— И почему это ты из списка подозреваемых исключил себя и Мишу?
Михаил, сидевший рядом с Тропининой, отодвинулся от нее, взглянув, как на ненормальную.
— Но мы же вдвоем с Игорем были в соборе! Друг у друга на виду! — возмутился он.
— Это точно, — подтвердил я. — Пока я исследовал склеп с прахом святого Иоанна, Миша наблюдал за мною, сидя на краю лаза, и я все время его видел. Поэтому мы никак не могли незаметно друг от друга украсть крест и драгоценности.
Из того, что мы с Березиным говорили, Мария уловила лишь одну фразу и сделала акцент на ней.
— Все верно! Вы находились внутри собора. — Выражение ее лица стало ехидным. — Возможно, вы, не найдя клад Христофора Колумба, вступили в сговор и вдвоем украли крест и драгоценности.
— Мы‐и?!! — задохнулся я от возмущения. — Да ты что городишь, хлорофи… красавица?!
Сильвестров неожиданно рассмеялся хриплым голосом:
— Точно! Они уперли драгоценности! — Он наставил на меня и Егора указательные пальцы обеих рук и с идиотским смехом потребовал: — А ну, делитесь брюликами!
— Кретин! — буркнула Евгения Аксенова и с презрительным видом отвернулась от Николая.
От испытываемой злости на всю эту компанию, так одурачившую меня, в мою голову вдруг бросилась кровь, и я с тихой яростью проговорил:
— В общем, так, дорогие мои. Ваше право — подозревать меня или нет. Но я обещаю вам, что обязательно найду ту гадину, которая сперла из храма драгоценности, и сдам ее полиции, потому что не хочу всю оставшуюся жизнь сидеть из‐за этой сволочи в испанской тюрьме.
— Игорь! — вдруг тихо, даже с какой‐то грустью в голосе заговорила Смольникова. — Ты… Неужели ты и меня тоже подозреваешь в преступлении?
Может быть, я и неправильно поступил по отношению к женщине, с которой у меня случился роман, но в тот момент во мне клокотала злость ко всем членам нашего чертова коллектива.
— Всех! — рявкнул я и полыхнул взглядом в сторону Смольниковой. — И тебя в первую очередь!
Не желая больше находиться в одной комнате с этими людьми, я прихватил свою сумку с вещами, которую Егор привез из гостиницы для паломников, развернулся и вышел из номера, с силой захлопнув за собой дверь.
Глава 18 Беспокойная ночь
Злой на весь белый свет и на него же обиженный, я вернулся в свой номер и заперся в нем. Весь вечер в мою дверь кто‐то стучал, кто‐то звонил по телефону, видимо, члены нашей банды, но я не отвечал на звонки и не открывал двери — просто видеть не мог опостылевшие физиономии и не хотел слышать лживые речи.
Я лежал на односпальной кровати, уставившись в потолок, и все думал, думал, думал, примеряя роль вора на каждого из членов нашего тайного сообщества грабителей церквей. Но, как бы я ни прикидывал, по‐любому выходило, что украсть крест и драгоценности могли только Александра Смольникова, Николай Сильвестров, Мария Тропинина или сестры Аксеновы. Вернее, кто‐то из них. Егор Тепляков, Михаил Березин, ну и я, разумеется, были вне подозрений. Но кто же из пятерых, пока мы с Мишей находились в усыпальнице, проник в собор и совершил кражу? Я ломал над этим вопросом голову и никак не мог понять, кто именно. Мне нужна была хоть какая‐то зацепка, которой, к сожалению, не было.
Давно уже стемнело, на улицах Сусанна Круз началась ночная курортная жизнь — гремела музыка, прогуливались отдыхающие, в кафе шли представления и концерты, веселилась публика, а я все лежал в комнате с закрытыми еще с утра плотными темными шторами на окнах, не включая света, и размышлял. И, что удивительно, в конце концов, несмотря на то что утром выспался, неожиданно для себя, прямо в одежде, уснул.
