В кабинете сегодня она была одна. Пустовали все остальные столы, пустовала дорожка. Тимофей почувствовал, как его с таким трудом достигнутое спокойствие улетучивается.
– Добрый день, – сказал он слишком сухо, по собственной же оценке.
Улыбку выдавить вовсе не получилось. Нет, Тимофей умел улыбаться, но это всегда получалось как-то спонтанно. Сейчас вот не вышло, и улыбка девушки тоже увяла.
– Эм… Вы хотели что-то выяснить по поводу волонтёров?
– Да. У вас есть какие-то досье или что-то подобное?
Тимофей встал возле стола Надежды и огляделся. Все стулья стояли за другими столами, были чьими-то. Стульев для посетителей не предусматривалось. Не того типа организация, чтобы часто принимать посетителей.
– Досье… – озадачилась Надежда. – Ну, что-то вроде. А что конкретно вас интересует?
– Насколько сложно вообще стать волонтёром?
– Никаких сложностей. Достаточно одного лишь желания. Если бы были сложности, как бы мы набирали сотни и тысячи человек? Это ведь не оплачиваемая работа.
– Сотни и тысячи? – переспросил Тимофей с кислым видом.
Он, конечно, мог предположить, что волонтёров на подобных забегах работает много, но почему-то до сих пор не задумывался, о каких числах идёт речь.
«Это потому, что ты становишься человеком, – подсказала маленькая невидимая Габриэла. – Ты отвлекаешься, упускаешь детали. Потому что тебя сейчас беспокоит совсем-совсем другое…»
Надежда улыбнулась. Пальцы её пробежались по клавишам.
– Подойдите. Возьмите вон там стул, садитесь рядом.
Тимофей подкатил к Надежде кресло, на котором во время прошлого визита сидел дизайнер.
– Ну, вот, вся информация. – Надежда проскроллила мышкой строки электронной таблицы. – Две тысячи триста шестнадцать волонтёров. Я, честно говоря, не стала бы её вам отправлять, тут всё же личные данные. Имена, фамилии, паспортные…
– А данные о регистрации по месту жительства? – перебил Тимофей.
– Есть. Но это…
– Я не собираюсь продавать базу мошенникам, не беспокойтесь. Отфильтруйте, пожалуйста, данные по слову «Екатеринбург».
Надежда быстро исполнила указание.
– Трое.
Тимофей и сам видел, что екатеринбуржцев в списке всего трое. Собственно, даже это было невероятным совпадением. С натяжкой ещё можно понять, зачем участники едут на забег за тысячи километров. Но волонтёры?.. Неужели он настолько плохо понимает людей?..
– Скопируйте мне, пожалуйста, информацию об этих людях. Данные паспортов не нужны. Фамилия, имя, отчество и дата рождения, этого достаточно.
Надежда кивнула. Тимофею показалось, что на её лице появилось выражение облегчения. Ей явно не хотелось делиться совсем уж серьёзной информацией.
– Могу распечатать.
– Да, пожалуйста.
Левый мизинец Надежды ткнул в ctrl, правый – в «p». Зажужжал принтер.
– Вы отлично работаете с клавиатурой, – вырвалось у Тимофея.
– Правда? – Надежда бросила на Тимофея быстрый взгляд и поправила что-то в причёске.
– Да. Обычно, когда мне приходится видеть, как кто-то работает за компьютером, это жалкое зрелище.
– Угу, тоже бесит. Особенно когда на почте сидят и двумя пальцами тыкают, ещё и по полчаса каждую букву ищут.
Тимофей кивнул. И тут же вздрогнул. «Что это я делаю? Это что, светская беседа?! Вместо того, чтобы анализировать данные?!»
– А я печатать вслепую ещё в школе научилась, – продолжила Надежда. – Как по мне, в наше время это – обязательный навык для каждого человека.
«А я просто понял, что анализировать в этих данных нечего. Эти фамилии мне не знакомы, в расследовании они не фигурировали. Нужно будет передать список Смурову, пусть он, как это у них говорится, «пробьёт информацию». Возможно, всплывут какие-то пересечения…»
– Пожалуйста.
Тимофей взял протянутый листок, но даже не взглянул на него. Он смотрел на экран.
– Что это за цифры? – ткнул пальцем.
– Это? – Надежда растянула столбец так, чтобы можно было прочитать его название. – Локация. Где стоит волонтёр, куда приписан. Число – это километр.
– То есть, люди из списка занимались волонтёрской деятельностью на двадцатом, тридцать пятом и сороковом километрах?
– Верно.
– Тогда эта информация мне не нужна. Она бессмысленна. – Тимофей положил лист на стол. – Всё – какая-то бессмыслица…
– А что за локация вас интересует?
– Десятый километр.
Два безымянных пальца коснулись единицы и нуля почти одновременно.
– Тридцать волонтёров, – сообщила Надежда. – Распечатать?
– Что это значит? – Палец Тимофея вновь бесцеремонно ткнулся в экран. – Здесь нет данных о регистрации по месту жительства.
– Эм… – озадачилась Надежда. – Не знаю. Какая-то странная ситуация…
– Нет. Не странная.
– Ну… Окей. Распечатка нужна?
– Нет. – Тимофей поднялся. – Я увидел всё, что хотел, спасибо.
