего директора НАСА по связям с общественностью Мэтью Фэдич! — вкрадчиво сообщил Шепталов.
— Что ж ты молчал! — возмутился генерал. — Это самый главный фактор!
— Так точно! — с готовностью согласился Шепталов.
— Пусть его немедленно вызывают в город! Немедленно! — распорядился генерал. — И чтобы был под постоянным контролем! Пошлите наших людей на эту самую дачу! Обеспечьте скрытное сопровождение!
— Есть! — четко ответил подполковник Шепталов, одним только тоном вселяя уверенность в неукоснительном исполнении приказа.
Через полчаса «Волга» с тремя сотрудниками, включая водителя, отчалила от здания Большого дома.
Директор НАСА Стив Олдридж собирался в Санкт-Петербург. Правительство США выделило для делегации ООН специальный самолет, «Боинг-747». Рейс Нью-Йорк — Санкт-Петербург с одной промежуточной посадкой, намечавшейся в Париже, — для дозаправки и приема на борт французских и английских членов делегации. Однако за два дня до рейса был назначен новый аэропорт промежуточной посадки — Хитроу, Лондон.
Потрафили верным друзьям британцам, дали легкий щелчок французам за вечное оппонирование Штатам. Французы заартачились и полетели в Петербург отдельно, прямым рейсом из Орли.
Стив Олдридж не огорчился — все равно он их возглавит, не в Лондоне, так в Петербурге.
— Что, Рейнджер, — обратился Стив к своему верному кобелю, — едешь со мной на свою историческую родину? Там где-то твои родственники бегают по помойкам и не знают даже запаха «Педигри».
Рейнджер вильнул хвостом и обожающим взглядом уставился на Стива. Стив любил молчаливых, если можно так выразиться, собеседников и часто, за отсутствием таковых среди людей, разговаривал с псом.
— Ты уже старый, — погладил его по загривку Стив. — Ты не помнишь, как щенком тебя увезли из покинутой Богом России в благословенные Штаты! А это, скажу тебе, должна быть изрядная морока. Твой хозяин, профессор космической биологии Лютнев, рассказывал, как раздаривал знакомым щенков от помета своей суки-овчарки, скрещенной с ротвейлером. В помете был еще один кобелек, но ему не повезло: он остался в России, и его судьба, думаю, незавидна. А тебя взяли, чтобы мама не страдала.
Профессора мы устроили в Америке по специальности, маму он оставил себе, а тебя подарил мне. Ты мне сразу понравился: лобастенький, глаза умные.
Мамы твоей уже нет, и профессор лет пять назад взял и помер. Подпортил статистику продолжительности жизни в Соединенных Штатах. Лично я считаю, статистику эту надо вести раздельно — для коренных жителей и иммигрантов. Иммигранты портят здоровье на родине, а статистику — в Америке! Вот ты ее не испортишь, не подведешь меня! Так?
Рейнджер опять завилял хвостом. Стив еще раз потрепал пса, внимательно осмотрел сложенные в чемодан вещи и перелистал собранные в отдельной папке бумаги. Помощники и секретарь — персонал вышколенный, но убедиться собственными глазами всегда полезно.
Да, а Мэт Фэдич! Надо же с ним связаться, он сейчас именно в Петербурге. Адмирал Рон Тейлор, шеф ЦРУ, вчера сообщил, что никакой ценной информации датчики, которыми его люди нашпиговали Фэдича и его русскую жену, пока не поставили. Но ведь должен Мэт, хотя бы из любопытства, выяснить что-то стоящее у своего родственничка! Надо с ним успеть переговорить до церемонии.
Мелодия сотового телефона оторвала Стива от размышлений. Ну, кто еще из твердолобых утверждает, что нет телепатической связи?! Есть! Вот она! Звонит не кто-нибудь, а Мэт Фэдич!
— Хэллоу, Мэт! Как проходит твой экстравагантный отпуск? Как поживают русские медведи? Ты наверняка оторван от информации из цивилизованного мира? Так вот, через пару дней я буду в городе Санкт-Петербурге и, извини меня, помешаю твоему отпуску. Ты мне будешь нужен!
— Потому, Стив, я и звоню! — прозвучал отчетливо голос Мэта. — Узнал, что передача аппарата будет происходить здесь, в Петербурге, и подумал, могу понадобиться вам. Меня не вписали в список приглашенных на церемонию?
— Не вписали, так впишут! О'кей, Мэт! Давай встретимся в отеле «Европа» послезавтра, ориентировочно часов в одиннадцать по местному времени. Я остановлюсь там, позвони!
Как твоя супруга? Как твой дядюшка? Все в порядке?
— Да, сэр, — неуверенно произнес Фэдич. — Благодарю! Мы с женой как раз у него в гостях в загородном доме.
— Ну что ж! Тогда до встречи! Прихвати его с собой на церемонию. Не уверен, что русские догадаются это сделать сами.
— Хорошо, сэр. До встречи в Петербурге!
Мэтью отключился и почувствовал неудовлетворенность разговором. Наверное, следовало сообщить Стиву о явном интересе чеченских «партизан» к аппарату. У самих возник этот интерес или был инициирован кем-то извне — неизвестно. Дело, однако, движется к логическому и успешному для Америки завершению. Все точки скоро будут расставлены. Да, но где же дядя Женя? Уже утро. Езды из города часа два — два с половиной. Задерживается.
