Наутро все друг на друга дулись. Алекс наорал на Николу, решив, что раз химеры нет – это алхимик утащил ее из лазарета в лабораторию. Кай демонстративно не разговаривала с Гикки, а тот страшно бесился из-за того, что кто-то положил ему на одеяло маленького вонючего кадавра с огромными ушами. Пока разбирались с кадавром, Волец ни от кого не дождался помощи, в одиночку взвалил на себя мешок с системой перегонных кубов для лаборатории и потянул спину. Мхит в голос ругался на нерадивых закупщиков, потому что в недавно купленной крупе нашлись мелкие черные жучки. В суматохе кто-то наступил на хвост Борсаю, тот уселся посреди шатра и завел воющие рулады. На просьбу прекратить «это непотребство» Штефан картинно пожимал плечами и отвечал: «А что я могу поделать?» Левич зачем-то пришел в лабораторию, но, не пробыв там и двух минут, выскочил наружу и ушел, бросив через плечо: «Развели дурдом!» Радован щеголял свежеобугленной бровью. И посреди всего этого балагана Марко чувствовал себя несказанно, абсолютно счастливым. Впервые за последние несколько ночей он не переживал за Тию.
В итоге, когда Штефан все-таки утихомирил Борсая, Мхит пожарил гигантскую яичницу на сорок желтков, а Алекс забрал Волеца в лазарет, в шатре настали мир и тишина, прерываемая звуками громкого чавканья и хруста.
Люди уплетали яичницу с черным хлебом на пивной закваске, а химеры взапуски жевали скорлупу, полезную для костей и зубов. Правда, Марко не был уверен в том, что скелеты химер состоят именно из кальция… в любом случае еда Тие нравилась, и это главное. Когда химера ест сама и с удовольствием, это уже прогресс.
После завтрака Марко отправился в лабораторию узнать, как там дела с защитным щитом для химер.
– Никак, – отрезал Никола. – Нужен второй контур, а Радован где-то гуляет.
– Я могу помочь, – заикнулся было Марко, но алхимик воспринял предложение помощи как издевательство.
– Можешь-можешь. Ты мне уже один раз помог. Спасибо, больше не надо.
В ответ на это Тия весело фыркнула. Мол, помню-помню. Было весело.
– Весело, – поддакнул ей Никола. – Но повторять не будем.
Марко почувствовал укол ревности. Никола общался с Тией как с человеком и, казалось, понимал все, что она хочет сказать. Как будто это он был ее хозяином. Сначала такое отношение радовало, но сейчас все больше и больше раздражало Марко. Казалось, что Никола подлизывается. Или пытается усыпить подозрения на свой счет.
Тут Марко стало противно. Он представил, что кто-то – предположим, алхимик, – сначала доводит Тию до бессознательного состояния, а потом лицемерно делает вид, что заботится о ней, жалеет, может, даже вкусности приносит и одеялком накрывает… Кем надо быть, чтобы так поступать?
«А кем надо быть, чтобы подозревать в подобном?» – прошептал внутренний голос.
– Тогда я пошел, – грустно сказал Марко и зачем-то добавил: – Хотя мне казалось, что мы друзья.
– Это здесь при чем? – возмутился Никола. – Дружба дружбой, а работа работой. Марко, поверь, я хорошо к тебе отношусь, но еще пара незапланированных реакций, и я стану очень сильно злиться. Поверь, тебе не хочется довести до этого.
– Не хочется, – пожал плечами Марко и вышел из лаборатории. Общаться с приятелями после вчерашнего не хотелось, Штефан куда-то запропал, а тратить время на разглядывание фотографий или разбор хлама казалось глупым. С того самого момента, когда Тия пришла в себя, Марко почувствовал прилив энергии, которой теперь надлежало правильно распорядиться. Как минимум выйти наружу.
Снаружи было пасмурно и собирался дождь. От влажного воздуха перья разбухли, и Тия стала похожа на пушистый мячик. Поначалу пыталась привести шкуру в порядок, но стоило прилизать в одном месте, как начинало топорщиться в другом.
В городке почти никого не было. Только вдали, на краю площади, маячила знакомая фигура. Да ведь это Руперт! Марко чуть не подскочил от радости и быстро зашагал к нему. Правда, по дороге энтузиазм его чуть поугас.
Первым желанием было похвастаться. Сказать, что связь между химерой и хозяином существует. Сам проверил! Работает!
С другой стороны, стоит ли рассказывать о таких сокровенных вещах, о которых не проболтался ни единой душе, постороннему человеку? Пусть даже он помог тебе несколько раз. Может, это он так бдительность твою успокаивал. Кто знает?
В итоге Марко в очередной раз за сегодняшний день – и, наверное, в сотый за последнюю неделю – укорил себя за подозрительность. С каждым разом возвращаться к нормальному состоянию было все проще, но что-то при этом неуловимо терялось. То ли былой задор, то ли искренняя доверчивость. С одной стороны – вроде хорошо быть всегда осторожным и рассудительным, а с другой – как же все-таки это тяжело и скучно.
– Я смотрю, на тебе прям лица нет, – сказал Руперт, приветствуя Марко поднятой ладонью. – Ты как будто бы одновременно радуешься и боишься. Неужто я вызываю такие противоречивые эмоции?
