Левайн покачал головой.
— Тогда садись. — Хозяин кабинета указал на другой конец дивана. — А как же твой друг? Он не хочет к нам присоединиться? Я имею в виду человека, который проделал за тебя трудную часть работы. Он оставил свои следы по всей сети, и я бы очень хотел встретиться с ним и объяснить, что мне совсем не нравится его деятельность.
Профессор ничего не ответил. Скоупс посмотрел на него, улыбнулся и пригладил непокорный вихор.
— Прошло немало времени с нашей последней встречи Чарльз. Должен признаться, что я немного удивлен. Но еще больше меня поразило твое предложение подписать бумаги на возобновление действия патента после стольких лет решительных отказов. Как быстро мы теряем свои убеждения, оказавшись перед лицом серьезных испытаний. «Драться за принципы проще, чем жить по ним».[118] Или умереть за них. Верно?
Левайн сел.
— «Подвергать сомнению свои жизненные принципы — признак мудрости человека».[119]
— «Цивилизованности человека», Чарльз. Ты давно не играл в игру. Ты помнишь, как мы это делали в прошлый раз?
По лицу профессора пробежала судорога.
— Если бы я одержал победу, мы бы не находились здесь.
— Скорее всего. Ты знаешь, я часто спрашивал себя, не является ли яростная кампания против генетических исследований, которую ты вел все это время, следствием твоей ненависти к самому себе? Ты любил игру не меньше меня. Ты рискнул всем, во что верил, ради той последней партии, и потерпел поражение. — Скоупс выпрямился и положил пальцы на клавиатуру. — Я сейчас приготовлю документы.
— Ты еще не слышал моих условий, — спокойно сказал Левайн.
Скоупс повернулся к нему.
— Условия? В твоем положении нельзя диктовать условия. Либо ты подпишешь, либо умрешь.
— Но ты ведь не сможешь меня хладнокровно убить?
— Убийство, — медленно проговорил Скоупс. — Хладнокровное убийство. Да, теперь тебе только и остается такой сенсуалистский подход. Но боюсь, что именно так я и поступлю — если назвать вещи своими именами, как сказал бы мистер Микобер.[120] Если только ты не подпишешь патент.
Наступило долгое молчание.
— Вот мое условие: еще одна партия, — сказал профессор.
По лицу Скоупса промелькнуло удивленное выражение. Потом он рассмеялся.
— Ну-ну, Чарльз. Как это называется — матч-реванш? И какими будут ставки?
— Если я одержу победу, ты уничтожишь вирус и сохранишь мне жизнь. Если я проиграю, то подпишу бумаги на возобновление действия авторского свидетельства и ты можешь меня убить. Таким образом, если ты победишь, то получишь еще восемнадцать лет эксклюзивных доходов и сможешь продать вирус Пентагону. А если проиграешь, лишишься и патента, и вируса.
— Убить тебя будет проще.
— Но совсем не так выгодно. Тогда ты не сможешь продлить действие авторского свидетельства. А если я подпишу бумаги, то это принесет «Джин-Дайн» около десяти миллиардов долларов.
Скоупс задумался. Клавиатура соскользнула с его колен.
— Давай сделаем иначе. Если ты проиграешь, я не стану тебя убивать и ты согласишься войти в совет директоров компании в качестве вице-президента и главного ученого. Это мое старое предложение, но оно будет сопровождаться окладом и пакетом акций, соответствующим твоему статусу. Мы переведем часы назад и начнем все снова. Естественно, ты будешь сотрудничать в полной мере и прекратишь бессмысленные атаки на «Джин-Дайн» и технологический прогресс в целом.
— Вместо смерти ты предлагаешь договор с дьяволом. Зачем тебе это? Я не знаю, могу ли тебе доверять.
Скоупс усмехнулся.
— А с чего ты взял, что я делаю это для тебя? Твоя смерть будет грязным делом и принесет массу неудобств. Кроме того, я не убийца и не могу исключить, что это ляжет тяжким грузом на мою совесть. На самом деле, Чарльз, я не получил ни малейшего удовольствия, уничтожая твою карьеру и репутацию. Я был вынужден защищаться. — Скоупс махнул рукой. — Впрочем, я не могу тебе позволить вернуться в мир и продолжать вести прицельный огонь по «Джин-Дайн». В моих интересах убедить тебя присоединиться к моей компании, начать сотрудничать, подписать обычные бумаги о неразглашении. Если захочешь, то сможешь сидеть в офисе и целыми днями ничего не делать. Но я не сомневаюсь, что ты выберешь путь исследований и развития — и охотно будешь помогать лечить больных людей. Тебе вовсе не обязательно заниматься генной инженерией. Фармацевтические препараты, биомедицинские исследования — на твой выбор. Посвяти свою жизнь созиданию, а не разрушению.
Левайн встал и посмотрел на огромный темный экран.
Оба молчали.
Наконец он повернулся к Скоупсу.
— Я принимаю условия, — сказал он. — Но мне нужны гарантии, что ты уничтожишь вирус, если проиграешь. Я хочу, чтобы ты вытащил его из сейфа и поставил между нами. Если победа будет на моей стороне, я просто вынесу сосуд отсюда и покончу с ним, предприняв все предосторожности. Конечно, если это единственный экземпляр.
