еопрятная плешь. Проехали мимо распахнутых настежь проржавевших ворот. Внутрь будущей стройки уходит проезженная грунтовка. Поодаль виднеется маленький домик – сарайчик или бытовка.
– Погоди-ка. А чего дорога туда ведет? Строить начинают? – Руди указал рукой в окно.
Таксист засмеялся, словно закудахтал.
– Да какое строить? Пацаны местные гоняют тут на мотоциклах. Устроили себе, как его… – пощелкал пальцами, – мотодром. Типа клуба у них. Даже название придумали. Сейчас вспомню… «Волки»… «Волки»… Нет, не «морские», что-то ночное… «Волки заката», кажется. У нас тут на острове волков отродясь не водится. Это первые. – Он опять хрипло закудахтал.
– А заехать можешь?
– Да могу…
– Вон, к сараю давай. Я там пофоткаю. Для племянника.
Таксист развернулся и въехал в ворота.
Домик был пуст и явно необитаем. Для вида он обошел вокруг, постоял, скрывшись с глаз таксиста, вроде как пощелкал смартфоном. Усмехнулся: как бы удивился старина Энрике, если бы узнал, что у туриста нет смартфона! Да, нынче человек без телефона выглядит странно.
– Ладно, поехали.
Они останавливались еще трижды возле подобных домиков, но все они были пусты – просто заброшенные строительные бытовки, где уже давно никто не бывал. Ну, разве что молодые любители самодеятельных мотогонок.
– Ну что, в «Пештану»?
Анна кивнула.
Эта бесконечная пустошь наводила уныние. Солнце жарило по-летнему, не скажешь, что вчера лило из всех небесных щелей и океан трясся в холодном ознобе под серым мокрым одеялом. Кондиционера в старом авто не было, пыль влетала в открытое окно, липла к лицу, лезла в рот. Она притихла на заднем сиденье, почувствовав, что обмякла, как тающий весенний сугроб, провалилась сама в себя под жужжание сидевших впереди мужчин. Их голоса отдалились, стали звуковым бессмысленным фоном, слов в чужом языке она уже не различала. «Ты португалец?» – вспомнился ее собственный вопрос. И ответ: «По-разному бывает».
С Сашкой тоже бывает по-разному. Он любит менять место жительства, переезжает из страны в страну, с легкостью схватывает чужие языки, через неделю может худо-бедно болтать с соседями. И всегда делает ей местные документы – вдруг ей захочется приехать. За пять лет, что она просидела в клетке собственной квартиры, он сменил семь или восемь стран.
Каждый раз, получая конверт с новым паспортом – турецким, румынским, итальянским или еще каким, – она сжигает предыдущий. Зачем? Просто придумала такой ритуал. Знала, что никуда не дернется за пределы своей камеры, но последний идентификатор чужой личности с одной и той же ее собственной фотографией хранила, а предыдущий жгла. Ламинированная карточка тлела и чадила в старой сковороде, поставленной на кухонный стол – еще одна возможность вытащить себя из клетки улетала в форточку вместе с вонючим дымком.
Сейчас в застегнутом на молнию внутреннем кармане ветровки лежала карта на имя Анны Ирмы Бьернфут, гражданки Швеции. Именно поэтому ей потребовалась пересадка и пришлось мучиться не в одном, а в двух аэропортах – в Стокгольм она прилетела русской туристкой с шенгенской визой, а из Арланды вылетела уже шведкой.
Получив от Анны согласие, а заодно просканировав внимательным взглядом ее лицо, нет ли признаков надвигающейся паники или истерики, ее напарник попросил таксиста, с которым уже говорил, как с давним приятелем:
– Друг, отвези нас в «Пештану».
Энрике присвистнул.
– Не слишком дорого для вас? Я еще не видал таксиста, который бы останавливался в таком отеле. Это лакшери, брат!
– А я сказал, что мы в этом лакшери жить собираемся? Нет, какое там! Просто посмотреть охота. Может, и Роналду подъехал? Он же там останавливается?
