авить смерть Люстрина и Лебедевой как несчастные случаи, а не как убийство. Так что я постараюсь вычислить преступника, — майор насмешливо взглянул на меня, намекая, таким образом, о нашем недавнем разговоре, — дедуктивным способом, причем до того, как он совершит новое преступление. Ну а теперь все свободны! Пока… свободны!.. — многозначительно добавил майор.
Выйдя от полицейского, я отправился в свой номер. Пусть будет проклят тот день, когда я решил купить этот тур. За полтора дня три трупа! Угораздило же меня отправиться в Турцию именно с этой группой. Не группа, а сборище придурков‐маньяков! Один мент‐алкаш чего стоит! Или слащавый прилипала, дамский угодник Замшелов. А взять неадекватного «селадона»? Или ту же безразличную ко всему, бездушную куклу Ярилову? Странную старуху‐врача? Одна Алина среди них нормальная, да и то может ведьмой оказаться. Так что за этой бандой отморозков глаз да глаз нужен, того и гляди, если не яд в стакан подсыплют, так ножом в темноте пырнут. Поскорее бы закончился мой долгожданный «счастливый» отпуск, и я бы снова оказался в своей надежной холостяцкой квартире, где можно спокойно есть, пить и спать, не опасаясь за свою жизнь.
Был пик жары, идти в этот час купаться не стоило, я вчера и так переборщил с солнечными ваннами, все тело горело, и если я еще посижу на пляже в самое пекло, то останусь без кожи. Так что лучше всего переждать жару в номере с включенным кондиционером. Однако прежде чем завалиться в постель, следовало принять душ — морская соль разъедала кожу. Перед тем как отправиться в душ, я закрыл входную дверь и повернул в замке ключ. Мало ли кто из непрошенных гостей может заглянуть ко мне с недобрыми намерениями, а я тут в душе голый и беззащитный стою.
Приняв душ, я намазался кремом после загара и завалился спать. Проснулся часа через полтора. Стрелки показывали четыре часа, самое время идти на пляж — жара спадает. Плеснув в ванной комнате холодной воды на лицо, я надел шорты, майку, прихватил пляжную сумку и, выйдя из номера, направился к лифту. На первом этаже у центрального входа стояла Алина и разговаривала с Адамом. Парень, очевидно, привез очередную партию туристов — несколько человек с чемоданами, расположившись на диванчике, ждали, когда портье выдаст им ключи от номеров, а Милушева, увидев его, зацепилась языком. Чтобы не заговаривать с ними, я развернулся и пошел к другому выходу из фойе.
На улице ярко светило солнце. Оно уже клонилось к горизонту, палило не так нещадно, как еще пару часов назад, но было очень душно. Я пошел на пляж, куда уже стягивался за получением предвечерней порции морского воздуха и уже не обжигающих солнечных лучей народ, облюбовал место под зонтиком примерно метрах в десяти от воды, постелил на лежак полотенце, разделся, но купаться не спешил — лень как‐то было после сна в номере шевелить конечностями в воде.
Надев очки, огляделся. Наша группа, за исключением Бурмистрова, была в сборе. Через три зонтика наискосок от меня загорала на лежаке Надежда Ярилова, под соседним зонтиком расположился ее верный пес Замшелов, прикрывший шляпой физиономию, сбоку по моему ряду зонтиков, закинув за голову руки, лежал, грея свое тело, Гуляев, слева по диагонали в гордом одиночестве расположилась врач Студенцова. Она хоть и обещала завтра с утра уехать, сегодня, видимо, решила не упускать возможность принять солнечные ванны и искупаться в море. А может, просто грозилась уехать, а теперь остыла, передумала и решила остаться до окончания тура. Вдалеке у входа в отель виднелась фигурка Алины, все еще беседовавшей с Адамом. Невеста, черт возьми!
Я отвернулся и глянул на берег. В полку загорающих топлес прибыло — справа у самой морской линии, выдвинув лежак на самое солнце, расположилась женщина лет за пятьдесят с более-менее сохранившейся фигурой. Лица дамы видно не было, она прикрывала его панамой, из-под которой торчали крашеные в рыжий цвет волосы. В таком возрасте, с открытой грудью, здесь обычно загорают немки. А вот слева лежали две дамы лет под тридцать-тридцать пять, наверняка наши. И такой вывод можно было сделать не только по их славянскому типу лица. У них все же имелись кое-какие зачатки скромности — на голые груди, на соски они положили круглые ватные диски, что продают в качестве тампонов для протирания лица. Ах, какое целомудрие!
Сами же основоположницы стиля «ню» на пляже отеля «Чок Яша» вчерашние девицы играли в море с парнями в волейбол. Та, у которой была стоячая грудь, смотрелась в лучах садившегося солнца неплохо. Вторая с грудью, в лежачем положении похожей на блинчики растекшиеся по сковороде, а в стоячем, как оказалось, смахивающей на два вывернутых наизнанку кармана кофты, — неприглядно. Но девица не комплексовала, прыгала, отбивая мяч, весело хохотала и ее два «вывернутых наизнанку кармашка» подпрыгивали то одновременно, а то вразнобой. Вот устроили нудистский пляж!
Я отправился купаться.