Мне снились кошмары: то пещера, забитая трупами, то церковь, с летающими в ней гробами, то крест с распятым на нем Христом. Не знаю, сколько времени я проспал, но проснулся резко, будто меня кто‐то толкнул под бок. Все же есть, очевидно, Всевышний, потому что именно он вовремя разбудил меня, иначе быть мне на небесах лет на тридцать пять — сорок раньше назначенного срока, потому что, когда я открыл глаза, то увидел в темноте силуэт стоявшего надо мной в проходе между двумя кроватями человека с занесенной над головой рукой, в которой блеснуло лезвие ножа. Счастье, что я спортсмен и у меня отменная реакция. В тот момент, когда рука стоявшего надо мной человека стала опускаться вниз, явно метя мне в самое сердце, я успел сделать единственное, что было возможно сделать в этой ситуации. Нет, не красиво ударить ногой по руке, выбив нож из ладони, не перехватить все ту же руку, вооруженную смертельным оружием, а затем вывернуть ее, вынуждая нападавшего расслабить руку и выпустить свое холодное оружие, отнюдь… я успел лишь соскользнуть с кровати на пол, и рука преступника с силой опустилась в то место, где всего секунду назад лежал я. Не знаю, кто на меня нападал — мужчина или женщина, в темноте было не разобрать, но если бы даже это была женщина, я бы поступил точно так же, как поступил в тот момент — приподнявшись на правом локте, левой ударил человека в скулу.
Злоумышленник, сообразив, что момент внезапности нападения упущен и теперь ему будет намного сложнее справиться со мной, решил дальше не искушать судьбу — противником я был сильным — и, раз уж дело, задуманное им, провалилось, в срочном порядке ретироваться. Он стоял в проходе между кроватями и, чтобы задержать меня на тот случай, если я попытаюсь погнаться за ним, с силой толкнул коленями одну кровать вперед, прижимая меня к стенке, а потом, воспользовавшись моментом, бросился к двери.
Отчаянно ругаясь, я отшвырнул в сторону кровать, нащупал на длинной декоративной панели в изголовье кроватей кнопку, включил ночник, но поздно — злоумышленник уже выскочил в коридор, и увидеть, кто пытался меня убить, я не сумел. Но все равно вскочил и бросился вдогонку за убегающим человеком. Коридор был пуст. Рассудив, что злоумышленник, если жил не на этом же этаже, побежал в сторону ближайшей лестницы, я рванул влево. Добежав до конца коридора, свернул за угол и… остановился. Никого и ничего, что указывало бы на присутствие поблизости напавшего на меня человека. Только рядом с дверью лифта одна за другой загорались лампочки, показывающие, куда в данный момент движется кабинка. Пятый этаж… шестой… Интуиция подсказывала мне: именно с помощью лифта преступник пытается ускользнуть от меня. Ни секунды не раздумывая, я рванул к лифту и нажал на кнопку у соседней двери. Кабина оказалась на третьем этаже, и двери сразу же распахнулись. А на табло соседнего лифта загорелась цифра «10». Последний этаж — технический. Я заскочил в кабину и нажал кнопку с цифрой «10». Дверцы закрылись, и лифт стал подниматься вверх.
«Скорее же, скорее!» — мысленно подгонял я медленно ползущую вверх кабинку. Я изнемогал от нетерпения, желая поскорее настигнуть неизвестного и посмотреть, кто же он, нисколько не сомневаясь в том, что напавший на меня и совершивший в соборе Санта‐Лучина кражу — одно и то же лицо. Наконец кабина остановилась, и двери распахнулись. Я выскочил в тамбур с одной‐единственной деревянной дверью. Лампочка на соседней двери лифта по‐прежнему горела на цифре «10». Я нажал на кнопку открывания дверей, они разъехались — кабина была пуста. Все, теперь можно не торопиться. Если я преследовал именно того человека, который напал на меня, он в ловушке и уже никуда от меня не денется.