– Нет, это то, что я хочу рассказать, – спрятался Марко за полуправду. – У Тии случилось несчастье сразу после гонки. Ей было очень плохо, так что пришлось несколько дней провести в лазарете. Переживать не стоит, сейчас вроде все нормально, но вот за это время у нас случился тот самый ментальный контакт, о которым ты говорил. Мысленная связь.
– Выф! – подтвердила Тия.
– И ты теперь боишься, что стал не таким, как все? – хохотнул Руперт. – Ну, я же тебе говорил, что это совершенно нормальная ситуация. У многих такое происходит в той или иной степени. Если хочешь, чтобы я выставил диагноз «нормальности», то лучше расскажи подробней.
Марко, волнуясь и периодически сбиваясь на междометия, рассказал, что именно произошло. В детали того, что показывала Тия, не вдавался и даже на всякий случай добавил про «туманность образов», «не всегда понятно, что именно» и «ну я, может, просто не привык смотреть глазами химеры или у нее зрение совсем иначе устроено».
– Про зрение – это ерунда, – отмахнулся Руперт, доставая свой блокнот и делая несколько записей. – Химера видит иначе, но при ментальной связи твой разум интерпретирует образы так, как если бы ты сам смотрел на то, что происходит. Должно быть, у вас просто еще не налажен этот канал. Ну, или химера слишком слаба, чтобы до тебя достучаться. С расстоянием связь становится хуже.
Марко кивал, а сам тем временем прикидывал расстояние от шатра до Новосиберии. И одновременно с этим вспоминал, какой четкий был сигнал. Он ведь видел лазарет вполне отчетливо. И Николу, который в тот момент заходил к Тии. Не отлажена связь? Сигнал уменьшается? Ха! Интересно, что бы сказал Руперт, если бы об этом услышал.
«Но он, естественно, не услышит, – подумал Марко. – Во всяком случае, не сегодня».
– Что, испугался, когда это все началось? – подмигнул Руперт. – Судя по тому, что говорили другие, поначалу происходит дезориентация. Не можешь понять, где ты сам смотришь, а где взгляд химеры.
– Все так, – признался Марко. – Сейчас уже более-менее понимаю, пусть и не сразу, а в первый раз не разобрался. Если бы не знал, что такое возможно, так ни за что бы не поверил. Думал бы, что сам заболел, как и Тия.
Руперт хотел что-то сказать, но неожиданно вместо этого сделал шаг вперед и, приобняв Марко за плечи, повел его в сторону.
– Там из твоей команды, алхимик. Смотрит на нас. Думаю, лучше отойти в сторонку. Кто его знает, вдруг он слегка изменит свойства воздуха вблизи и прибавит ему звукопроводимости.
Все это прошелестело горячим шепотом в ухо Марко. И даже несмотря на всю серьезность звучавших фраз, от дыхания репортера было слегка щекотно.
Марко, изо всех сил стараясь, чтобы выглядело естественно, обернулся и мазнул взглядом по окружающим.
Какие-то репортеры. Маленькая девочка с лакричным мороженым на палочке. Два курьера в форме разных команд. Хозяин Птера со своим питомцем. И Радован. Последний стоял и ковырял землю носком сапога, поглядывая по сторонам, будто ждал кого-то.
«А Никола, значит, везде его ищет», – подумал Марко.
Он уже хотел повернуться, подойти к алхимику и сказать, что его ждут в лаборатории, но Руперт, уловив порыв, удержал Марко.
– Ты куда?
– Его Никола ждет, – сказал Марко. – Эксперименты собираются ставить.
– По улучшению твоей связи с химерой?
– Нет. Они про это даже не знают. По крайней мере я не говорил.
– Хорошо, что уточнил. Алхимикам не обязательно говорить. Они и сами понять могут. По каким-нибудь неосторожным действиям.
«Например, когда ты вдруг врываешься в лазарет и стараешься испортить ритуал», – мысленно закончил Марко. Еще бы чуть-чуть, и покраснел бы, вспомнив собственную неуклюжесть и неуверенные попытки ее оправдать.
– Тогда хорошо, – Руперт кивнул. – Никола не упустил бы такой шанс. Он и без того, несомненно, рад, что наконец-то в его распоряжении творение Алхемчара.
– Что? – Марко показалось, что он ослышался. И не найдя ничего лучше, повторил еще раз: – Что-что?
Ощущение, будто вставал с кровати и со всей силы ударился о книжную полку, которая висит на стене над тобой. Или с разбегу прыгнул в холодную воду, находившись по жаре. Или проснулся с температурой, и голова закружилась. Или…
– Это же химера твоего отца? Никола большой его поклонник. По крайней мере, когда мы брали у него интервью, он с огромным уважением о нем отзывался, упоминал про его исследования, даже не самые известные… Мне кажется даже, что Алхемчар для него вроде кумира, на которого хочется быть похожим.
Руперт словно не понимал, что происходит с Марко. А если понимал, то лучше фразы не мог и придумать, чтобы окончательно ввергнуть собеседника в ступор.
– Вот почему так получается? Ты пытаешься не думать о чем-то. Старательно, изо всех сил забываешь об этом. Отбрасываешь мысль как можно дальше. Но стоит отвернуться, она прилетает обратно – как лопасть бумерлета – и бьет тебя изо всех сил по затылку. Это честно, как по-твоему?
Собеседник ничего не ответил Марко. Но вовсе не из вредности. Если ты голем без специального заклинания, оживленной беседы с тобой не выйдет. Даже если предмет ее очень важен.