вообще с ними мы утрачиваем столь необходимую нам мобильность. Купим два самых больших чемодана и максимально вместительный рюкзак. Перегрузим товар. Перетянем чемоданы ремнями для прочности. Позвоним из отеля квазипокупателю и постараемся повести разговор таким образом, чтобы прозондировать абонента, навязать ему свои условия сделки и лишить его привычного маневра. Если он согласится на предложенный вариант — доберемся до Соликамска на такси.
— Потащим оба чемодана в отель?
— Нет, Михаэль, один придется сдать в камеру хранения. Туда же будем вынуждены спрятать деньги.
— Это опасно. Может, лучше переслать деньги в Омск телеграфом?
— Спрятать деньги в чемодане не опаснее, чем ехать со всей суммой на встречу с предполагаемыми бандюганами. Про Омск я думал. Мне кажется, неразумно оставаться на чужой территории без денег. Мало ли что? Обмотаем чемодан скотчем, никто на такую тяжесть не позарится.
— А вдруг приедет настоящий покупатель?
— Ради честного покупателя смотаемся еще раз в Березники. Все окупится сторицей.
Они катили в Соликамск с молчаливым уральским бомбилой на нехилом моторе, и оба прокручивали в уме вчерашний телефонный разговор с посредником.
Князь звонил покупателю из гостиницы. Он уведомил клиента, что товару у них на три штуки, но разговор о продаже начнется только при одном условии: клиент должен сначала показать деньги, и только потом ему покажут товар.
«Вы, господин Юдин, поймите меня правильно. Я страхуюсь не по причине врожденной недоверчивости, а потому, что имею печальный прецедент». Он наврал Юдину про попытку кинуть их с напарником в Кизеле, в результате чего его партнер по бизнесу сломал в драке обе кости предплечья и теперь ходит в гипсе.
— На чем вы приедете? — спросили на том конце провода. — Как я вас узнаю?
— Узнаете по забинтованной руке, но давайте, дружище, наоборот. — Князь подмигнул внимательно слушавшему Михаэлю. — Лучше вы нам скажите, где вы нас будете ждать, и мы сами вас найдем.
— Белая «пятерка». Номер по порядку — один-два-три. Буду стоять у привокзальной площади. В одиннадцать утра устроит?
— Нас, кроме «Белого лебедя», все устроит.
Михаэль терпеливо дождался окончания разговора.
— А что такое «Белый лебедь»?
— «Белый лебедь» — это одна из пяти колоний для заключенных пожизненно.
— Странно.
— Что именно?
— Странно несоответствие романтического названия со столь мрачным местом.
— А мне показалось странным несоответствие тембра голоса с предполагаемой комплекцией абонента. Слон, по рассказам, крупный мужик, а голос… Собственно, при чем тут голос? Есть мелкие мужички с зычными голосами и, наоборот, внушительные самцы с подозрительно женскими фальцетами. Короче, комплекция не влияет ни на размер детородного органа, ни на голос. Что-то меня на прописные истины потянуло, аж самому противно. Мне вообще кажется, что мы под влиянием рассказов пермяков нафантазировали, сами себя напугали до смерти и демонизировали одноразового банального гоп-стопника по кличке Слон. Его, может быть, прошлогодний экспедитор специально придумал, чтобы напугать потенциальных конкурентов. Может такое быть?
— Сомневаюсь.
— Вот и я сомневаюсь, а «в сомнении, — как говаривал мой тезка Лев Николаевич Толстой, — воздержись». Давай будем следовать разработанному сценарию. Итак, что нужно сделать? Прежде всего нужно изобразить перелом твоей правой руки. Если все пойдет так, как я предполагаю, то… Молчу, молчу, молчу. Рукоятка молотка кругловата. Нужно ее основательно уплощить.
Князь Мышкин стесал перочинным ножиком лишнюю часть рукоятки и крепко прибинтовал сначала головку молотка к ладони, а потом рукоятку к предплечью.
— Сожми пальцы. Удобно для захвата?
— Вполне. — Михаэль прорепетировал захват.
— Отлично. Универсальный боевой инструмент. Хитроумным японцам такое и не снилось. Ты можешь расколоть череп врагу и одновременно не утрачиваешь хватательную функцию конечности. А может, лучше на левую? Чтобы правой ты мог выхватить велосипедную цепь и отоварить противника? Давай лучше левую.
— Нет. Я чувствую себя в большей безопасности, имея молоток в правой. Ты пробовал когда-нибудь есть левой рукой?
— Сейчас попробую.
Мышкин взял в левую руку графин и нацедил в стакан воды.
— Действительно, неудобно. Ты прав. Но чего-то не хватает для достоверности. Я понял! Нужно сделать петлю из бинта, надеть ее на шею, и ты бережно подвесишь травмированную руку для убедительности.
Осмотрел Михаэля. Достал пузырек и обильно полил йодом наружную сторону запястья.
— Ну нет, князь. Как человек с ветеринарным образованием могу ответственно утверждать, что ни один хирург не станет накладывать на гипс наружного средства.