Я повернул ручку деревянной двери, потянул ее на себя, соблюдая меры предосторожности — кто знает, вдруг он стоит за дверью и огреет меня чем‐нибудь по голове, а когда я, потеряв сознание, упаду, совершит то, что не сумел сделать там, в номере, — прирежет меня. Но за дверью никого не было. Здесь действительно располагался технический этаж — из конца в конец тянулся длинный, слабо освещенный тусклыми лампочками коридор с множеством дверей. Я остановился и прислушался. Было тихо, если преступник и находился здесь, то сидел, как мышь. Таиться больше не имело смысла, и я двинулся по коридору, распахивая каждую дверь и осматривая комнаты. В одних находилось электрооборудование, в других — бойлерные, калориферные системы, а некоторые помещения были и вовсе пустыми. Когда я дошел до предпоследней двери и открыл ее, в соседнем помещении, последнем, еле слышно хлопнула внутри дверь, и раздался слабый вскрик.
Я выскочил из комнаты и метнулся в конец коридора. Включив свет, распахнул ногой дверь и влетел внутрь. Помещение оказалось пустым, в нем не было никакого оборудования, за исключением нескольких труб с вентилями. Человека тоже видно не было, а вот в наклонной крыше была открыта дверь. Очевидно, находившийся в комнате человек, поняв, что я неминуемо его найду, отыскал в темноте нечто вроде слухового окна, открыл его и вылез на крышу. Опасно, конечно, лезть следом за ним, но, раз уж я решил узнать, кто пытался сегодня меня убить, выясню это во что бы то ни стало. Выключив свет, я двинулся к проему в крыше, в котором в темном испанском небе ярко горели звезды. Дойдя до ступенек, ведущих к слуховому окну, остановился и постоял немного, прислушиваясь, но не раздавалось ни звука. Поднялся к самому окну и снова остановился. По‐прежнему на крыше стояла тишина. Решившись, я резко шагнул в проем, готовый в любой момент отразить нападение неизвестного, если он поджидает меня и… чертыхнувшись, отшатнулся. Нет, людей поблизости не было, но опасность подстерегала в другом — край крыши, с шедшим по самой его кромке невысоким, сантиметров пятнадцать, ограждением, находился так близко, что я чуть было не шагнул в пустоту. Дождавшись, когда успокоится бешено колотившееся сердце, я сделал полшага вперед и огляделся. Вид отсюда был превосходный. Ярко освещенные отели, цепочки фонарей вдоль улиц, гуляющая публика, невдалеке черная полоса моря, переходящего в более светлое звездное небо. В любое другое время я бы, наверное, постоял немного, любуясь красотами, открывающимися с крыши, но не сейчас — были дела поважнее. Я уже хотел обойти опасное место и двинуться по крыше в поисках спрятавшегося за одной из труб системы вентиляции преступника, но вдруг услышал далеко внизу возгласы. Любопытство, присущее не только женщинам, но и мужчинам, и мне не чуждо. Если бы вокруг были зрители, то я, бравируя, наверняка бы смело подошел к краю крыши и глянул вниз, но, поскольку вокруг было пустынно, я без ложного удальства встал на колени и, приблизившись к краю крыши, глянул вниз. Эта часть отеля выходила на тыльную сторону здания, и там внизу… О, черт! На бетонной площадке лежал человек. Кто это был, разглядеть отсюда оказалось невозможным, но, очевидно, это и был напавший на меня в номере незнакомец, который, спасаясь от преследования, ступил на крышу и, не удержав равновесия, сорвался вниз. Вокруг него уже собирались люди, кто‐то кого‐то звал, очевидно, просил вызвать «скорую» или полицию. Этого только не хватало! Что ж, выходит, по моей вине разбился человек? И это я виноват в его смерти? Кажется, я буду всю жизнь чувствовать за собой вину. Если бы не погнался, он остался бы жив. У меня разом пропал азарт докапываться до истины, выяснять, кто украл крест и драгоценности из собора Санта‐Лучина. Но я знал, это временное явление, чуть перестанут терзать угрызения совести, я снова буду готов продолжить начатое мной дело.