Ей же не запрещали нанимать помощника? Хоть и не предлагали. Сказали обращаться к «их» магам, но те двое, что торчали у входа, не походили на людей, знакомых с принципами проведения исследовательских работ. Наверное, тоже заглядывали бы в горшочки, изучение которых Патрисия отложила на другой день. Древние алтари полны сюрпризов, и не всегда приятных. Так что сначала следует расшифровать все надписи, а с этим придется повозиться, ведь «танцующее» письмо, в котором для обозначения слов и целых предложений используются схематические фигурки пляшущих гоблинов, намного сложнее староэльфийской рунной письменности.
– Простите, миссис Данкан, для чего эта выемка? – спросил Тиролл, остановившись у небольшого углубления в центре восьмиугольной звезды, образованной наложением друг на друга двух квадратов.
Почему квадраты, Пэт любознательному парню уже объяснила. Люди иначе представляют иерархию богов. Для них есть Мэйтин, верховный бог, Вершитель, и младшие боги. В человеческих храмах алтарь Мэйтина устанавливается в центре алтарного круга, откуда расходятся в разные стороны семь лучей. Этот же рисунок присутствует в структуре многих людских заклинаний. Семь – число основы, точка средоточия лучей – пик концентрации силы. У гоблинов иначе. Крепче родственные связи, сильнее культ семьи. И среди богов они выделяют не одиночку Вершителя, а семьи, старшую и младшую. В старшую наряду с Мэйтином входят Лиджайя, Кирим и Эллои – Возлюбленная, Воин и Шутник. Считается, что верхний квадрат – это квадрат равновесия. Алтари Мэйтина и Эллои, символизирующих соответственно Порядок и Хаос, установлены в противоположных углах. Так же противостоят друг другу Лиджайя и Кирим – Любовь и Война…
Для чего в центре выемка, профессор Данкан не знала.
– Зачем вообще гоблинам строить храм? – задал новый вопрос алхимик.
Патрисия убрала в сумку блокнот с записями и посмотрела на часы.
– Предлагаю поговорить об этом снаружи, мистер Тиролл.
Хотя пещера действительно неплохо вентилировалась, а прохлада в летний зной скорее в радость, нельзя было находиться в святилище несколько часов кряду. Перепады температуры и магического излучения могли сказаться на самочувствии, поэтому наружу они выходили регулярно. Пэт волновалась за дочь, но Бекка, казалось, совсем не чувствовала дискомфорта. Алхимик, если не притворялся, – тоже. И выходило, что единственный человек, чей организм отзывался тошнотой и головокружением на каждое возвращение к дневному свету, свежему воздуху, звукам и запахам, – сама Патрисия.
В этот раз ей понадобилось присесть на несколько минут, чтобы прийти в себя.
– Вам нужно поесть, – заключил по ее виду Тиролл.
– Нет, мы уже…
– Я видел, – хмыкнул он.
Пэт пожала плечами: в еде они с Беккой неприхотливы, хлеба, соленого овечьего сыра и свежих овощей вполне хватило.
– Глотните. – Парень протянул ей флягу.
– Я не пью, пока светит солнце, – отказалась она, решив, что внутри бренди или – еще веселей – местный самогон.
– Совсем? – усмехнулся он. – Это травяной чай. Несладкий. Но с толикой магии.
После нескольких глотков ей стало значительно легче, а когда алхимик деловито, словно это входило в условия их договора, расстелил на траве извлеченную из сумки скатерку и принялся разворачивать шуршащие бумажные свертки, настроение значительно поднялось вслед за проснувшимся аппетитом.
– Вы как на пикник собирались, – заметила Пэт, размышляя, насколько прилично объедать собственного наемника.
– Отчего бы не совместить работу с удовольствием? – отозвался тот. – Я всегда так делаю. Угощайтесь.
Рассудив, что с целой жареной курицей, стопкой сырных лепешек, яйцами и печеной картошкой парень в одиночку не справится, Пэт решила не отказываться. Были еще пирожки. Маленькие, кругленькие, из рассыпчатого песочного теста – такие пекут лишь здесь, в Расселе, и Патрисия целую вечность их не ела, но заметила, к сожалению, слишком поздно, когда Бекка потихоньку дожевывала последний. Все-таки хлеба с сыром было недостаточно…
– Вы обещали рассказать о храмах, – напомнил Тиролл.
– Храмы, да… – После сытного обеда хотелось растянуться на траве и вздремнуть, но Пэт напомнила себе о незаконченной работе. – Я говорила, один подобный нашли на востоке, на границе с пустыней. Восстановить все надписи не удалось, но из того, что получилось перевести, можно заключить, что тот храм строился гоблинами в ответ на прорывы демонов около пяти веков назад. Вы же в курсе, что в то время именно на востоке прорывы случались чаще всего? Некоторые разломы до сих пор нестабильны и находятся под наблюдением Бюро контроля. Гоблинские шаманы, увы, не обладали силой и знаниями наших демонологов и мало что могли противопоставить сущностям из бездны, потому, видимо, и пришли к решению объединить алтари духов с алтарями богов и попросить защиты и у тех и у других. Известны так же частично сохранившиеся святилища эпохи Противостояния. Там та же просьба о помощи. Множество гоблинских племен были почти уничтожены в чужой войне лишь потому, что их земли пролегали между владениями враждующих на тот момент людей и эльфов.