– Во! Это для миллионеров. Где этот парень, и где мы, верно? Говорят, он зимой приезжает. Сейчас не знаю, приехал или нет.
Руди покивал.
– Я слыхал, что приехал. Прикинь, если мы его встретим? Привезу племяшу автограф или фотку с Кришем, он обалдеет.
Таксист покачал головой:
– Да вас еще и не пустят. Там секьюрити на входе могут попросить показать браслет. Все жильцы носят бумажные браслеты. Чтобы чужие не пользовались бассейном и всем остальным. Отделяют, так сказать, овец от козлищ. Но, знаешь, брат, я могу тебя к черному ходу подвезти.
Руди заинтересованно посмотрел в оплывшее лицо Энрике.
– Это как?
– Там от бассейна деревянная дорожка на пляж идет. Вот если вы с пляжа зайдете и подловите момент, когда кто-нибудь из постояльцев калитку откроет, то, считай, повезло. Там охрана не ходит. А на территории отеля кто вас проверять будет? Никто.
– Ох и хитер ты, Энрике! – Руди похлопал таксиста по колену. – Сам, небось, пользовался этим черным ходом, и не раз. Верно?
Тот замотал головой:
– Я-то нет, но вот сосед мой, Карлуш – пустой человечишко, бабник, – вот он ходит иной раз через пляж. Подружек себе ищет. Говорит, главное – уверенно идти, по сторонам не зыркать. Никому и в голову не придет, что ты тут чужой. Придет, у бассейна устроится и какую-нибудь клуху приезжую начнет окучивать. Да еще на халяву «Мохито» выпьет.
– Как на халяву? А браслет?
– А, эту бумажку он в мусоре находит. Налепит на запястье и ходит павлином, хвост распускает.
За разговором Энрике привез их обратно к пляжу. Они пошли босиком по песку в сторону двух деревянных столбов, держащих навес над калиткой. За ней изгиб дощатой дорожки уходил в сторону желто-песочных корпусов «Пештаны».
Попасть на остров Ларс мог только бизнес-джетом. Расходы его не останавливали, но было кое-что сильнее денег – погода. Чертово ненастье разошлось вовсю, рейс откладывался до утра, да и то неизвестно, когда откроют небо – в семь часов, в восемь… Пришлось ночевать в ВИП-зоне аэропорта. Только около одиннадцати часов следующего дня он сошел с трапа «Сессны» в аэропорту этого чертова острова. Прилагавшийся трансфер доставил его к воротам «Пештаны».
Сюрприз преподнесла девушка за стойкой регистрации. Да, действительно, на имя Олафа Бьернфута забронирован номер со вчерашнего дня, но он еще не приехал. Поскольку номер заказан на неделю, бронь пока не снята, возможно, гость опаздывает из-за погоды. «Что поделать, океан, мы, островитяне, зависим от него». Стоя вполоборота к стойке, Ларс задумался: действительно ли погода помешала Олафу Бьернфуту добраться до чертова острова или?.. Или это была уловка, ложный след, который он специально оставил и на который клюнул «колхоз»? От этих «компьютерных мальчиков», живущих в океане интернета и лишь изредка выныривающих офлайн, всего можно ожидать.
Краем глаза Ларс заметил входящего в холл человека. Высокий парень сделал пару шагов, неуверенно потоптался и, резко свернув в сторону, быстро скрылся за массивной колонной. Лицо разглядеть не успел – низко надвинутая бейсболка помешала, – но что-то показалось знакомым. Джинсы, футболка и высокие ботинки? Чушь! Это стандартный набор шмоток для местности, где есть горы. Походка? Вот! Была она неровной, словно парню хотелось то ли побежать, то ли запрыгать. Так Тико спускался по лестнице, так двигался Олаф Бьернфут через отстойник стокгольмского аэропорта, так входил Мигуэль Перейра Андраде в отель «Пикадилли». Походке тоже нельзя доверять, но проверить надо.
