(закрыла дверь). Минут пять. А сам небось все пять часов просидит.
В дверь стучат. Клавдия Гавриловна идет открывать и возвращается с Л и з о й.
…Входи, входи, дорогая. Ну, показывай, что намастерила.
Лиза показывает вышивки.
(Любуется.) Красота-то какая! Золотые у тебя, девушка, руки, цены им нет. И где ты такие узоры берешь? (Перебирает вышивки.) Это вот мы самой почтмейстерше покажем. Возьмет. Цветастую госпоже Шеиной, Марье Ивановне. До цветов она большая охотница.
Л и з а. А весна опять ушла. Холодно. Снежинки летают. Енисей затих.
К л а в д и я Г а в р и л о в н а. Не горюй. Весна твоя придет. Вон ты как за зиму-то вытянулась. Похорошела… Только бледненькая какая-то.
Л и з а. Работаю много. Учусь. Прямо замучилась.
К л а в д и я Г а в р и л о в н а. Ученье, милая, хорошее мученье. Слышала, на учительницу готовишься?
Л и з а. Да. Игорь Михайлович помогает.
К л а в д и я Г а в р и л о в н а. Игорь? Ну-ну…
Л и з а. А гость ваш дома?
У л ь я н о в (открыв дверь). Клавдия Гавриловна, прошу вас: как только придет Красиков, стукните, пожалуйста, в дверь. Он мне очень нужен. (Увидев Лизу, вышел.) Здравствуйте! (Подошел, рассматривает вышивки.) Какая прелесть!
К л а в д и я Г а в р и л о в н а. Вот, Владимир Ильич, какие наши сибирские невесты рукодельницы.
У л ь я н о в. Гм… цветы… очень красиво.
К л а в д и я Г а в р и л о в н а. Прямо как живые.
У л ь я н о в. Позвольте, а здесь — хлебные колосья.
К л а в д и я Г а в р и л о в н а. Пшеница золотая, зрелая…
У л ь я н о в. Да, да, золотые колосья. (Рассматривает.) Великолепно… Это что ж, приданое?
Л и з а (смутилась). Что вы, Владимир Ильич.
У л ь я н о в. А я бы своей невесте не постеснялся сделать такой подарок. Золотые колосья! (Ушел и плотно закрыл за собой дверь.)
К л а в д и я Г а в р и л о в н а. Ученый человек. Сразу видно. Не поверишь, Лизанька, пишет до самого утра. И как глаза не заболят. Книги из библиотеки стопками носит.
Л и з а. Вчера у политических спор был. Ой, Клавдия Гавриловна, слышали бы вы, как он говорил! Люди, сказал он, все равно научатся мечтать и будут мечтать всегда, мечтать о заветной цели и бороться за нее.
К л а в д и я Г а в р и л о в н а (с улыбкой). Ну ты-то, гляжу, мечтать научилась, да и цель себе верную выбрала. (Задумалась.) На хороших-то людей и глядеть приятно. Вот он… не пьет, не курит, табашников, как и я, грешная, не переносит. Одна беда: мимо икон идет — лба не перекрестит. Но чую, Лизанька, вот сама не знаю, отчего это, но сердцем чувствую: большую веру в душе носит… Никак, стучит кто-то… (Ушла в переднюю.)
Слышен ее голос: «Что, опять пожаловала? Господи, да когда это кончится? Ну, чего стоишь, входи…»
(Вводит М о ш а р и х у.) Вот, полюбуйся, Лизанька! Милости просим. Давно не жаловали посещением.
М о ш а р и х а. …пробочку понюхать.
К л а в д и я Г а в р и л о в н а. Дрожит-то как! Замерзла небось, горюшко ты мое горькое. (Подает чай.) Выпей, Антонида. Согреешься.
М о ш а р и х а. Пробочку понюхать…
К л а в д и я Г а в р и л о в н а. Да ты что сердце-то мое надрываешь? (Всхлипывает.) Господи, наставь ты ее на путь истинный. (Лизе.) Она ведь мне дальней родственницей приходится. Гляжу на нее, а сердце так и замирает. Ну, чего смотришь? Пей. (Поит Мошариху.)
М о ш а р и х а. Спасибо, спасибо, Клавдеюшка… (Постепенно приходит в себя, оглядывается.) Христос воскресе…
К л а в д и я Г а в р и л о в н а. Да ты что! До пасхи целая неделя, а она христосоваться пришла.
М о ш а р и х а. Хорошо у вас, как в гнездышке… Только ты скажи, Клавдеюшка, почему это ты, как я замуж вышла, здороваться перестала? Помнишь?
К л а в д и я Г а в р и л о в н а. Не будем об этом, Антонида Власьевна.
М о ш а р и х а. Родители мои честно век свой прожили. Да и я сама не так уж грешна была. А?
К л а в д и я Г а в р и л о в н а. Может, поесть хочешь?
М о ш а р и х а. Пробочку бы понюхать.
К л а в д и я Г а в р и л о в н а. Я вот тебе понюхаю. (Подает еду из буфета.) Поешь-ка, милая.
М о ш а р и х а (ест). Меня, бесприданницу, Лука-то за красоту взял. Так и говорил: за красоту беру. Верно, жила я, как сыр в масле каталась. Только души своей — бог свидетель — не испоганила.
С черного хода входит К у з ь м и н.
К у з ь м и н. Ну, Гавриловна, принимай работу. (Увидел Лизу.) Здорова будь, Лизавета.
Л и з а. А ты что тут делаешь, дядя Никифор?
К у з ь м и н. Да вот подрядился в завозне прибрать.
К л а в д и я Г а в р и л о в н а. Прибрал?
К у з ь м и н (берет под козырек). Так точно!
К л а в д и я Г а в р и л о в н а. Ну, садись, чаем напою.
