– дельфинам, в смысле. У меня специально мелкая рыбешка припасена для этого дела. Ага. Слава богу, к дому погребли. Все, я пассажиров своих в гавани высадил… Как где? Где взял, там и высадил. Сказал же, в Машику. Я радостный такой! Двести евро слупил, полиции не попался, домой иду. Я там вдоль берега пошел, близко совсем к скале. Там хорошо, течение. Само несет. Вот сижу себе, рулю потихонечку, пейзажем любуюсь. Вдруг – что за хрень? Кто-то со скалы сиганул. Девка!.. Да эта, эта! Фигак со скалы в воду! И ага! Я движок заглушил – и тоже в воду. Она сразу на дно пошла, камнем. Я за ней. Там вообще-то глубоко. Ага. Но я дотянулся. За волосы ее – и наверх. Еле вынырнул с ней вместе. Ну и к катеру ее потащил. За борт перекинул, сам влез. Давай ей искусственное дыхание делать. Я умею. Я раньше в аквапарке работал, туда без корочки, что ты курс спасения на воде прошел, не берут. Я ходил… Куда, куда – на курсы эти. Так я все по науке сделал. На сердце – раз, два. Ну, давишь так, ладонь на ладонь кладешь и давишь. Массаж. Ага. А потом, ну это… рот в рот. И на бок ее переворачивал, на живот давил, чтобы легкие от воды освободить… Что, что – ничего. Не вышло ничего. Померла. Видать, здорово нахлебалась сразу. Или об воду треснулась… Чего ты? Об воду, как об асфальт, треснуться можно! Хапец – и прощай, позвоночник! Ага! Нам на курсах рассказывали… Ну говорю же, со скалы звезданулась… Место какое? А!.. Погоди-ка, соображу… До аэропорта, то есть до полосы посадочной, я еще не дошел. Вот край полосы уже виден был. Но не дошел. Ага. Там еще наверху такой пустырь ровный. Мы туда на машинах иногда на пикник выезжаем. Че там, канавку бетонную узкую переехал, и можно прям по траве – там колючки какие-то растут – до самого края доехать. Там садимся, пиво, то, се… И главное – никого нет вокруг, никаких туристов… Времени сколько было? Время, время… Седьмой час. Может, около семи. Плюс-минус. Точно не скажу. Ага. Ну вот, значит. Сижу, как дурак, с утопленницей этой. Куда ее? В полицию звонить? Так поди докажи, что она не с моего катера сиганула, а то, может, это я ее того. Ага. Да еще лицензия… Что, скажут, ты там делал, катался, что ли? Вышел покататься один в субботу с кучей удочек и словил в воде девку. Правдоподобно до усеру. Кто хошь поверит. Я даже хотел ее обратно в воду. Не видал же никто, как я ее вытаскивал. Ну, наверное… Но меня на это не хватило. Не по-божески. Думаю, выгружу ее на бережок. Там недалеко как раз есть узенькая-узенькая полоска берега под скалой, надо только немного назад сдать. Скала отвесная, а под ней такой пляжик крохотный, травой заросший. Туда почти никто никогда не спускается. Хотя туда лестница ведет с шоссе. И там глубоко сразу, на катере подойти впритык можно. Ага. Вот, думаю, оставлю ее там, кто-нибудь сверху увидит. Пусть этот «кто-нибудь» в полицию и звонит. А я не-е… Сгрузил ее и по-быстрому оттуда – фьють! Думал, никто не узнает. А тут вы. Что теперь будет-то?.. Как ничего? В смысле?.. Дык я пошел тогда? Ага?
Ну что? Два-ноль в нашу пользу. Разматывается ниточка, разматывается.
Я как представила момент, когда этот бедолага Нуну делал искусственное дыхание заведомо мертвой девице, мне аж смешно стало. Черный, конечно, но юмор же. Стою и ржу. Это когда мне Гонзу пересказал все. Ржу, аж приседаю и ладошками себя по голым коленкам: «Рот в рот, ха-ха-ха, ой не могу, анекдот!» Гонзу смотрит на меня как на спятившую, а мне все равно, мне смешно. Просмеялась, ладно. Слезу кулаком вытерла.
Дело, между прочим, уже к вечеру, а «дело» не закрыто. Спрашиваю:
– Что теперь?
А он, Гонзу – папаша Гонзу! – и говорит:
– Поехали ко мне.
Он так это сказал, что я сразу поняла: он меня не кофе пить зовет и не по интернету в поисках убийцы моей Прекрасной Купальщицы елозить. Он меня за другим зовет. За тем самым. Зачем мужики баб домой приглашают. И я сразу внутренне согласилась.
И не потому, что на Энди в страшной обиде пребываю. Нет. Обида уже выветрилась. Да и не до Энди мне с утра. Мне даже позвонить ему ни разу в голову не пришло. Самого-то Энди я в черный список вчера упрятала, оттуда не выбраться. А я звонить ему не хочу. Пока не хочу. Человек, который не приехал, не в счет. Он в мой детектив не впишется. Я это чувствую.
А еще чувствую, что согласилась я на предложение Гонзу раньше, чем он это самое предложение сделал. Во как.
– Поехали, – говорю. – Только это, давай сначала ко мне заедем. Я там утром джинсы стирать поставила. Постирались уже, наверное.
Два из трех
Я выхожу на крохотный балкончик. Прямо передо мной в трех метрах верхний край стены соседнего дома, над ним – верхушечка церкви. Внизу на площади уже собирается народ – обсудить свежие новости. Или вечные мировые проблемы.
Снимаю с сушилки свои джинсы и безумно розовую майку. Все волглое, за ночь не просохло. Ну и фиг с ним, на теле досохнет.