Бросив «спасибо» девушке-администратору, Ларс нырнул за колонну. Спина в футболке мелькнула в дверном проеме метрах в десяти впереди. Вдоль стены на диванчиках сидели скучающие пенсионеры. Бежать сквозь их прицельные взгляды было бы глупо – они могут запомнить спешащего блондина.
Вальяжно проследовав через холл, Ларс оказался у подножия лестницы. Он услышал шаги наверху – парень, видимо, успел добраться до второго из трех этажей. На ходу выдернув брючный ремень и намотав кожаную ленту на кулак, Ларс кинулся вдогонку.
– Ну и как мы будем его искать?
Анна пожала плечами. Ответа у нее не было, а ее напарник явно стремился переложить на нее роль лидера – «твой брат, тебе виднее, где он мог спрятаться».
Деревянная дорожка, на которую они просочились вслед за дородной мамашей с капризно поднывающим карапузом, вывела их на площадку, полную лежаков и раскрытых зонтиков. С одной стороны площадка заканчивалась бассейном, с другой упиралась в трехэтажный корпус отеля. Желающих погреться под внезапным летним солнцем после суточного дождя было немало. По проходам скользили служащие «Пештаны» – разносили полотенца, коктейли, масло для загара.
Вдруг в уши ввинтился женский визг. И тут же раздались испуганные и удивленные вопли. Загорающие вскочили, стали оглядываться. Вытянутые руки указывали на стену отеля. Стюарды, побросав полотенца, побежали туда. За ними бросились любопытные.
Парень не свернул ни на второй, ни на третий этаж. Толкнув прозрачную дверь, Ларс выскочил на крышу. Парень бежал метрах в пятнадцати. Бежал, не оглядываясь. Убегал? Торопился к финишу? К какому?
Отель представляет собой замкнутый квадрат с внутренним патио, где ряды пальм поднимают свои зеленые головы почти до уровня крыши. В четырех углах ровной, оранжевой, как велосипедная дорожка, крыши домиками Карлсона стояли входы-выходы. Из такого Ларс вслед за беглецом и выскочил. «Добежит до следующего и понесется вниз по лестнице. Надо успеть догнать здесь. Прекрасное место. Ни одного свидетеля», – пронеслось в голове, и Ларс поддал ходу.
Он уже чувствовал руками дрожь чужого тела, рывки – тщетные попытки вырваться из ременной петли. Слышал хрипы, все тише и тише. Наконец отяжелевшее тело повисло у него на руках. Разомкнуть петлю, бережно опустить Тико наземь. Попрощаться. Это хороший сценарий…
Но он не успел. Парень пробежал мимо выхода и, вскочив на огораживающий бортик, прыгнул. На мгновение Ларсу показалось, что он взлетел и сейчас, раскинув руки, воспарит в воздушном потоке огромной чайкой. Но тело рухнуло вниз.
Анна рванула туда, куда бежали полуодетые туристы. Толпа встала уже плотно, из-за спин было почти ничего не видно. Там кто-то лежал. Кто-то, слетевший с неба. Или с крыши. Руди попытался схватить Анну, оттащить ее, но она вывернулась из его рук и, расталкивая стоящих, протиснулась в середину, туда, где, сохраняя вокруг себя пустое пространство уважения к смерти, лицом вниз лежал человек. Вокруг стриженого затылка расплывался по желтым плиткам багровый нимб. Анна упала на колени, попыталась перевернуть тело, но дрожавшие руки предали ее. Она взяла покойника за ладонь, потянула, мертвая рука выскользнула из ее пальцев. И тут ее с силой взяли за плечи, подняли на ноги – подоспели секьюрити. Умело оттеснили любопытных, накрыли тело белой тканью – возможно, полотенцем или скатертью. Охранник, поднявший Анну, о чем-то спросил ее, она, кивнув, ответила что-то неразборчивое, и ее увели в холл отеля.