К у з ь м и н. Вода мельницы ломает. Ты уж мне, Гавриловна, чего другого набулькай.
К л а в д и я Г а в р и л о в н а. И этот про то же! Вот греховодники. (Уходит.)
Кузьмин, посмеиваясь, идет за ней.
М о ш а р и х а. Пробочку бы понюхать… Что-то я сказать хотела? А-а, вспомнила… Умирал мой Лука-то, всю правду мне открыл. Слышишь, девушка? Молись, говорит, за меня, Антонида, душегуб я! Троих он, невинных, топором… А я с ним, с таким-то, столько лет прожила, сладости из рук его поганых брала. На деньгах-то кровь людская. А все, что на мне надето, на те деньги куплено. Выходит, и на мне она, кровушка… (Плачет.)
Возвращается К л а в д и я Г а в р и л о в н а.
К л а в д и я Г а в р и л о в н а. Ну что же ты, в самом деле. Пойдем-ка лучше, пойдем…
Уводит Мошариху. Следом идет Лиза.
В гостиную входит К р а с и к о в со скрипкой в футляре. Заглянул в дверь комнаты Ульянова, вынул скрипку, играет.
У л ь я н о в открыл дверь, прислонился к косяку, слушает.
У л ь я н о в (увидев, что Красиков хочет закончить). Играйте, пожалуйста, играйте!
Красиков с большим подъемом закончил пьесу.
(Пожал ему руку.) Как давно я не слушал Чайковского! Спасибо… (Посмотрел на часы.) Ну-с, а вы, батенька, не очень-то точны…
К р а с и к о в. Не моя вина, Владимир Ильич.
У л ь я н о в. Что такое? Шпик?
К р а с и к о в. Три раза одно и то же лицо встретил. Пришлось задержаться.
У л ь я н о в. Правильно. Осторожность никогда не помешает.
Красиков подает лист бумаги.
Гм… (Читает.) Кто писал эту чушь?
К р а с и к о в. А вы не догадались?
У л ь я н о в. Крупицкий. Понимаю… Глумится над социал-демократами, мечтающими создать партию. Но мы создадим ее, создадим!
К р а с и к о в. Знали бы вы, как я с ним разругался.
У л ь я н о в. Что ж, за правду стоит подраться. И вот что, Петр Ананьевич, засучивайте-ка рукава!
К р а с и к о в. Драться? Со мной?
У л ь я н о в. Да, да, прямо на кулачки! (Шутливо колотит Красикова под бока.) Сдаетесь?
Смеются.
К р а с и к о в. Сдаваться без боя? Не хочу! Начинайте.
У л ь я н о в. На примере с Крупицким вы убедились, что ваши доморощенные критики Маркса распоясались. А вы, социал-демократы, сидите сложа руки. Вчера был на диспуте у молодежи. Горячие головы, но заросли дремучим бурьяном. А вы… вы подвигаетесь к ним чуть ли не по-рачьи. Вы знаете, как это называется?
Красиков молчит.
Кустарничество. У вас столько рабочих — железнодорожные мастерские, строители моста. А вы даже не удосужились побеседовать с ними. А не создать ли среди рабочих постоянный марксистский кружок?
К р а с и к о в. Но кто будет им руководить? Ведь вас угонят за горы и леса?
У л ь я н о в (с иронией). И у вас нет другой кандидатуры?
К р а с и к о в. По-моему, нет.
У л ь я н о в. Ай-яй-яй! Какой конфуз! (Вдруг серьезно и жестко.) Ошибаетесь, милейший. Есть!
К р а с и к о в. Интересно, кто же?
У л ь я н о в. Петр Ананьевич Красиков. Да, да, сударь, вы! И никто иной!
К р а с и к о в. Да я…
У л ь я н о в. Согласны? Вот и хорошо. И я верю, что рабочие, которым вы откроете глаза, еще возьмутся за настоящее оружие.
Красиков тихо смеется.
Чему вы смеетесь, милостивый государь?
К р а с и к о в. Удивительно! И это называется — человек приехал в ссылку!
У л ь я н о в. Чепуха! Мы приехали не страдать и охать, а работать, создавать партию. Потому-то я и ехал на свой счет, чтобы побыстрее наладить связи.
К р а с и к о в. А теперь, Владимир Ильич, позвольте мне. Ну, дорогой, держитесь… (Засучивает рукава.) Проходное свидетельство у вас до Иркутска! А вы торчите здесь!
У л ь я н о в. И буду торчать!
К р а с и к о в. А что скажет высокое начальство? «Ага, нарушение! Подать его к ответу! Надбавить ему срок!»
У л ь я н о в. Ну, бог не выдаст, свинья не съест! (Горячо.) Да поймите, дорогой Пьер, что я не мог, не могу уехать, не дождавшись Ванеева и Глеба. Но сегодня они наконец приезжают. Мы пойдем встречать их примерно через час.
К р а с и к о в. Вы узнали точно?
У л ь я н о в. Да… И еще. Я должен, понимаете, должен встретиться с Федосеевым. Здесь, в пересыльной тюрьме. Какой это замечательный человек! Должны же, наконец, мы встретиться.
К р а с и к о в. Ой, боюсь, не кончился бы наш пир бедою.
У л ь я н о в. Да, риск есть. Но в полиции я отметился, а для тюремного начальства меня нет. Я потерялся.
Красиков удивленно смотрит на него.
(Смеется.) Да, да, прямо как в волшебном фокусе — фу! — и меня нет.
К р а с и к о в. Не понимаю, каким же образом?
У л ь я н о в. А вот каким… Ехал я в ссылку на свой счет. Но какой-то растяпа-бюрократ забыл вычеркнуть мою фамилию из общего списка, фамилия есть, а человека нет. Представляете?