Скоупс нахмурился.
— Этого никто не должен знать. Благодари своего друга, Карсона.
Профессор удивленно приподнял брови.
— Значит, это и для тебя новость? Судя по тем известиям, которые я получил, сукин сын взорвал «Маунт-Дрэгон». Карсон Искариот.
— Я понятия не имел, — сказал Левайн.
Скоупс оценивающе посмотрел на него.
— А я думал, что за этим стоишь ты. Решил, что это месть за то, что я осквернил память твоего отца. — Он покачал головой. — Что такое девятьсот миллионов, когда на кону десять миллиардов? Я согласен на твои условия, но с одной оговоркой. Я не хочу, чтобы у тебя была возможность отказаться подписать бумаги в случае проигрыша. Ты должен сделать это сейчас, в присутствии нотариуса. Мы положим соглашение на стол перед нами рядом с контейнером, где находится вирус. Победитель получит и то и другое.
Левайн кивнул.
Положив клавиатуру на колени, Скоупс принялся быстро печатать. Затем он снял телефонную трубку и произнес несколько фраз. Почти сразу послышался легкий звон; в кабинет вошла женщина с несколькими листами бумаги, двумя ручками и печатью нотариуса.
— Вот документ, — сказал Скоупс. — Подпиши его, а я пока достану вирус.
Он отошел к противоположной стене, нащупал пальцами нужное место и нажал. Послышался щелчок, и панель отошла в сторону. Скоупс просунул руку внутрь и быстро набрал несколько символов. Раздался гудок и щелчок, Скоупс наклонился и вытащил маленькую коробочку со значком биологической опасности. Он подошел к письменному столу и поставил контейнер на инкрустированную поверхность. Открыв крышку, глава «Джин-Дайн» вынул запаянную стеклянную ампулу в три дюйма шириной и два дюйма высотой. Он аккуратно положил ампулу поверх подписанного Левайном документа, а потом молча подождал, пока нотариус покинет кабинет.
— Будем играть по старым правилам, — сказал Скоупс. — Нужно выиграть два раунда из трех. Компьютер «Джин-Дайн» случайным образом выберет тему из своей базы данных. Ты не против, что нас рассудит машина, если возникнут разногласия?
— Нет, — ответил Левайн.
Скоупс вытащил монетку, подбросил ее в воздух, поймал на тыльную сторону ладони и накрыл другой рукой.
— Твой выбор, — сказал он.
— Орел.
Владелец корпорации убрал руку.
— Решка. В первой теме начну я.
Де Вака закончила петь старую испанскую песню, которая помогала им преодолеть последние несколько миль, и слегка отстала, с благоговением вдыхая воздух Хорнада. Заходящее солнце позолотило песок. Как чудесно чувствовать себя живой, просто сидеть на лошади и ехать, приближаясь к новой жизни. Сейчас для нее не имело значения, какой она будет. Слишком многие вещи она принимала как должное. Женщина поклялась, что больше никогда не повторит эту ошибку.
Она посмотрела на своего спутника, ехавшего чуть впереди. Они приближались к высокому узкому проходу Лава-Гейт. «Интересно, — лениво подумала она, — как он впишется в новую жизнь». Де Вака тут же отбросила эту мысль как слишком сложную. У нее будет еще время, чтобы об этом подумать.
Карсон повернулся, заметил, что де Вака немного отстала, и слегка придержал коня. Когда она приблизилась, он улыбнулся и наклонился к ней, чтобы провести ладонью по ее щеке.
Она вдруг ощутила влагу на лице. В пустыне это было настолько неожиданно, что она закрыла глаза и подняла ладонь, чтобы защититься. Женщина провела рукой по лицу — ладонь покрылась кровью, к одному пальцу пристал зазубренный осколок, похожий на кость. Одновременно она услышала громкий хлопок.
Внезапно все стало происходить одновременно. Она увидела, как Карсон валится с Роско, а ее лошадь метнулась в сторону, испуганная громким звуком. Де Вака в отчаянии ухватилась за луку седла, когда что-то просвистело мимо ее уха. Над пустыней еще раз раскатилось эхо.
В них стреляли.
Роско галопом скакал к подножию гор. Де Вака послала свою лошадь за ним, ударив ее каблуками по бокам. Она прижалась к ее шее, рассчитывая, что так в нее будет труднее попасть. Де Вака повернула голову, пытаясь оглядеться. Карсон свешивался с седла, бок его коня заливала кровь и стекала на песок. Один за другим раздались еще два выстрела.
Лошади мчались к тупику в лавовом потоке, затем резко остановились. Еще несколько выстрелов последовали один за другим, и Роско рванулся в сторону, пытаясь спастись и сбросив наездника. Де Вака тут же спрыгнула, приземлившись рядом с Карсоном, а обе лошади унеслись в пустыню. Послышался хлопок, а потом животное отчаянно заржало от боли. Де Вака обернулась. Живот Роско был разорван, внутренности вывалились наружу и болтались между ног. Конь пробежал еще несколько сотен ярдов и остановился. Грянул новый выстрел, лошадь де Вака рухнула на песок и судорожно забила копытами. Еще одна пуля настигла несчастное животное, и из головы брызнула струя крови. Лошадь несколько раз дернула ногами, а потом застыла в неподвижности.