– А что наш храм? Войны Противостояния, как я помню, Рассель не затронули, и демонических прорывов тут не фиксировали.
– Прочитаем надписи – узнаем, – пообещала Пэт. – Но, полагаю, причина в переселенцах. Храму не больше трехсот лет. Примерно тогда началось освоение этих земель людьми. Гоблины могли счесть это серьезной угрозой. Думаю, у них были основания…
Да, сейчас гоблины свободно живут рядом с другими народами, но еще два-три века назад их – низкорослых, зеленокожих и по людским меркам уродливых – необразованные селяне нередко принимали за нежить или выходцев из бездны. А может, просто прикрывались этими «заблуждениями», чтобы объяснить свою неприязнь к тем, кто на них не похож. Гоблинам еще повезло, что у них нечего было взять, иначе эта неприязнь не утихла бы до сих пор.
– Прочитаем и все узнаем, – повторила Пэт. – Благодарю за угощение, мистер Тиролл, но предлагаю вернуться к работе.
Возвращение было недолгим. Не хотелось растратить весь запал в первый же день, да и материала для изучения собрали достаточно.
Лишь на обратном пути стало понятно, насколько они устали. Пэт потягивалась, разминая натруженные наклонами и приседаниями у алтарей суставы, и поглядывала на клевавшую носом Бекку, чтобы та не задремала ненароком и не выпала из седла. Даже словоохотливый мистер Тиролл, хоть и не умолкал по-прежнему, болтал теперь, казалось, лишь для того, чтобы не дать себе и спутницам уснуть.
Дрема слетела в одно мгновение, стоило увидеть притаившуюся за скальным выступом тень. Пэт разом вспомнила все рассказы о здешних бандитах, алхимик заметно подобрался, а под Беккой, почувствовав прихлынувшую к ней силу, нервно всхрапнул жеребец.
К счастью или нет, это оказался всего лишь Гилмор.
– Простите, если испугал, – вышел на тропу усач. – Решил подождать вас здесь. Хотел еще раз извиниться за недоразумение в пещере. Уверен, Ларри не желал чем-либо навредить… И мистер Роско приглашает вас на ужин, профессор…
Пэт поморщилась, не скрывая неприязни. Владелец Южной железной дороги в короткую встречу произвел впечатление, которое теперь сложно будет изменить. Если он к этому вообще стремится. Скорее, намерен в той же хамской манере разузнать о сделанных ею выводах и обязательно попытается склонить к выгодному для него решению. А выгодно ему как можно быстрее продолжить работы, и в свете этого разговор с Пэт его не порадует. Зачем портить настроение пожилому человеку?
– Я благодарна мистеру Роско за приглашение, мистер Гилмор, но слишком устала для раутов.
– Это не будет вам в тягость, миссис Данкан. Мистер Роско распорядился прислать за вами ландо, и сам ужин много времени не займет.
– Даже так? – пробормотала она, не зная, что ответить на задрапированную учтивыми оборотами настойчивость. – Не хотела говорить, но я уже приглашена на ужин. – Улыбка расцвела на губах, стоило представить, как отреагирует Роско на такой ответ. – Вечером я буду в доме матушки Фло. Если мистер Роско желает со мной встретиться, пусть приходит туда. Полагаю, он знает, где это. Или кто-то из работников с удовольствием ему подскажет.
Даже если он все же придет, разговора не получится. Во всяком случае, в нужном Роско ключе.
– Вы не шутили? – спросил Тиролл, когда они двинулись дальше, оставив за спиной замешкавшегося Гилмора. – Насчет ужина у Фло?
– Нет. – Пэт с вызовом задрала нос, но выражать осуждение алхимик не собирался.
– Замечательно, – спокойно улыбнулся он. – Я тоже туда собирался. Значит, увидимся. Как раз и солнце сядет.
– О чем вы? – не поняла Пэт.
– О том, что вы, быть может, позволите угостить вас чем-нибудь покрепче травяного чая.
В лагере железнодорожников Тэйта ждали.
«Вовремя», – подумал алхимик, увидев в компании подрывников чужака. Коренастый темноволосый бородач лет пятидесяти, одетый как местный фермер, заслужил симпатию парней и место за их столом тем, что угостил уставших от безделья и безденежья работяг сигаретами. Тэйт за двадцать шагов от своего вагончика почувствовал знакомый терпкий запах слишком дорогого для фермера табака.
– Здорово, Брай, – протянул он руку и вытащил бородача из окружения железнодорожников. – Каким ветром?
– Попутным, малыш. Попутным.
На «малыша» Тэйт привычно ощерился, но так же привычно смолчал.
Сдернул с дверей вагончика защиту и пригласил гостя внутрь.
– Скажи, что ты с хорошими новостями и вопрос с выработкой уже решен, – попросил с ходу.
– Такие вопросы скоро не решаются. Недельку еще подожди. Или две.
– Зачем тогда явился? – Тэйт нахмурился, потому что ответ его не порадовал.
– Затем и явился. Сказать, что время нужно.
– Ясно. Тогда до следующей встречи.
– Вот так сразу и прощаешься? – осклабился Брайан. – Даже винца дядюшке не предложишь за труды?
– За труды я тебе плачу, на выпивку должно хватать. Но если решишь надраться прямо с