– Разумеется, Вован. Я никому не доверяю.
«Кроме Вероники», – мысленно добавил Тимофей.
– Ладно. Когда этот сраный забег?
– В мае. Времени на подготовку более чем. Я оплачу тебе хорошего тренера и фитнес-клуб на холодное время. А пока сходи в спортивный магазин и купи себе форму, кроссовки. Проконсультируйся с продавцом.
– Да, не вопрос.
– ПРОКОНСУЛЬТИРУЙСЯ С ПРОДАВЦОМ! – повысил голос Тимофей. – Если выберешь то, что посчитаешь красивым, я не буду возмещать расходы по чекам. В кадре ты должен выглядеть, как человек, который точно знает, что делает. А не ковылять в велосипедных туфлях.
– Я же не совсем дебил!
– Очень на это надеюсь.
Тимофей нажал на сброс и положил телефон рядом с клавиатурой. Щёлкнул мышкой, оживляя погасший экран. На экране возник потный, несчастный Павел Петров.
После того, как Тимофей рассказал о себе, Александров сделался очень сговорчивым. Так, например, он разрешил Наде скинуть на адрес Тимофея все фотографии, на которых попался Павел Петров, и видео с ним же. Современные технологии позволяли в пару кликов мышкой собрать видеоряд с бегуном, у которого на майке имеется определённый номер.
Тимофей поблагодарил, но заметил, что было бы неплохо плюс к этому, отдельной папкой прислать ему вообще все фото— и видеоматериалы, имеющие отношение к забегу. Александров на миг остолбенел – видимо, прикидывая объёмы, – потом кивнул и велел Наде залить всё на облако.
Сейчас Тимофей занимался разбором материалов. Те снимки, на которые попал погибший Петров, ничем его не порадовали. Видео – тем более. Видео с Петровым вообще оказалось до обидного коротким. Он мелькнул только на старте и минут за десять до гибели.
Тимофей внимательно всматривался в его лицо. Выглядел парень, конечно – краше в гроб кладут, как сказала бы Вероника. Марафон, по сути, только начался, а Петров уже закончился. Его перекосило на одну сторону, он еле волочил ноги, хватая ртом воздух.
Тимофей поморщился. Вот чего ещё он никак не мог понять в людях, это непостижимого стремления к нелепым, никому не нужным подвигам. Пробежать сорок два километра, потратить на это кучу времени – на сам забег и на подготовку к нему… Зачем?..
Сам Тимофей занимался бегом от случая к случаю. Обычно – когда приходилось работать на выезде, без привычных тренажёров. О том, чтобы сходить в спортзал, где все будут лезть давать советы, о чём-то спрашивать, в общем, где неизбежно придётся коммуницировать, даже речи быть не могло. Поэтому, чтобы оставаться в форме, Тимофей бегал.
Но не такие гигантские дистанции. Ровно столько, сколько нужно было, чтобы держать в тонусе мышцы и сердечно-сосудистую систему. Часовой пробежки для этого вполне достаточно. Зачем нужны номер на груди, медаль на финише и безумные толпы людей вокруг? Неужели от этого всего можно получать какое-то извращённое удовольствие?.. Нет, обычные люди навсегда останутся для него загадкой.
Спустя час работы Тимофей откинулся на спинку стула и вздохнул. Ровным счётом ничего криминального он не находил. Петров был обычным неподготовленным бегуном, который ещё через пяток километров просто сошёл бы с дистанции. Ну или продолжал бы упорно идти, время от времени переходя на бег в надежде хоть так уложиться во временные лимиты.
Однако он внезапно сошёл с ума и начал танцевать. А потом спрыгнул с моста и умер, вероятно, даже не долетев до воды.
Тимофей перевёл взгляд на второй экран, где у него был открыт справочник ядов. Используя метод фоточтения, он просмотрел его уже несколько раз, но не обнаружил яда, который давал бы подобные симптомы.
