Но еще большее благодеяние ждало ее впереди.
На следующий день Лун Мин вместо Мэн Цзиньни выплатила недостающие деньги за обучение. И всунула Цзиньни в руки свои карточки на питание в столовой, а ее карточки забрала себе.
Гордая и смущенная Мэн Цзиньни спросила:
— Лун Мин, почему ты так поступаешь?
— Потому что у меня тоже были тяжелые времена, и я знаю, что такое нужда. Сейчас я не в тяжелом положении и не нуждаюсь, поэтому хочу помочь тому, кто нуждается. Только и всего.
— Как же мне отблагодарить тебя?
— У меня нет младшей сестренки. Если ты согласна, будь для меня младшей сестрой.
— Сестра! И у меня нет старшей сестры!
Вот так Лун Мин и Мэн Цзиньни стали сестрами. Они и в институте, и за его пределами везде ходили вдвоем, были не разлей вода, не расставались ни на минуту. Поначалу никто не верил, что они стали сестрами. А те, кто все-таки верил, думали, что их сестринская дружба не продлится долго. Ведь они были такими разными: одна — богатая красавица, другая — бедная и некрасивая. Прекрасная яшма и булыжник с помойки. Разве может столкновение двух таких разных камней высечь искру искренней дружбы? А были даже такие, кто говорил, что Лун Мин специально сделала Мэн Цзиньни своей сестрой, чтобы заурядная внешность и бедственное материальное положение семьи Мэн оттеняли ее красоту и богатство, и ничего более.
Как-то раз, в пятницу после обеда, Лун Мин и Мэн Цзиньни куда-то уехали и вернулись лишь в воскресенье вечером.
Болтавшие в этот момент остальные девушки застыли в изумлении, увидев полностью преображенную Мэн Цзиньни.
Ее волосы были завиты, а потом снова распрямлены, после стрижки и разных процедур они выглядели черными, блестящими и мягкими, словно у кинозвезд в рекламе шампуня. Кожа лица также стала намного светлее и красивее, фарфорово-белый цвет скрыл множество недостатков. Мэн Цзиньни, несомненно, сделала пластику лица или как минимум убрала пятна. Брови были выщипаны и вместе с ресницами приведены в порядок. Раньше ее брови были толстые, и волоски росли как попало, а сейчас они стали тонкими и изогнутыми, как веточки ивы. На ресницы невозможно было смотреть — слипшиеся, они напоминали грязную щетку. А сейчас — ресничка к ресничке, они равномерно торчали вверх, напоминая изящный миниатюрный веер, а когда она моргала, казалось, это бабочка машет крылышками. Губы были накрашены красным, как будто печать на удостоверении.
Ее одежда тоже претерпела изменения. Раньше у Мэн Цзиньни было самое большее два комплекта одежды на все случаи жизни, но теперь, этим вечером в самом начале зимы, на ней были свитер, пуховик, брюки, кожаные сапожки, а в руках она несла несколько пакетов с одеждой.
В общем, Мэн Цзиньни изменилась, да так, что те, кто раньше не обращал на нее внимания или даже презирал ее, теперь лишились дара речи и взглянули на нее по-новому. Теперь она могла сравниться по красоте со своей названой сестрой Лун Мин, — как говорится, даже рыбу могла заставить погрузиться еще глубже[51], а летящего гуся опуститься на землю[52], затмевая красотой луну[53] и посрамив даже прекрасные цветы[54]. По меньшей мере внешне они теперь были равны. Больше никто не болтал о том, что Лун Мин, используя заурядную внешность и бедственное материальное положение Мэн Цзиньни, оттеняет свою красоту и богатство. Она сделала подругу такой же красивой и видной, что тут можно еще сказать? Это говорило о том, что Лун Мин была по-настоящему добрым человеком, который прилагает все свои способности, чтобы помочь тому, кто нуждается. Что же касается вопроса, откуда у нее были такие возможности, а если точнее — откуда у нее были деньги на это, то это уже другой разговор. Большинство однокурсников знали, что Лун Мин до поступления в институт три года работала, но чем именно она занималась, не знал никто.
Мэн Цзиньни как-то спросила Лун Мин:
— Сестренка, а чем ты занималась до поступления в институт?
— Почему ты не спрашиваешь, почему я сначала пошла работать?
— Сестренка, а почему ты сначала пошла работать, а потом только поступила в институт?
— Потому что мне надо было сначала заработать денег. Я окончила старшую школу в две тысячи шестом году, сдала экзамены и поступила в вуз второго уровня, но не стала учиться. Положение моей семьи почти такое же, как у тебя. У тебя — отец, а у меня — только мать. У тебя два младших брата, у меня — один, он был уже в последнем классе. Если бы я тогда пошла учиться, и если бы он, окончив школу через год, поступил в университет, мы бы не потянули. Брат учился лучше меня, и он точно смог бы поступить в вуз первого уровня. Поэтому мудрым решением было временно отказаться от учебы в институте, чтобы поддержать брата.
— А что сейчас? Брат поступил?
— Да, он уже на втором курсе, учится в медицинском. — Лун Мин говорила, и лицо ее сияло радостью.
— Получается, твой брат окончит университет раньше тебя!
Тут Лун Мин произнесла:
— Я сейчас скажу тебе, чем я занималась. Но скажу только тебе одной.