Влекомов включил правый сигнал и притормозил на обочине. Они с Хо Чу ехали молча. Влекомов признал истинную причину интереса Хо к нему, о которой втайне подозревал.
Не случайно, не в порыве постсексуальной нежности она поехала с ним. Но хорошо, что поехала. Это ж не женщина — это целое охранное агентство! Это группы спецназа от «Альфы» до «Омеги»! Интерес такой женщины к тебе опасен.
Почти то же самое думал Кирюша в реквизированном чеченском «фольксвагене», но с более личным уклоном.
«Попробуй жениться на такой! — размышлял он. — На нее не только голоса не повысишь — не пикнешь! А если пикнешь — то один раз, последний! Какая жалость! Ведь такая женщина! Красивое нежное лицо, стройная, ножки, о, ножки!
А что она ими вытворяла! Нет, не только у березы, а когда этого верзилу отделывала.
Это уже не ножки были, а бейсбольные биты! Но верзила скорее не от боли, а от шока сознание потерял.
С такой дело иметь — как с гранатой играть!» — пришел к выводу Кирюша.
Но тут же непоследовательно подумал: «Везет папочке! Таких переводчиц к нему приставляют! Интересно, что она сейчас ему переводит? Как она ночью оказалась с ним?»
Ревность, ползучая змея, поползла по кровеносным сосудам Кирюши.
«Ну зараза! Ну падла! — костерил он мысленно Хо Чу. — Нет, не может быть! У папочки не те годы. У них чисто деловые отношения! Ага, среди ночи потребовалось обсудить параметры этих… приборов ночного видения!»
Из-за этих сомнений и раздумий о судьбах папы, Хо и своей Кирюша едва не проехал мимо собственной остановившейся «восьмерки».
— Вот что, — сказал Влекомов подошедшему сыночку, — вытри рулевое, чтоб не было твоих отпечатков. Пальчики этих джигитов в других местах не уничтожай! В бардачок лазил? Приемник включал?
— Не успел! — мрачно поглядывая на Хо Чу, ответил сынок. — Мы всего пару километров отъехали!
— Вот и хорошо! А ключи тоже протри и выкинь! — добавил Влекомов.
— Его все равно угонят или разграбят, — огорчился Кирюша. — Даже запертый и на сигнализации.
— Это уж не наша забота! — отозвался Влекомов. — Наша — чтобы тебя с джигитами не перепутали! Давай-ка снимем номера и закинем их в багажник. Подозрения скорее возникнут. Глядишь, милиция и спроворит!
— Что значит «спроворит»? — неожиданно спросила Хо Чу. — Оно от слова «вор»? Милиция поймает вора?
— Как бы не так! — возразил Влекомов. — Это я о милиции. А слово «проворный», наверное, от слова «вор», ты права! Означает — ловкий, шустрый, понимаешь?
Проделав намеченные процедуры, троица уселась в Кирюшину «восьмерку». Он и рулил.
Влекомов и Хо расположились на заднем сидении. Из-за этого Кирюша огорчился и замкнулся. Ему хотелось присутствия Хо рядом.
— Задавай свои вопросы! — обратился Влекомов к Хо.
— Какие? — удивленно спросила она, поскольку его предложение чуть-чуть опередило ее собственные намерения.
— Не по контракту же ты собиралась со мной беседовать! — усмехнулся Влекомов. — Тебя ведь космический аппарат интересует. Кое-что я тебе уже рассказал. Свои вопросы ты задать не успела. Я тебе сказал, расшифровкой занимался Кирилл с приятелями. Можешь с ним поговорить.
Щеки Кирилла, прислушивавшегося к разговору, слегка порозовели.
— Лично у меня остаются некоторые сомнения в происхождении аппарата. Надеюсь, изучение его комиссией ООН раскроет тайну.
Хо заглянула в свою сумочку. Вторично. Впервые, заметил Влекомов, она сделала это в начале разговора.
— Китайского производства? — спросил он. — Американского? Или японского? — Их взгляды встретились.
А Влекомов просто вспомнил, как поначалу удивлялся проницательности китайских коллег в Нанкине. Их вопросы днем как-то очень соответствовали тематике вечерних деловых бесед группы Влекомова накануне. Он возникавшие подозрения поначалу отгонял — какой глубокий смысл записывать, потом прослушивать все эти не всегда трезвые беседы? Государственных секретов не услышишь, но пособие по ненормативной лексике составить можно.
Накануне отъезда из Нанкина бригада двинулась по магазинам. Влекомов уже запасся сувенирами и подарками, теперь хотелось купить себе тонкие кожаные перчатки. Почему-то их в Питере не нашел, а в Китае, похоже, все есть. Ан нет! Не нашлось.
Вернулся в гостиницу и излил свою горечь и удивление сокамернику Петровичу.
Вечером хозяева давали прощальный банкет. Пришли в ресторанчик, переводчик отзывает Влекомова в сторонку. Подходит главный инженер Нанкинского института и сообщает:
— Мы хотим преподнести вам небольшой подарок за сдачу всего оборудования без замечаний!
И вручает длинную плоскую коробочку. В гостинице Влекомов раскрыл ее — там лежат искомые перчатки, причем точно по размеру.
Значит, прослушка все же была — и небесполезная! Чудес-то на свете не бывает.
Разве что падение космического аппарата на участок.