– Нужно расширять штат, – сказал Тимофей пустой комнате. – Мне нужен человек, способный быстро и качественно обрабатывать большие массивы данных и предоставлять мне выжимку.
Идея ему совсем не понравилась, но свалить на Веронику ещё и это означало просто её прикончить. Впрочем, Вероника просто откажется. А потом найдёт подходящего человека на эту должность…
Зажужжал телефон на столе. Тимофей взял его и посмотрел на экран. «Смуров. Полиция».
– Я слушаю.
– Ничего, – рыкнуло из динамика.
– В каком смысле?
– В конопле. Ничего необычного.
– Значит, даже если бы он накурился непосредственно перед забегом…
– Он не накурился. Следов никаких. В анализах. Это что-то другое. Не конопля.
Тимофей закрыл глаза. Нет, в мистику он не поверит, увольте! Но иначе придётся поверить в очень странный яд. Петров бежал что-то около часа, организм работал в ускоренном режиме. Любой яд за это время успел бы всосаться и убить его десять раз. Однако трагедия произошла только на мосту.
– Леонид Конев.
– Что по нему?
– Да ничего! Договорились пообщаться. Едешь?
– Где и когда?
– Через пятнадцать минут выходи. Подберу.
Тимофей нажал на сброс и ещё раз открыл на экране профиль Конева в соцсети. Закрытый профиль. Единственное, что Тимофей мог посмотреть, это фото на аватарке. Конев на ней бежал по какому-то бездорожью со зверским выражением лица и с номером на груди.
«Долбанутым нет покоя», – фыркнула бы сейчас Вероника.
052. Наши дни. Екатеринбург
В регистратуре за стеклянной перегородкой сидела старушка в белом халате. Перед стойкой переминались с ноги на ногу больные и выздоравливающие. Вероника и Саша терпеливо дождались очереди.
– Рыжов Михаил Владимирович, – сказала Вероника, наклонившись к окошку.
Старушка молча встала и ушаркала вглубь помещения.
– Ну, если правда принесёт, – прошептал Саша. – Да ещё то, что надо…
Старушка появилась быстро. Она несла растрепанную, распухшую от бесчисленных вклеек карту. Кажется, и впрямь то!
Вероника жадно протянула руку. Старушка посмотрела на неё и опомнилась. Взглянула на карту. На Веронику. Поправила очки с толстыми стёклами и вынесла вердикт:
– Рыжов – не вы. Мы не выдаём чужие карты.
Вероника вздохнула. Фокус не проканал.
– Рыжов – это я, – сказал Саша.
Старушка обиделась.
– Шестьдесят восьмого года рождения? Молодой человек! Я, по-вашему, совсем из ума выжила?
– Извините! – поспешно вмешалась Вероника. – Мы просто очень торопимся, на работу опаздываем. Михаил Владимирович – наш сосед. Он сам не может дойти до поликлиники, а карта ему нужна. Вот и попросил принести.
– А что с ним? – встревожилась старушка. – Вроде не так давно приходил, всё нормально было…
– А вы что, его знаете?
– Да не то чтобы знаю. Но он сюда уж, почитай, сорок лет ходит. И я здесь всю жизнь проработала. Старожилов всех помню, здороваемся.
– Девушка! – нетерпеливо окликнули Веронику. – Вы долго будете очередь задерживать?
– Извините, ещё буквально секунду!.. Мы не будем забирать карту, – Вероника умоляюще посмотрела на старушку. – Просто сфотографируем то, что просил Михаил Владимирович, вот прямо здесь, при вас. Даже от стойки отходить не будем. И тут же вернём. Хорошо?
– Ну, хорошо. – Старушка, поколебавшись, протянула карту Веронике. – Что ему там понадобилось-то? Назначение врача потерял, что ли?
– Да-да! – ухватилась за подсказку Вероника. – Назначение.
Они с Сашей сдвинулись у стойки, освободив страждущим доступ к окошку.
