– Ну. Сам офигел. Но это точно он.
– Очень интересно… Ну, сейчас буду звонить с докладом, спрошу, что за ерунда творится. – Вероника помолчала. – Может, зря ты с шаманкой так жёстко? Она ведь нам ничего толком не рассказала.
– А по-другому вообще ничего бы не рассказала, только запугала бы тебя. Знаю я эту братию.
– Она всё про меня угадала!
– Ну, ещё бы. Это её работа – угадывать. Тётка, сразу видать, матёрая. Не первая такая людям головы морочит, несколько поколений навыки оттачивали. И психологи они отличные. Все эти ясновидящие, шаманы и прочие экстрасенсы только так и работают.
– Не любишь ты их…
– Терпеть не могу.
Саша вырулил на трассу. Приоткрыл окно, закурил.
– А у тебя правда ордер с собой был?
– Смеёшься? Откуда? Я про эту твою шаманку только сегодня утром узнал. А она, кстати, раз уж вся из себя такая ясновидящая, могла бы сквозь карман разглядеть, что там пусто.
Вероника улыбнулась.
– И правда… То есть, в то, что эти шаманы действительно что-то такое чувствуют, недоступное обычным людям, ты не веришь?
– Почему не верю? Что-то, может, и чувствуют. Даже наверняка. Но толку с их чутья… – Саша покачал головой. – Сколько сталкивался – ни разу не было такого, чтобы кому-то от этой братии польза была. Зато вреда – жопой жуй. Дня не проходит, чтобы заява не поступила. Ой, спасите-помогите, обокрали-обдурили! Обещали мужика вернуть, сами хату обнесли… В общем, не за что мне их любить, уж прости.
– Ясно… Ладно. Позвоню Тише, пока сеть ловит.
Вероника набрала Тимофея. Доложила о разговоре с шаманкой, переслала диктофонную запись. По сути, ничего нового тётка не сказала. Лыковцев сгубили духи. Отомстили за святотатство на капище. За то, что ребята полезли на священную гору, к которой местные жители опасались даже приближаться. Духи берегут свой народ – людей, которые живут здесь испокон веков. Помогают им. А чужаков на эти земли никто не звал! Духам всё равно, верят в них чужаки, или нет. Но обид они не прощают.
"А почему же духи сразу всех одной лавиной не ухлопали? – это голос Саши. – Для чего было так заморачиваться? Преследовать, убивать одного за другим?"
Шаманка холодно рассмеялась.
"Потому что сразу – слишком лёгкая смерть. Под лавиной погибли те, над кем духи сжалились. Самым дерзким они уготовили иную судьбу."
– Под лавиной погибли Люба, Игорь, Валера и Рувим, – сказала Тимофею Вероника. – Действительно те, кто на капище никак себя не проявил, если судить по фотографиям и дневникам. А самый дерзкий из девятерых – Гриша – замёрз насмерть. Согласно результатам экспертизы, раньше, чем на палатку сошла лавина, за два-три часа до этого. То есть, действительно получается, что тот, кто сильнее всех оскорбил духов, умер первым, мучительнее всех. Нинель, вдохновительница похода наравне с Лыковым, получила тяжёлые травмы. Она тоже ужасно мучилась, а умерла, как ты сказал, от страха. Но ещё тяжелее пришлось её оставшимся в живых друзьям. Тем, кто на ветру и морозе выкапывал раненную Нинель из-под снега. Потом Рувима, который умер у них на руках. Потом они искали Гришу. Потом спускали вниз Нинель. Трое суток добирались до цивилизации. Без палатки – на то, чтобы откопать её полностью, ушло бы несколько часов, а Нинель срочно нужна была помощь. Они шли без многих необходимых вещей, еды почти не было. До ближайшего посёлка добрались такими измождёнными, что едва могли разговаривать. А им предстояло ещё отвечать на вопросы родственников, друзей погибших – почему вернулись лишь четверо из девяти. Почему выжившие не пытались откопать Игоря, Валеру, Любу. Почему так и не нашли Гришу – который, как оказалось, лежал в тридцати метрах от палатки… Знаешь, спорный вопрос, кому повезло больше, погибшим или выжившим.
– Нет, – сказал Тимофей.
– Что – нет?
– С тем, что в каком-то смысле погибшим под лавиной повезло больше, я согласен. Не согласен с ересью о самых дерзких. В цепочке смертей прослеживается другая закономерность. Вполне определённая.
– Какая?
– Расскажу позже, сначала должен проверить. У тебя всё?
– Да. Возвращаюсь в город.
– Понял. – Тимофей отключился.
Каким образом он оказался рядом с начальником Саши, Вероника спросить не успела. Саша, который слышал разговор, хмыкнул.
– А он всегда так разговаривает? Ни «здрасьте», ни «до свидания»?
– Всегда.
– Молодец, чё. – Саша показал головой. – Гений, что с него взять… Хотя, может, и правда какую-то закономерность нашёл.
– Нашёл. Тиша никогда не врёт.
– Чувствуется. Не его конёк… Давно ты с ним?
– Работаю? Четвёртый год.
– А есть что-то, кроме работы? – Саша отвлёкся от дороги, бросил на Веронику быстрый пытливый взгляд.
– Конечно. Мы любовники, ведём совместное хозяйство, собираемся пожениться и родить троих детей.
– Врёшь.
– Дурацкий вопрос – дурацкий ответ.
Саша засмеялся.
– Ладно, не злись.