Безгранично счастливая Мэн Цзиньни ждала, понимая, что ей оказана честь, ведь Лун Мин сказала, что расскажет лишь ей одной.
— Цзиньни, скажи, какая отрасль сейчас самая прибыльная? Где легче всего заработать денег?
— Не знаю, — не раздумывая, ответила сначала Мэн Цзиньни и только потом начала соображать. — Если ты начальник, если занимаешься недвижимостью, продаешь и покупаешь дома, спекулируешь на недвижимости, а еще… Если ты — чиновник! Это самое прибыльное, здесь легче всего заработать деньги.
— Да, так и есть, начальники, занимающиеся недвижимостью, и чиновники — самые прибыльные профессии, там легче всего заработать. А если перевернуть ситуацию и подумать с другой стороны: если надо заработать деньги, которые принадлежат этим начальникам и чиновникам, то как проще это можно сделать?
— Ну, этого я не знаю, — сказала Мэн Цзиньни. — Сестренка, расскажи!
— Вот и хорошо, что не знаешь. Я никогда тебе не расскажу, никогда. Сейчас у меня есть деньги, за те два года работы я заработала немало, но дались они мне очень нелегко, это было нерадостное время. Поэтому я хочу потратить их. Потратить подчистую. А потом начать жизнь заново, с чистого листа.
Мэн Цзиньни ошеломленно уставилась на Лун Мин, будто не совсем понимая или будучи не в состоянии выразить словами то, что чувствует.
— Сестренка, что ты говоришь? Деньги — они изначально нечистые. С того самого момента, как их выпускает банк, они сразу становятся нечистыми. Но сколько людей любят их, придумывают способы их заработать или отнять у других! Сестра, не рассказывай, и я больше не буду тебя расспрашивать. Для меня ты — лучшая сестра, и все!
Пришедшие к взаимопониманию сестры, обнявшись, проплакали весь вечер.
На зимних каникулах Лун Мин спросила Мэн Цзиньни:
— Цзиньни, можно я поеду к тебе?
Мэн Цзиньни сначала обрадовалась, а потом грустно произнесла:
— Мой дом весь разваливается, он ужасно ветхий, в нем ничего нет. А из поселкового центра нет транспортного сообщения, поэтому еще час надо идти по горной дороге, а тебе, наверное, потребуется часа три.
— Как ты можешь так говорить? Как будто я не испытывала в жизни трудностей и не лазила по горам? Не исключено, что ты в горах будешь идти медленнее меня. Ваши горы выше, чем Хуаиншань[55]? Опаснее?
— Хуаиншань? Горы в Сычуани? — спросила Мэн Цзиньни. — Разве твой дом не в Фуцзяни?
Лун Мин ответила:
— Я не говорила, что мой дом не в провинции Фуцзянь, я лишь сказала, что взбиралась на гору Хуаиншань. Ты не читала «Красный утес»[56]? Не слышала про тетушку с двумя пистолетами[57]? Она была партизанкой как раз в горах Хуаиншань. Я ее уважаю, что, мне нельзя было пройти по ее стопам в тех горах?
Эти вопросы, сыпавшиеся словно выстрелы, напугали Мэн Цзиньни, она поспешила сказать:
— Ладно, ладно, хорошо, я хотела сказать, что мой дом — в низине Цибайнун в горах Даяошань[58], и там не витает дух тетушки с двумя пистолетами, чтобы подбодрить тебя, я просто боюсь, что у тебя ноги слабые и ты не дойдешь.
Лун Мин сложила руки так, будто в каждой — по пистолету, и указала на саму себя:
— Тетушка с двумя пистолетами здесь!
После этого сестры бодро отправились в путь. Сначала они приехали на поезде из Наньнина в Даянь, а потом на автобусе — в поселок Цибайнун.
По дороге из уездного города в Цибайнун Лун Мин становилась все мрачнее. Крутые горы с обрывами теснились вокруг, словно бочки в винном погребе. Легкая маршрутка с большими усилиями ползла наверх, потом съезжала вниз, снова взбиралась, как будто балансировала на канате, она постоянно глохла и катилась назад. Однако дорога не была пыльной, вокруг сплошная зелень, а в ноздри бил запах свежести. Хотя на дворе стояла зима, растения по-прежнему буйно цвели, разве что горный воздух был студеный. Проникая сквозь щели в окне, он заставлял Лун Мин дрожать от холода. Мэн Цзиньни обнимала закоченевшую подругу, изо всех сил пытаясь передать ей свое тепло. Эта ужасная поездка наконец благополучно закончилась, они прибыли в поселковый центр, вышли из автобуса и дальше пошли пешком. Однако дорога в горах была еще более узкая и ухабистая, чем та, по которой они ехали. При взгляде на уходящую вдаль тропу казалось, что это веревка, свешивающаяся с вершины горы, чтобы подвесить человека. Из земли под ногами постоянно выпирали скользкие камни, если наступить на них, не соблюдая мер предосторожности, то можно скатиться с утеса или даже упасть в пропасть. Мэн Цзиньни тащила весь багаж, да еще и присматривала за Лун Мин, она вела подругу за руку, оберегая ее от опасности. Ей нечем было отблагодарить старшую сестру за заботу и добрые поступки, кроме как своей жизнью.