Вероника открыла карту в самом начале. На выцветшем бледно-голубом штампе «Переведён из детской поликлиники №…».
Записи в начале были редкими. То, что они искали, обнаружилось почти сразу, на третьей страничке. Почерк – характерно врачебный, фиг разберёшь.
25 января 1988 года
Жалобы: озноб, слабость, температура 39,6.
Диагноз: ОРВИ.
Назначение: жаропонижающее, обильное теплое питье, постельный режим.
Повторно явиться 30 января 1988 года.
После того, как Рыжов явился повторно, лечение ему продлили ещё на три дня. Третьего февраля выписали. Всё.
Вероника с Сашей посмотрели друг на друга.
– И что тут может быть интересного?
– Понятия не имею.
Вероника честно отфотографировала «историю болезни» и переслала Тимофею. После этого позвонила.
– Это всё, или тебе ещё что-то нужно? Карту нам не отдают, её надо вернуть.
– Сфотографируй предыдущую запись и следующую.
Вероника сфотографировала. Переслала.
– Теперь всё?
– Да, теперь всё. Можешь возвращать карту. – Тимофей сбросил звонок.
Вероника пожала плечами. Закрыла карту и сунула в окошко.
– Спасибо вам большое!
– Пожалуйста.
После того, как карту вернули, старушка подобрела. До сих пор, видимо, странным молодым людям не доверяла. Опасалась, что усыпят её бдительность, схватят ценный документ и убегут. Да и очередь у окошка рассосалась, тоже приятно.
– Михаилу Владимировичу передайте, чтобы выздоравливал!
– Передадим обязательно. Спасибо.
– А скажите, пожалуйста, – вмешался Саша. – Вы ведь знаете, наверное, что Михаил Владимирович – тот человек, который лишь по счастливой случайности не пошёл в поход с группой Лыкова?
– Знаю, конечно. Как не знать? Такая трагедия. Ещё один парень, который тогда погиб, тоже к нашей поликлинике прикреплён был. Тоже молодой совсем… А Михаила Владимировича бог уберёг, не иначе! Это ж надо было заболеть.
– Постойте, – удивилась Вероника. – Заболеть?
– Ну, конечно! – встречно удивилась старушка. – Он, когда пришёл, еле на ногах держался. Это давно было, я не в регистратуре работала, а медсестрой у терапевта. С Зинаидой Алексеевной, царство ей небесное. В регистратуру-то уже потом перешла. На пенсии – что мне делать? Всю жизнь в поликлинике…
– Да-да, понимаю, – Саша сочувственно кивнул. – Так вы говорите, Рыжов был болен?
– Не то слово! Огнём горел. Температура – под сорок, я его в коридоре увидела. Сидит, белый весь, озноб колотит, а перед ним очередь, человек десять. Жалко стало парня, я тогда не сильно старше него была. Говорю, ты зачем пришёл-то, у тебя ж температура? Почему на дом не вызвал? А он смотрит, отчаянно так, и говорит: да мне завтра в поход идти! Врач, может, выпишет что-нибудь, чтобы я сразу выздоровел? Здесь-то, небось, быстрее примут, чем на дом ждать? Я говорю – ты совсем дурной? Какой тебе поход? До дома бы дойти своими ногами. Сейчас вот тебе Зинаида Алексеевна выпишет, по башке! Зинаида Алексеевна – она ух, строгая была. Но специалист очень хороший. Я у него карту взяла, Зинаиду Алексеевну упросила без очереди принять. А он и в кабинете понёс, что ему в поход надо. Ну, Зинаида Алексеевна – как задаст жару! Ты чего, говорит, болтаешь? Куда тебе идти в таком состоянии? И сам не дойдёшь, и товарищей подведёшь! Если уж действительно так важно это всё, звони тому, кто у вас там главный, чтоб замену тебе подыскал. Вот это правильный поступок будет. А не смолчать, а завтра товарищам под ноги кулём свалиться. Или, ещё лучше – перезаражать всех… В общем, прочистила мозги.