Протянул руку – собираясь потрепать Веронику по плечу, но передумал и вернул ладонь на руль.
Вероника откинулась в кресле. Стемнело уже окончательно, дорогу освещали только фары. Дорогу откровенно паршивую, Вероника даже предположить бы не рискнула, в каком году тут клали асфальт. Сейчас то, что осталось от асфальта, езде скорее мешало, чем помогало. Ровных участков почти не осталось, ямы, сменяющие друг друга, различались лишь размером и глубиной. Неудивительно, что здесь так популярны УАЗы.
Сашино водительское мастерство Вероника оценила ещё по дороге сюда. Он вел машину по ухабам куда быстрее и сноровистее, чем это делала бы она. На вопрос Вероники, где так насобачился, ответил:
– Бабка живёт в Псковской области. В Москву перебираться наотрез отказалась, навещаю, когда могу. Там у неё местами – еще хуже, по крышу сесть можно. Здесь-то ничего.
Направление популярностью определённо не пользовалось, до сих пор навстречу не попалось ни одной машины. И за ними тоже никто не ехал – посёлок, в котором жила шаманка, был тупиковым, дальше только лес и горы. Посёлок действительно умирал. Добирались сюда только туристы, желающие своими глазами посмотреть на гору Мертвецов.
Сейчас, в наступившей темноте, казалось, что и мир вокруг вымер. Остались только Вероника и Саша. И существуют они лишь до тех пор, пока едут. А как только остановятся, тоже исчезнут, растворятся во мраке.
А ещё по мере удаления от посёлка росла тревога. Веронике снова начало казаться, что за ними кто-то следит. Неотступно преследует чей-то злой, внимательный взгляд. Она поймала себя на том, что всматривается в боковое зеркало. И вдруг…
– Смотри! – Вероника схватила Сашу за рукав. – Ты видел, как фары сверкнули?!
– Видел. И что?
– За нами кто-то едет.
– Ну, пусть едет. Дорога общая. Чего ты всполошилась?
И правда. Вероника шумно выдохнула. Потёрла ладонями лицо.
– Извини. Что-то меня опять накрыло…
– Да всё тётка эта, – проворчал Саша. – Взбаламутила, блин! Они на мозги капать хорошо умеют. Ну, ничего. До отеля доберёмся – в баре засядем. Я там присмотрел один неподалёку, отзывы хорошие. Только сначала надо будет пожрать заехать…
Саша говорил, а сам поглядывал в зеркало заднего вида. И скорость он сбавил – ехал теперь едва ли не вдвое медленнее, чем прежде.
«Значит, тоже насторожился, – поняла Вероника. – Просто не хочет сознаваться, чтобы не беспокоить меня».
Когда Саша заметил, что Вероника его маневр разгадала, замолчал.
Прошло минут десять. Тот, кто ехал позади, уже просто обязан был их догнать, даже на такой паршивой дороге. Но не догонял.
– Ну и где он? – не выдержала Вероника.
– Не знаю. Свернул?
– Куда? Тут ни одного съезда не было, сплошной лес.
– Остановился?
– Зачем?
– Да за чем угодно. Пожрать, по нужде, позвонить – пока сеть есть. Или вообще назад вернулся. Вспомнил, что забыл что-нибудь.
– Ты уверен, что это так? Что нас не преследовали – а когда поняли, что мы это поняли, затаились?
Саша задумчиво посмотрел на Веронику. И вдруг выкрутил руль влево. Лихо объехал по краю большую яму и развернул машину поперёк дороги.
– Ты чего?
– Есть только один способ выяснить, преследуют нас или нет.
Саша закончил разворот. Машина двинулась назад, в сторону посёлка.
Километр. Два. Три…
Никого. И ни малейших признаков того, что здесь кто-то был.
– Извини, – вздохнув, повторила Вероника.
– Да без проблем. Знаешь, как говорится: если у вас паранойя, это не значит, что за вами не следят. Лучше убедиться.
Вероника вяло улыбнулась. Саша снова развернулся.
Дальше ехали молча – до тех пор, пока свет фар не выхватил впереди очередную огромную яму. Саша сквозь зубы выругался. Сбавил скорость, вывернул руль вправо. Мотор чихнул и заглох.
Саша повернул ключ в зажигании. Раз, другой. Хоть бы что. Оживать двигатель не собирался.
Вероника с трудом удержалась от того, чтобы взвыть.
– Что случилось?
Саша пожал плечами.
– Это прокатная машина, случиться могло что угодно. Но скорее всего бензонасос забился. Это самая частая поломка, если за машиной не следить и в бак ослиную мочу заливать. Не моё – не жалко, известное дело.
– Ты можешь починить?
– Я не слесарь, сорян. Могу, конечно, посмотреть в потроха, но сомневаюсь, что поможет. Хотя – чем чёрт не шутит. Пойдём, посветишь.
Вероника включила на телефоне фонарик. Саша открыл капот. После осмотра развёл руками:
– Увы. Сегодня, походу, не наш день.
– Бензонанос?
– Скорее всего.
– И что делать? Связи тут нет, я проверила.
– Идти пешком в сторону посёлка, пока не появится связь. И вызывать аварийку. Второй вариант – ждать попутку или встречную машину. Но сомневаюсь, что так будет быстрее. Тут, может, ещё неделю ни одна тварь не появится.
– А сколько топать до появления связи?
– Да чёрт бы её знал. Я не засекал, когда пропала. Но не дольше двух часов, мы не так далеко отъехали. До посёлка километров десять. Максимум, двенадцать.