— Я умышленно отяготил твой диагноз. У тебя закрытый перелом лучевой и локтевой и открытый перелом пястных костей. Это во-первых. А во-вторых, пятно йода должно свидетельствовать о недавно полученном увечье, хирургическом вмешательстве, следовательно, и это самое главное, пятно должно автоматически вычеркивать тебя из ряда потенциальных бойцов. Ты для них калека. Неспособный к сопротивлению, занятый только одной мыслью, как бы не ушибить травмированную лапку.
Они приехали задолго до встречи.
Михаэль остался с чемоданом на предпоследней перед вокзалом остановке, а князь Мышкин с тяжелым рюкзаком на плечах отправился на разведку.
Белая «пятерка» подъехала ровно в одиннадцать. Из машины вышел неприметный молодой человек лет тридцати. Зябко поежился. Огляделся. Взглянул на часы.
— Господин Юдин, — окликнул князь.
— Он самый. — Взглянул спокойно и доброжелательно. Улыбнулся. — А где ваш перевязанный напарник?
— Напарник рядом, и товар тоже, но мы договаривались… Извините, конечно, но…
— Пустяки. Все правильно, — Юдин вынул из кармана пачку денег, — нет проблем. Покажите товар.
— Поехали к остановке. — Мышкин указал рукой направление.
Водитель увидел Михаэля с перевязанной рукой. Вышел из машины.
— Где вы такой чемоданище откопали? В салон не войдет. Давайте в багажник. Заедем куда-нибудь в закуток. Там и посмотрим. Тут менты шныряют. Лучше не рисковать.
— А далеко закуток?
— Можно в школу заехать.
— А где эта школа?
— Да вот через двадцать метров.
Заехали во двор. Остановились между корпусом и кочегаркой.
— Что-то детишек не видно. — Князь озабоченно покрутил головой.
— Сегодня воскресенье.
Вышли из машины. Водитель открыл багажник.
— Ну что у вас там? Показывайте.
— Магнето, катушки, прерыватели, поршневые кольца, конденсаторы, цепи — в общем, сами смотрите. — Князь открыл чемодан.
— А в рюкзаке что? — осведомился покупатель, и Михаэля странным образом напряг внешне безобидный вопрос. Точно таким же голосом спросил у него неприметный таможенник про содержимое красного рюкзака.
— Цепи.
— Покажите.
Помог снять рюкзак. Михаэль поморщился, словно ему было больно двигать больной рукой.
— Маловато, — бегло взглянул на содержимое рюкзака, — по телефону больше обещали. Тут на три куска вряд ли будет.
— А мы себя после кизеловского кидалова страхуем. Нужно будет — завтра еще столько же привезем.
Увлеченные демонстрацией товара, они не сразу заметили, как большой человек в светлом плаще вышел из кочегарки и остановился у них за спиной.
— Самая капризная в мире техника, и ни одной запчасти в розничной продаже. — Человек взвел курок пистолета вместо приветствия. — Запчастей йок, а она, падла, не заводится. Обшманай их, Колян. — Двинул стволом в их сторону. — И тихо стоять. Не дрыгаться. Один скок — и восемь дырок в требухе. Это ясно?
— Лицом к стене, — жестко приказал Колян, — ноги шире.
Вывернул им карманы.
— Вооружились, — показал Слону велосипедные цепи. — А бабки где?
— Я же говорил по телефону, кинули нас в Кизеле. — Лицо Мышкина оставалось непроницаемым, и только интенсивная игра желваками выдавала волнение.
— Что ты мне втираешь? — Слон подошел ближе. — А в Лысьве, Губахе, Гремячинске, Чусовой, Александровске тоже кинули? Ну-ка выясни, Колян, где они бабки заныкали.
— На колени, сучары!
Михаэль взглянул на князя и понял, что нужно подчиниться.
Они встали на колени.
— Скотчем обмотали для удобства.
Колян поднял велосипедную цепь, и князь вдруг схватился за левую половину груди и уткнулся лбом в холод бетонного фундамента.
Свистнула цепь, рассекая воздух, и опустилась на голову князя.
Заструилась по голове кровь, потекла на шею. Князь закатил глаза и сполз набок, хватая себя за сердце. Обильная розовая пена наполнила рот и тошнотворно сползла на подбородок.
— Сдох, что ли, с пересеру? — Слон брезгливо дотронулся носком ботинка до его виска.
— У него врожденный порок сердца, — сказал Михаэль и без разрешения встал с колен.
— Schlag ihn[33], — слишком четко для умирающего от сердечного приступа приказал князь.
И в следующее мгновение Мышкин молниеносно выполнил железный захват обеих ног врага с одновременным рывком на себя.
Слон раскинул руки, пытаясь удержать равновесие.
Удар Михаэля пришелся ему чуть выше уха. Глухо, точно в сырой кирпич, бахнул по черепу перебинтованный молоток.
Слон выронил пистолет и завалился на спину.
Колян бежал к машине. Он успел заметить, что рука Мышкина ближе к пистолету, чем его.
Ухватился за ручку двери, но открыть не успел. Михаэль догнал. Выбросил ногу выше плеча и, почти упав, приложился взъемом ступни под подбородок.
Безвольно мотнулась голова, подогнулись ноги, судорожно дернулось туловище, как это бывает при тяжелом нокауте, и Колян улегся параллельно кузову — головой под переднее колесо.
Встал, шатаясь, на четвереньки. Повертел головой, приходя в себя, и распрямился, опершись на капот машины.