Гонзу в кухне варит кофе. Он добавляет в него кусочек черного шоколада и кардамон. Шоколадно-кофейно-кардамонный дух через открытую балконную дверь уплывает над крышами домов в сторону океана. Гонзу варит кофе для меня.
– Алиса, тебе с сахаром?
– Ни в коем случае.
А вчера он притащил от Луиша из бара бутылку «Лафройга». Для меня. Ну и для себя тоже, конечно. Но выглядело, как для меня. И еще тарелку тостов с ветчиной и сыром. Горячих. Вкуснющих. Тоже от Луиша. Тоже для меня.
А потом было такое…
Всегда думала, что я, слава богу, не первый раз замужем, как говорится. И удивить меня чем-то в постели сложно. С Энди у нас секс классный. Предсказуемый, но классный. Я всегда так считала. Ну и с тем, в Берлине, тоже неплохо было. Но с Энди лучше. Это же Энди!
Но тут! Оказалось, что я вовсе не продвинутая в этом деле, что я вообще необразованная провинциалка. Когда он… Ну, короче, мне было несколько неловко, но дико приятно. В общем, я, кажется, даже орала. Интересно, а окно было закрыто? Или я давала концерт над площадью для всех завсегдатаев Луишева шалмана?
Я порылась в глубинах совести, не стыдно ли мне. Нет, не стыдно. Я удивляюсь. Удивляюсь, удивляюсь. Многократно. В основном себе. Я еще в жизни не ложилась в постель с мужиком после одного дня делового в общем-то знакомства, без периода завлечения, пожимания ручки или коленки, без обцеловывания меня, зажатой в каком-нибудь углу – ну, то есть без всего того, что должно недвусмысленно дать понять, что меня хотят. Нет, ну Энди не в счет. Это он забрался в постель к незнакомой ему женщине в первый же вечер, а я-то отдалась законсервированной пятнадцать лет назад своей подростковой любви. Так что тут нечего сравнивать.
– Ты когда уезжаешь?
Он сидит по-турецки в ногах тахты – у меня в ногах. Я валяюсь на смятом покрывале. Чашка кофе – прекрасного, обжигающего кофе – стоит на полу. Очень удобно так пить кофе: ты валяешься на постели, а твой мужчина сидит у тебя в ногах. Главное, чтобы кофе был крепким, черным и обжигающим.
– Завтра, самолет рано утром.
– А ты можешь не улетать? Остаться еще на несколько дней?
– Нет, что ты, у меня же билет эконом-класса, его не обменять. Да и вообще…
Что «вообще», я не знала.
Пока я раздумывала, что такое для меня «вообще», он встал, понес свою чашку в кухню. Не очень-то и настаивал. Ну и ладно.
– Давай дело до конца добьем! – ору, не слезая с постели.
Не отвечает, в кухне шумит вода – не слышит, наверное.
Подведу итоги. Получается у нас что? Получается у нас, что девушку утопили в бассейне где-то недалеко от нашего маленького миленького городка, потом сбросили в океан со скалы, с пустыря, на который въехать можно и где обычно никого не бывает. Концы в воду. А тут парень на катере ее подхватил. Он девушку на бережок, а там два голландских друга ее приняли и уже мне под балкон доставили. Осталось последний этап прояснить. Или, наоборот, первый. Смотря с какой стороны считать. Надо карту открыть, спутник, посмотреть, что за дороги на этот пустырь ведут и есть ли на этих дорогах гостиницы и виллы с бассейнами. Не думаю, что сюда ее с другого конца острова везли. Верняк, тот, кто ее ухайдакал, попытался поскорее тело с рук сбыть. Чего бы он стал с ней круги по автострадам наворачивать? Здесь повсюду океан под боком. Удобно, когда вам надо от трупа избавиться.
Гонзу вышел.
– Чашку давай, помою.
– Я сама помою. Открой лучше карту. Давай посмотрим, откуда Прекрасную Купальщицу на пустырь могли привезти.
А он:
– Может, не надо? Давай я Алипиу звякну, все ему расскажу? Про друганов и про рыбачка. Пусть они сами разбираются, им за это жалованье платят.
Чего это он вдруг? Вчера что-то не предлагал Алипиу позвонить. Может, обиделся, что я не согласилась остаться? Или испугался? До убийцы ведь один шаг остался. Может, и мне надо испугаться? Ну, мы найдем его, убийцу этого, припремся к нему: «Здрасьте, мы к вам. Вы девушку не убивали? Вот эту вот, на фотке, она тут не особо хорошо вышла, но узнать можно. Узнаете?» А он нас тоже захочет убрать. Они всегда так делают. Может, это какой-нибудь серийный маньяк, ему плюс-минус пара жертв – говно вопрос, прикончит и не почешется. Наверное, я дура безмозглая, вот мне и не страшно.
В одной Эндиной рассказке было: там банковский клерк один, шибко умный, банк свой слегца грабил, не помногу, зато постоянно, несколько лет. Все тихо-мирно было, никто ничего… А потом пришел аудитор, тоже шибко умный, и все это по-тихому размотал. Но не побежал к начальству банка хвастаться, что он вора нашел, а стал клерка того шантажировать. Клерк за ухом почесал и убил аудитора. А его напарник, другой клерк, стал косо на него смотреть. Тот подумал, вдруг тот догадался – убил и его. Потом он еще много кого поубивал. И дошла очередь до самого умного, до Люсьена нашего, понимаете ли, Маугли. Ну, на нем, ясен пень, убивец когти пообломал. Но я не об этом. Я о том, что даже убийство может стать привычным ремеслом и будничным делом. Вот это и впрямь страшно. Когда единственным методом решения проблем становится убийство.