– Да не за что. А может, кофе…
Конец предложения оборвала захлопнувшаяся дверь. Мысль о том, что он поступил невежливо, не догнала Тимофея. Все условности сделались абсолютно не важными, как было всегда. Потому что имя человека с незаполненными данными о регистрации по месту жительства было ему знакомо.
А значит, дело раскрыто. Нужно лишь заставить преступника выдать себя.
067. Наши дни. Екатеринбург
Вован действительно взял себе люкс. Хотя и Вероникин номер занять ещё не успели. Администраторша смотрела на них с Сашей, не пытаясь скрыть усмешку, но ключ выдала.
– Ты представляешь, что он мне сказал?! – с гамлетовской трагедией в голосе спросил Вован, едва успев подойти к Веронике.
Кто – «он», уточнять не требовалось.
– Что тебе не идёт новая причёска, и надо сменить парикмахера?
– Хуже!
– Да не может быть! – Вероника схватилась за сердце.
До сих пор ей казалось, что более страшной трагедии в мире Вована не существует.
– Он сказал, что я буду участвовать в беговом марафоне! Уже заказал мне кроссовки и трусы.
– Трусы?
– Да, специальные для бега. Сказал, что это важный элемент экипировки.
Саша гыгыкнул.
– Заботливый…
Вован покосился на него с подозрением и снова обратился к Веронике.
– Ты представляешь, какой это ужас?!
– Нет. Я вообще не представляю, как можно ходить в мужских трусах. Сама и дня бы не продержалась. А уж бегать – так вообще…
– Издеваешься, – сообразил Вован. Вздохнул. – Ты только представь, как я буду выглядеть в кадре! Потный, с красным лицом! Фу.
– Ничего, не волнуйся. Я буду ехать рядом на велике и поправлять тебе грим.
– А ты сумеешь? На ходу?
– Да куда я денусь. Не бросать же тебя одного, потного и с красным лицом… А зачем этот марафон?
Вован скривился.
– Пиар. Босс пообещал какой-то спортивной секте, что Неон побежит.
– Секте? Ты ничего не путаешь? Может, секции?
– Нет! Люди не могут впрягаться в подобный кошмар добровольно. Эта деятельность – сродни религиозному фанатизму, точно тебе говорю.
– Тот редкий случай, когда даже спорить не буду… Сценарий у тебя?
– Да, – Вован похлопал по карману куртки.
– Дай почитать?
– Ты что, ни в коем случае!
– Почему?
– Потому что, если ты его прочтёшь, не сможешь вести себя естественно. Ты же не актриса. А во время съёмок всё должно выглядеть естественно. Так сказал босс.
– Ну… Окей, – Вероника пожала плечами. – Боссу виднее. С Быстрицким и компанией мы договорились встретиться в его кабинете. Приедем к пяти часам, ребята расставят свет, всё подготовят. К шести должны прийти все остальные.
– Или не прийти, – буркнул Саша. – Не удивлюсь, если Быстрицкий уже на полпути к китайской границе.
068. Наши дни. Екатеринбург
Саша ошибся. Быстрицкий встретил их, как ни в чём не бывало. Вероника, впившаяся в него взглядом, вынуждена была признать, что загнанным в угол он не выглядит. Скорее, наоборот – торжествующим. Человеком, который долго и упорно работал над чем-то, а сегодня эту работу завершил.
Быстрицкий охотно помог Саше расставить стулья для участников съёмки. Вован, поддерживая имидж популярного блогера, такой ерундой не занимался. Он кружил по кабинету, разглядывая экспонаты.
«Ни фига себе! А это чё?» – то и дело доносилось до Вероники.
– Ваш коллега так любознателен, – вежливо похвалил Вована Быстрицкий. – Честно говоря, когда я смотрел его передачи, у меня складывалось мнение, что он очень сдержанный человек.
– Веди себя прилично! – прошипела Вероника Вовану, улучив минуту, когда Быстрицкий отвлёкся. – Ты – Неон, забыл? Что ты, как дикий? В музее никогда не был?
Вован глубоко задумался. Неуверенно сказал:
– Был. Кажется. Во втором классе… Вау! Смотри, какой кинжал! – он вытащил из ножен манекена, изображающего охотника, длинный кривой нож.
– Начало прошлого века, – охотно проконсультировал мгновенно оказавшийся рядом Быстрицкий. – Работа мастера Степана Пашина. Великолепная вещь! Только, прошу вас, аккуратнее, это всё-таки музейный экспонат.
Вован вздохнул и принялся неловко заталкивать нож обратно в ножны.
А к Веронике подошёл Саша. Негромко сказал:
– Вяльцева звонила не Рыжову. Только что ребята написали.
– А кому?
– Брату. Пробили – совершенно левый мужик, к нашему делу никаким боком.
– Зачем?
– Вот уж, чего не знаю, того не знаю. Умнику твоему доложил, пусть думает… Охренеть, сколько народу собирается! Хорошо, что у Быстрицкого кабинет – как футбольное поле.
Стулья поставили кругом в центре. Согласно указаниям Тимофея, сейчас они воспроизводили обстановку телешоу, с которого всё началось. И участники должны были собраться те же.
Быстрицкий, шаманка, учёная тётка, Вован. Даже заслуженного туриста сдёрнули с соревнований. Вероника сомневалась, что шаманка придёт, по телефону она ей ничего определенного не сказала. Но появились и шаманка, и Вяльцева – бледная, с кругами под глазами, – и Рыжов, отчаянно жующий мятную жвачку. И недоумевающий Савельич, и Татьяна Васильевна.