После убийственно горячего воздуха погружение в прохладную воду было подобно погружению в нирвану. Я поблаженствовал несколько секунд, потом развернулся и поплыл к линии, огораживающей акваторию, принадлежащую отелю. Но заплывать далеко не стал, повернул обратно. Я хотя большой и сильный — запросто могу справиться не с одним, а даже с двумя противниками, причем не только на суше, но и в воде — меня не покидало чувство, что сейчас из моря выскочит кто-нибудь, накинет мне петлю на шею и потянет вниз или схватит за ногу и уволочет на дно. И это ожидание нападения было неприятно.
Выбравшись на берег, вернулся к своему лежаку. Алина уже закончила болтать с молодым турецким полубогом и присоединилась к своей тетушке. Пока я обсыхал, мазался кремом от загара, несколько раз ловил на себе ее взгляды. Какая любвеобильная девушка, однако! Смотри, смотри, красавица, оценивай! Адама выберешь, в проигрыше останешься. С ним всего‐то семь дней осталось провести, а со мной еще и в Москве потусоваться можно… Я тут же выбросил из головы крамольные мысли. Черт возьми, все по лезвию ножа ходим, того и гляди, тот самый нож кто‐нибудь в спину воткнет, а ты, Игорек, все о бабах…
Вечером после ужина я принарядился и отправился на островок в искусственном водоеме, где располагалось кафе. Там работали аниматоры, среди которых трудился и Адам. Присутствовали в открытом кафе и Алина Милушева, и Надежда Ярилова, и Валерий Замшелов. Ни врач Студенцова, ни «селадон» Гуляев, ни мент Бурмистров своим присутствием дискотеку не почтили. Аниматоры оказались большими выдумщиками! Они затевали всевозможные конкурсы, заставляя присутствующих петь, танцевать, рассказывать смешные истории, отгадывать загадки, ребусы, слова. Цель у этих забав была не только повеселить, развлечь и перезнакомить между собой отдыхающих, а еще и помочь избавиться от угнетенного состояния, вызванного двумя смертями постояльцев из нашего отеля. Счастье, что основная масса туристов не знала о смерти еще одного человека, купившего тур в отель «Чок Яша», — Светланы Бурениной.
Меня выдумки аниматоров не забавляли и настроение мое не улучшали, было тоскливо и муторно, просто хотелось побыть среди людей, почувствовать, что ты не одинок в этом мире, не остался один на один с компанией, в которую затесался маньяк‐убийца. И тем не менее я все же поучаствовал в двух конкурсах, в которых показал себя не с лучшей стороны, в смысле не занял призовое место, но зато познакомился с девицами, любительницами загорать с голой грудью. Обе, оказалось, приехали из Украины. Одну девицу с хорошей фигурой звали Мариной, а вторую с фигурой похуже — Леной. Алина и Надежда тоже в конкурсах не участвовали. Замшелов, как и я, поучаствовал в двух-трех. Я посидел еще немного, потом поднялся и отправился в свой номер.
Где Галина Студенцова?
На следующий день рано утром я, как обычно, сложив в сумку очки, воду и крем от загара и прихватив полотенце, отправился на пляж. Место занял подальше от нашего дружного коллектива убийц. Когда они находились на приличном отдалении от меня, мне было как‐то спокойнее. Конечно, это обманчивое ощущение безопасности, но действовало успокаивающе на мою начинающую расшатываться психику. Через пару зонтиков от меня расположились заезжие «стриптизерши» из Украины — Марина и Лена. Я не специально занял рядом с ними место, просто так случайно получилось. Сегодня у девиц было новое развлечение — им по очереди делал массаж с применением какого-то масла, коренастый турок лет под пятьдесят.
Часикам к одиннадцати на пляже, кроме меня, присутствовали следующие члены нашей команды: я, Николай Гуляев, Надежда Ярилова, Алина Милушева и, конечно же, их хвостик — Валерий Замшелов. Ни полицейского, ни врача видно не было. Студенцова, возможно, уехала домой, а вот майора я не видел ни вчера вечером, ни сегодня. Уж не случилось ли с ним чего?
Я искупался, позагорал, перекинулся несколькими словами со «стриптизершами», а сам успокоиться не смог, чувствуя все нарастающее беспокойство, и изредка посматривал в сторону отеля — не идет ли полицейский. Наконец в половине двенадцатого я заметил фигуру Михаила, одетого в шорты и полосатую тенниску. На глаза ему мне не очень хотелось попадаться, главное, майор жив, и я лег на лежак так, чтобы он меня не заметил. Однако вскоре он все же нашел меня, плюхнулся на соседний лежак и, распространяя вокруг себя запах перегара и свежевыпитого коньяка, проговорил:
— Привет, Игорь! Старуху нашу что‐то не видно!
Не хотелось мне общаться с подвыпившим полицейским. Я сделал вид, будто с трудом разлепил веки, выходя из сонного состояния и тоном нежащегося в постели сынка барина промолвил:
— Галины‐то? Так она же сказала, что сегодня утром в Москву отправится.
Говорил я сонно, ясно давая понять майору, что хочу спать, и он мне мешает. Может быть, отвяжется? Но не тут‐то было. Бурмистров даже не замечал моего «блаженно‐сонного» состояния «барчука».
— Не думаю, — проговорил он тоном пьяного кучера, пришедшего объявить барскому сынку, что карета подана и пора отправляться по делам. — Она бы с нами попрощалась. Да и не просто так улететь, билет заранее надо заказывать. Это же не на автобус дальнего следования сесть.